Геополитические шахматы. Искусство побеждать без войны - Гурия Мурклинская

Продолжающееся огосударствление мировых рынков нефти и газа имеет следствием резкое сокращение доли на этих рынках западных энергетических компаний – до 9-10 % от общего количества продаж. Огосударствление энергетических ресурсов фактически аннулирует «неолиберальный режим» добычи и продажи углеводородного сырья и формирует принципиально иной геополитический контекст энергетической безопасности Запада и Японии. Новая ситуация особенно болезненно ощущается в Соединенных Штатах как главном потребителе углеводородов»[95].

Китай крепко держит в руках все высокодоходные отрасли экономики, не отдавая их полностью даже в китайские частные руки, поскольку это национальное достояние ныне живущих и будущих поколений китайцев, а не возможность для какого-нибудь китайского «ромки абрамовича» покупать дорогую недвижимость и футбольные клубы за границей. То же самое проделала Венесуэла, где Уго Чавес национализировал богатства венесуэльских недр. Еще раньше национализировала нефть в Иране исламская революция, отобрав ее у шахского клана и американских компаний.

Если Америке не удастся прогнуть под себя любым путем хотя бы Иран, власть американского ковбоя, привыкшего покупать на мировом рынке нефть под дулами ядерных «кольтов» за зеленые «фантики», пошатнется. «Фантики», итак дешевеющие день ото дня, рухнут.

Вся эта полувиртуальная мощь США держится на власти «фантика» и возможности обменивать его на энергоносители.

Поэтому неприемлем для Запада и внешнеполитический курс Путина, неуклонно вырабатывающего стратегию диверсификации поставок энергоносителей как в Европу, так и Китаю и Японии. Однако Россия остается еще уязвимой из-за однобокого сырьевого характера ее экономики.

«В перспективе наилучшим (по сути дела, единственно возможным) «асимметричным» ответом России на внешнеполитический вызов, который бросает ей сейчас Запад, являются выработка и реализация в нашей стране такой социально-экономической стратегии развития, которая приведет к скорейшему созданию новых технологических укладов, преодолению опасной зависимости российской экономики от вывоза сырьевых товаров, адекватному этим важнейшим задачам перераспределению национального продукта»[96].

Экономический рост государства, социальная стабильность общества, рост его благосостояния – это в понимании большинства общества и ответственных политиков и экономистов – одни из основных критериев оценки эффективности государственной власти.

Однако на уровне самой государственной власти и политической культуры, к сожалению, пока отсутствуют четкие критерии оценки эффективности работы как власти в целом, так и отдельных ее ветвей, структур, чиновников. Для сравнения: в большинстве стран, как западных, так и таких, как Япония, Китай и др., чиновник, по вине которого произошел крупный сбой, повлекший тяжелые последствия для населения, имиджа государства, государственных интересов и др., как правило, публично просит прощения и подает в отставку. В России, если очень политкорректно выразиться, это не принято. Поэтому очень низок уровень доверия к власти у населения и, соответственно, низка оценка эффективности власти.

То есть, назначая или выбирая человека на ту или иную должность, нужно еще иметь в виду четкие и где-то законодательно закрепленные, а где-то ставшие частью политической культуры, корпоративной этики и общественной оценки критерии эффективности управления.

Сейчас главы республик предлагаются президентом страны, то есть ответственность за эффективность региональной власти разделяет и глава государства.

Между тем до сих пор экономическую политику центра по отношению к регионам едва ли можно назвать эффективной. К сожалению, основным итогом либерализации экономики России для ее регионов стали анклавизация экономики и формирование иерархической пирамиды: верхушка пирамиды – полюс наибольшего благополучия, соответственно ее основание – полюс дотационности.

Несмотря на многочисленные саммиты и договора, заключаемые на уровне глав независимых государств, экономическое пространство СНГ по-прежнему подвержено деструктивным центробежным процессам. Такие же процессы оказывают воздействие и на внутреннее экономическое пространство России.

Главной причиной экономического обособления и расслоения регионов стало наделение регионов и отдельных субъектов правом самостоятельной внешнеэкономической деятельности. В советское время существующая монополия на внешнеэкономическую деятельность и плановый характер экономики позволяли регулировать процессы межрегиональной интеграции и выравнивания.

Произошедшая либерализация превратила некоторые сырьевые отрасли и субъекты, в которых они в основном расположены, в некие самодостаточные анклавы, функция которых сводится к тому, чтобы «прокормить» одного олигарха, несколько высших чиновников, поделиться с Москвой и уже остальное – населению. Поскольку в основном это северные территории с немногочисленным населением, доход на душу населения получается достаточно высокий и без особых усилий.

Таким образом, от либерализации экономики пока выиграли на данном этапе сырьевые отрасли – их продукция востребована на экспорт. К тому же развитие сырьевого сектора даже в собственном регионе притягивает только те отрасли, которые его обслуживают, практически никак не влияя на развитие остальной экономики. Если прибавить, что и вырученные деньги в основном откачиваются за рубеж, становится понятно, почему не только не усиливается межрегиональная экономическая интеграция, но даже происходит все большее разбегание регионов по полюсам.

Сформировавшаяся в перестроечный период в результате никак не регулируемой государством либерализации «анклавизированная экономика» обслуживает сама себя и своих хозяев и уже все меньше связана с экономикой страны в целом.

По мнению экономиста Ю. Яременко[97], российская экономика сегодня включает в себя:

1. автономные самодостаточные сырьевые секторы, для которых пространство расширения находится за пределами национальной экономики. Они все больше становятся транснациональными;

2. предприятия обрабатывающей промышленности, не связанные в единый народнохозяйственный комплекс страны, а обособленно примыкающие к внешнему миру или даже интегрирующиеся в иностранные экономические схемы;

3. научные центры, ведущие разработки, находящие сбыт за рубежом.

Вероятно, такая же участь может постигнуть и все российские наукограды – их новейшие разработки будут питать развитие иностранной экономики. В самой же России они, в лучшем случае, пополнят число экономически благополучных анклавов.