Эпоха Рамсесов. Быт, религия, культура - Пьер Монте

Опасаясь воров и прожорливых птиц, зерно сразу увозили. В районе Мемфиса сжатые колосья перевозили на ослах. Вот целая вереница ослов, ведомых погонщиком, прибывает на поле, вздымая тучи пыли. Снопы бросают в веревочные вьючные мешки. Когда они заполняются, сверху еще накладывают снопы и перевязывают веревками. Ослы нагружены тяжелой ношей, перед ними скачут ослята, до которых никому нет дела, а погонщики шутят или бранятся, размахивая палками: «Я привез четыре кувшина пива!» – «Я, пока ты сидел без дела, отвез на своих ослах две сотни и два мешка!»

В Верхнем Египте иногда тоже использовали ослов, но обычно сжатые колосья переносили люди. Может быть, поэтому, чтобы сократить сроки уборки урожая, колосья срезали очень коротко, оставляя на полях длинную солому. Колосья уносили в веревочных сетках, натянутых на деревянные рамы с двумя ручками. Когда такая сетка заполнялась и в нее уже невозможно было добавить и горсти колосьев, в ручки этих носилок вставляли шест длиной четыре-пять локтей и закрепляли его узлами. Двое носильщиков поднимали шест на плечи и несли сетку с колосьями на ток, весело распевая, словно для того, чтобы доказать писцу, что их участь не хуже: «Солнце светит в спину. А Шу мы дадим за ячмень рыбу!» Один из писцов подгоняет их, говоря, что, если они не поторопятся, их застигнет новый разлив. Он говорит: «Эй вы, поспешите! Шевелите ногами! Вода прибывает, сейчас дойдет до снопов!» Он, конечно, преувеличивает, потому что до следующего разлива Нила по крайней мере два месяца.

Эту сцену сменяет другая. Один носильщик взялся за шест носилок с колосьями. Другой тоже берет шест, но явно старается замедлить ритм работы. Он говорит: «Слишком тяжел этот шест для моего плеча».

Колосья разбрасывают на току, где земля хорошо утоптана. Когда слой колосьев достаточно толст, на ток вступают быки, погонщики с кнутами и работники с вилами. Быки топчутся на току, а работники перетряхивают вилами колосья. Жара и пыль делали эту работу нелегкой. И все же погонщик подгоняет быков: «Топчите его, топчите для своего же блага. Зерно получит хозяин, а солома достанется вам. Не останавливайтесь, ведь уже холодает». Время от времени какой-нибудь бык наклоняется, подбирает солому и зерно, но никто не обращает на это внимания.

Когда быков уводили, работники еще старались вилами частично отделить зерно от соломы. Более мягкая, чем зерно, полова оказывалась сверху. Ее можно было смести метелками. Под конец для этого использовался своего рода дуршлаг. Работник наполнял его зерном, брал за ручку, поднимался на цыпочки как можно выше и высыпал зерно, чтобы ветер сдувал полову.

Но вот зерно очищено. Берутся за дело писцы со своими принадлежностями и мерами для зерна. Горе земледельцу, попытавшемуся утаить часть урожая или даже при всем желании не сумевшему собрать урожай, которого ожидали с его поля. Виновного кладут на землю и бьют, а в дальнейшем его, может быть, ожидают и более суровые наказания. Работники с корзинами, полными зерна, проходят между писцами, входят на двор, окруженный высокими стенами, где стоят башни-зернохранилища высотой до неба. Эти башни в форме сахарных голов тщательно обмазаны изнутри, а снаружи побелены известью. По лестнице носильщики поднимаются до отверстия, куда и ссыпают зерно. Позднее, когда оно понадобится, его будут выгребать через маленькую дверцу внизу башни.

В общем, все эти тяжелые работы проходят весело. Один-другой удар палкой быстро забывается. Земледелец к этому привык. Он утешался тем, что палка в его стране – удел многих и гуляла по спинам и менее привычных. Слова псалмопевца вполне уместны по отношению к египтянам: «Сеявший со слезами будет пожинать с радостью. С плачем несущий семена возвратится счастливым, неся снопы свои».

