Восхождение язычника 3 - Дмитрий Шимохин

— Наверняка, — ответил Лан, не преставая улыбаться.

— Ты-то как, все отцу помогаешь? — кивнул я на кузню.

— Это да, но и твой холоп Накам приходил и помогал, он неплохо с огнем обращается, я тебе скажу, его место на кузне. Иной раз хороший металл с его помощью выплавить удавалось.

— Понятно, я себе большое подворье близ Новгорода ставлю, не желаешь пойти ко мне? — задал я интересующий меня вопрос. У меня там, конечно, будет кузнец-ромей, но от Лана я бы не отказался.

— Не, — он замотал головой, — я отца одного не оставлю, ведь, кроме него, у меня и нет никого из родных.

— Понимаю, — я принял позицию друга. Поболтав с ним еще немного, я вернулся вместе с отцом домой.

И под его руководством занялся хозяйственными делами, от которых отвык за прошедшие годы.

А ближе к вечеру перед моими глазами появился Накам.

— Господин, прошу простить за мои дерзкие слова, просто я очень долго ждал и не смог совладать с собой. Простите и разрешите остаться рядом с вами, — произнес он твердо. Было видно, что ему эти слова даются тяжело. Но мне показалось, что он был искренен.

Еще раз внимательно в него вглядевшись, я принял для себя решение.

— Хорошо, я могу взять тебя на службу. — Накам попытался что-то сказать, но я не дал ему этого сделать. — Но шанс у тебя только один. Ты поклянешься мне в верности своими богами и своими потомками.

— Я поклянусь, — он твердо взглянул в мои глаза.

Достав из-за пояса обычный нож, полоснул Накама по протянутой руке.

После чего он поклялся мне в верности до самой своей смерти.

Пробыв еще несколько дней дома, я захватил Криста и отправился в сторону Устки.

Накам же пока на подворье отца поживет, и лишь когда обратно отправимся в Новгород, я его заберу.

Придя к Устке, я первым делом направился к ладье со своими людьми. А они разбили полноценный лагерь возле нее.

Возле нескольких парней собралась малышня, которая слушала рассказы, открыв рты.

Заметив меня, сразу поднялся Прокоп.

— Как тут? — и я обвел ладью взглядом.

— Хорошо, твой родич едой поделился, только люди от скуки изнывают.

— О как, от скуки изнывают. Тогда устрой им тренировку, как Филипп, — отдал я приказ.

А Прокоп замялся, а после заговорил:

— Как Филипп я не смогу.

— Тогда как сможешь, — надо действительно озадачить людей, а то натворят еще чего, разгребай потом.

— Я постараюсь, — с сомнением протянул он.

— Постарайся, — кивнул я. А после жестом подозвал Криста к себе.

— Это Крист, его надо одеть. Думаю, у парней найдется запасная рубаха, да и поддоспешник. И кольчугу с мечом и добрым поясом ему подбери, на ладье должно быть.

— Сделаю, — кивнул Прокоп.

— Крист, как приоденешься, подходи к Рознегу. Знаешь, где его дом? — глянул я на парня. И тот судорожно кивнул.

— Как мы закончим разговор, я тебя кликну, сам не лезь, — понял. И, дождавшись очередного кивка, я направился на подворье к прадеду

Первый, кого я встретил там, был Говша, который сидел на пеньке и что-то вырезал из дерева.

— Говша, — окликнул я его с улыбкой.

— О, Яромир пожаловал, Рознег сказывал, что ты вернулся, да не один, на ладье со своими людьми, — хмыкнул старый воин, поднимаясь с пенька.

Я же подошел к нему поближе и поклонился в ноги.

— Говша, благодарю тебя за науку, что ты мне дал, не раз она мне пригодилась в чужих краях и не раз жизнь спасла.

— Да будя, — и он польщенно махнул рукой, — ты и без меня многое умел. Хорошо тебя отец с топором да щитом выучил, — хмыкнул Говша.

Я же, не удержавшись, обнял Говшу и приподнял над землей.

— Пусти, стервец, пусти, — с улыбкой отбивался он от меня. — У, кабан, — произнес Говша со смешком, когда я его отпустил.

— Говша, как тебе тут, не скучаешь по морю-то? — поинтересовался я.

— Скучаю, конечно, — признался он, — но я же рыбачу здесь возле бережка, а что хотел-то?

— Рознег же рассказал тебе о делах моих?

— Сказывал, конечно, — кивнул он.

— У меня ладья сейчас есть, а скоро и драккар будет, и такой опытный мореход, как ты, мне очень нужен, пойдешь ко мне?

— Хм, — и Говша почесал затылок, — тут я тебе сразу-то и не отвечу. Думать надо, да и привык я уже здесь жить, — с какой-то затаенной болью произнес Говша.

— Я понимаю, подумай, — кивнул я.

Расслышав шаркающую походку, мы с Говшей одновременно повернули головы, и из-за амбара вывернул Рознег.

— О, явился уже, то-то я слышал знакомый голос, — произнес он. — Это хорошо. Говша, вели Мирославе питье принести.

И я направился вслед за родичем под его любимый навес.

Усевшись за столом, он долго меня разглядывал, прежде чем заговорить.

— Помнишь ли ты еще, что тебе Триглав поручил? — заговорил прадед, и тон его был весьма серьезен.

Я кивнул.

— Вот об этом и говорить буду. Прав был Триглав. Зажимать нас начали с разных сторон, Яромирушка.

— Случилось что? — не удержался я от вопроса.

— Случилось, внучок, случилось.

[1] Вараховица — каша из зелёной, недозрелой ржи в молочно-восковой спелости зерна. Называлась также «зелёной кашей».

Глава 12

— Так о чем ты толкуешь? — смотря на напряженного Рознега, спросил я.

Он глянул на меня, а после выдохнул и как будто враз постарел, плечи его сгорбились, а руки задрожали.

— Мешко, да будь он проклят, это князь полянский из Гдездовья, сын Земомысла. Я его отца еще помню, — и прадед вздохнул. — Если отец тихо правил, воевали мы с ним, бывало, а как иначе-то, то его сын, Мешко, вовсю развернулся и укрепился. Вот с ним сладу нет, то с лютичами схлестнётся, то с ободритами, то с нами. Даже с Оттоном дружбу водит и дань ему платит. Годин семь назад женился на Дубравке, дочери князя Болеслава[1], что Грозным прозвали. Так что этой женитьбой он