Девять королев - Пол Андерсон

Узнав Квинипилис, часовые догадались, кто ее спутник, отклонили древки пик и ударили торцами в камень, приветствуя короля и королеву. Квинипилис ласково кивнула в ответ. Как и легионеры, поверх кольчуги солдаты носили простеганные куртки, только шлемы у них были остроконечные, наплечники и поножи выпуклые, щиты овальные. На металлических частях снаряжения были выбиты переплетения спиралей. Лезвия мечей формой напоминали лист лавра. Грациллония слегка задело то, что он, прекрасно знавший иерархию любой иноплеменной армии, будь то скотты, пикты или саксы, не смог разобраться в знаках различия исанских стражников: вычурные вензеля, нашитые на голубых или серых плащах, ему ни о чем не говорили.

Поднявшись наверх, Квинипилис направилась по северо-восточному полукружью стены, через арку над Верхними воротами, минуя сдвоенную башню Римлянина, и дальше на юг.

– Я слышал, что со времен протектората Цезаря в Исе нет армии, – заметил Грациллоний.

– В Исе не было армии и до Цезаря, – презрительно пожала плечами Квинипилис. – Наши мужчины не проводят лучшие годы в казармах, занимаясь ненужной муштрой. И мы никогда не содержали, как заведено в Риме, орду жадных грязных наемников. Нет, люди, несущие стражу на стене и поддерживающие порядок в городе, – моряки. Каждый моряк проходит обучение военному делу на флоте или на берегу.

– Вы считаете, что в смутные времена, вроде нынешних, этого достаточно?

– Вполне. Мы не империя; мы не ведем захватнических войн и не ставим себе целью властвовать над другими народами. Много ли проку Риму от земель кельтов или иудеев? Или готов? Или вандалов?

Грациллоний не нашелся, что ответить. Квинипилис была слишком хорошо осведомлена о внутренних распрях в Римской империи; это его насторожило. Магн Клеменций Максим приказал добиться от Иса лояльности к Риму, читай – к нему, Максиму. Исторические сравнения – тем более касательно последнего столетия империи – вряд ли будут способствовать успеху миссии.

– Верно, корабли исанского флота вступают в сражения, но не чаще чем ваши. К тому же мы никогда не нападаем первыми. А что касается нашей способности защитить город от внешней угрозы, – она усмехнулась, – нам нечего опасаться: ведь галликены управляют погодой.

Грациллоний остановился как вкопанный. Должно быть, он недопонял. Тщательно подбирая выражения, он переспросил:

– Как следует толковать эти слова, королева? Трудно сомневаться в вашем искреннем богопочитании, однако боги не всегда внемлют человеческим мольбам.

Королева рассмеялась, и в смехе ее Грациллонию послышалось что-то волчье.

– Ты не ослышался, мальчик. Я сказала: мы управляем погодой. Но нет, мы не злоупотребляем своей властью, иначе боги ее отнимут. Мы используем ее лишь в чрезвычайных случаях. Не одна разбойничья эскадра сбилась с курса и налетела на рифы, прежде чем варвары оставили нас в покое. Угроза нападения с суши тоже маловероятна. Стена – неприступна, ты и сам видишь. В случае осады достаточно будет удержать тот узкий проход, над которым ты только что был; морские же наши пути открыты, и флот всегда окажет городу поддержку с моря. Сам Цезарь, подавив венетов, так и не решился предпринять поход против Иса.

С океана подул ледяной ветер. Грациллоний почувствовал озноб. Он положил руки на парапет, и нагретый камень поделился с ним теплом. Затем выглянул в амбразуру. По фризу шла яркая мозаика: обряды, войны, картины со дна царства Лера, океана. Ухватившись крепче, он перегнулся и посмотрел на юг. С края стены мозаичные волны, искрясь, стекали в живой океан, равнодушный и необъятный. В другой стороне, за пологим редколесьем, через море лежал едва различимый мыс Ванис. На юге было видно, где обрываются горы, и в воду, в венце наполовину скрытых прибоем рифов вытягивается песчаный язык мыса Рах. Он словно дразнил морскую стихию, но Океан спал, сумрачный, вздрагивая во сне и подергиваясь белыми бурунами. Волны, бирюзовые на отмели, неспешно шлифовали гранитное подножье башни маяка. Сам город стоял на песчанике, в котловине, в кольце красного гранита по перешейку. Из гранита были сложены стена, и маяк, и многие здания. Ближе к океану начинались солончаки, гигантские проплешины в почве, вымытые за тысячи лет приливом. Жить городу или сползти в пучину – зависело от благорасположения к нему Лера.

И Лер столетиями хранил Ис. Колдовская – или божественная? – сила угнездилась за гранитными стенами.

Грациллоний выпрямился и взглянул на город. С высоты ему открылось зрелище множества крошечных серебряных озер – на крыше каждого дома стояли чаши для сбора дождевой воды. С крыш воду сливали в глубокие подземные резервуары. Поэтому питьевой воды у исанцев всегда было в достатке: частые дожди пополняли накопительные колодцы. Кроме колодцев, стояла и водонапорная башня, чуть в стороне от Галла и Дома Воинов. К ней были проложены кульверты, вбиравшие воду из ключей в ближних холмах. Упряжка громадных буйволов, вращая шкив, приводила в движение архимедовы винты, поднимающие воду наверх. Из башни по трубам воду подавали в богатые дома – водопровод стоил дорого – и на общественные нужды: в фонтаны, бани, купальни. Холмы принадлежали Белисаме. За Ее святилищем смотрели юные девы – дочери и внучки галликен.

Как всегда, у него захватило дух от вида исанских башен – каменного леса, вытянувшегося до крепостных зубцов. Никогда не позволил бы римский император постройки такой высоты. Однако утомительно, должно быть, ходить вверх-вниз по несколько раз на дню, – мельком подумал Грациллоний. Маковки – мозаика с позолотой – походили на сверкающие побеги подземных драгоценных россыпей. Меж башнями, суматошно галдя, летали чайки.

Снизу доносился невнятный шум: скрип колес, топот тысяч ног, цокот копыт – здоровое дыхание большого города.

Они вышли на прямой северо-западный участок стены. Оттуда Грациллоний оценил преимущества расположения города. Мыс Рах служил Ису естественной защитой от водной стихии, так что устроителям города оставалось насыпать дамбу только на севере. С юга в город можно было попасть через Ворота Зубров – стерегущие проход башни назывались Братья – прямо на вторую главную улицу, дорогу Лера. Она шла с юга на север, пересекаясь в центре с дорогой Тараниса. В перекрестье двух городских артерий находился форум. Далее дорога Тараниса уходила к Северным воротам с двумя башнями – Сестрами. Внизу был Гусиный рынок. Здесь торговали селяне – их можно было отличить по грубой одежде и смуглым лицам. Деловито прохаживались по рынку, прицениваясь, слуги с заплечными торбами; пришли сюда и исанские хозяйки – купить провизии, потолкаться в веселом пестром многолюдье и посудачить со знакомыми кумушками. Над рыночной площадью дрожало в воздухе сизое марево дыма от множества жаровен. Мычали коровы, блеяли овцы, тревожно гомонили птичьи ряды; продавцы осипшими голосами расхваливали из-под навесов свои товары.

– Такой оживленной торговли я не видел даже в Лондинии, – заметил Грациллоний.

– Говорят, раньше было лучше, – пожала плечами Квинипилис. – Когда прочнее был римский порядок и тверже римская монета. Тогда и торговому люду жилось спокойнее. Но мы научились приноравливаться ко времени.