Когда зерно бросали в землю, люди оплакивали божественного пастуха Запада. Теперь, когда урожай собран, египтяне полны радости. Но им еще предстоит отблагодарить богов. Провеивание зерна проходило под покровительством загадочного идола, имевшего вид раздутого посередине полумесяца! Сегодня во время молотьбы крестьяне в Фаюме устанавливают на крышах или подвешивают к двери чучело, украшенное кукурузными початками, которое они называют арус, невеста. Этой «невесте» они преподносят чашу с питьем, яйца и хлеб. Многие склонны считать, что идол в виде полумесяца выполнял те же функции. Помимо аруса, землевладелец должен был почтить богиню-змею Ренутет. В ее честь совершались обильные жертвоприношения в виде снопов пшеницы, огурцов и арбузов, хлебов и различных фруктов. В Сиуте каждый земледелец-арендатор преподносил первые плоды своего фруктового сада Упуату, богу этой земли. Несомненно, таким же образом чествовали любое местное божество. Сам царь при всем народе подносил сноп зерна богу плодородия Мину во время празднества, справлявшегося в первый месяц тему. Каждый, независимо от своего положения, возносил благодарность богам, владыкам всего, что дает земля, и с надеждой ждал следующего разлива Нила, после которого ему предстояло снова приняться за работу.

Лен вырастал толстым и высоким. Собирали его, как правило, во время цветения. На цветных изображениях полевых работ в гробницах Ипуи и Петосириса мы видим стебли льна с маленькими голубыми цветочками, которые высоко вздымаются среди васильков.

Чтобы вырвать лен из земли, его захватывали обеими руками довольно высоко, стараясь не повредить волокнистый стебель. Затем с корневищ стряхивали землю и укладывали стебли в ряд, ровняя от корней. Затем собирали стебли в снопики так, чтобы цветы торчали с обеих сторон, и связывали посередине жгутом, также свернутым из стеблей. Египтяне знали, что качество и прочность льна повышаются, если собирать его слегка недозрелым. Один из древних текстов подтверждает это: в нем рекомендуется собирать лен в пору цветения. Однако часть урожая следовал о сохранять до полной зрелости, чтобы получить семена для следующего посева, а также для лечебных целей.

Работники уносили снопики льна на плечах, дети водружали их себе на головы. Те, кому посчастливилось иметь ослов, наполняли льном переметные корзины и приказывали погонщикам следить, чтобы ни один снопик не выпал по дороге. На месте их уже ожидает человек, который чешет лен на наклонной доске. Один из носильщиков кричит ему: «Поторопись, старик, и не болтай слишком много, ибо люди с полей идут быстро!» На что тот невозмутимо отвечает: «Принеси мне хоть одиннадцать сотен и девять снопов, я вычешу их все». Служанка Реджедет, которая, похоже, была одержима каким-то демоном невезения, выбрала как раз такой момент, чтобы сообщить брату тайну своей госпожи. Брат заставил ее жестоко поплатиться за то, что она отрывает его от работы, благо в руках у него как раз был снопик льна – самое подходящие орудие, когда необходимо хорошенько отхлестать кого-нибудь за нескромность.

Мы уже убедились, что урожай в Египте подвергался угрозе со стороны целого сонма врагов. Когда ячмень созревал, а лен покрывался цветами, грозы и град обрушивались на страну, грозя «побить во всех землях египетских все, что было в поле, а равно человека и зверя». Это было седьмое из бедствий, которые Бог иудеев наслал на Египет, но сердце фараона не дрогнуло, потому что кукуруза и пшеница созревали поздно и потому избежали ущерба. Тогда восточный ветер принес тучи саранчи, которая уничтожила все, что еще уцелело, так что «не осталось ни зеленого листка на дереве, ни травинки в поле во всей земле египетской».