Дорогой темной, нелюдимой - Елена Руденко

Услышав слова Изабеллы, синьорина вздохнула:

– У меня похожее чувство… И зло окружает нас… одна надежда на…

– На кого? – переспросила Изабелла.

– Не смейтесь только… я надеюсь на Воина Анубиса, – Паолина перевернула страницу книги. – Герой-хранитель, который превращается в волка. Он стережет далекую землю от врагов.

Она показала Изабелле картинку, на которой был изображен воин с головой волка.

– А ты стала бояться Вербинио? – вдруг переменила тему Паолина. – Напрасно беспокоишься, он любит тебя и защитит. И нашего родственника Франческо не бойся… он нас не обидит, за нас он жизнь готов отдать… Это зло пытается внушить нам страх перед теми, кто нас действительно, любит…

Париж 184* год

Из журнала Александры Каховской

Ожидая назначенного часа, чтобы отправится с графом на бал картежников, я задремала. Снова сумрачный лес, сквозь ветви которого я увидела решетку кладбищенских ворот, распахнувшихся предо мной. Повинуясь неведомой силе, я вошла внутрь. Налетел ветерок, разбросав в сторону засохшие серые листья, дабы указать путь. Предо мной открылась дорожка, ведущая к одной из могил. Подойдя ближе, я рассмотрела лицо скорбящего ангела на гранитном постаменте. Белое мраморное лицо было очень похоже на моё. Затем я взглянула на надпись, и с ужасом заметила, что там написано «Alexandra Kahovska». Я перевела взор на дату смерти. День и месяц были расплывчаты, но год был 184*. Кто-то положил мне руку на плечо, я обернулась и к своему ужасу увидела того улыбчивого человека из всех моих кошмаров.

Я проснулась от ужаса, хотелось кричать, но голос не повиновался. По пророчеству сна, этот год должен стать для меня последним.

* * *

Часы пробили назначенное время, я выскользнула из дома. Меня уже ждал экипаж графа Н. Дабы не думать о жутком сне, я пыталась завести разговор на житейский темы, но безуспешно. Мой спутник выглядел мрачным и сосредоточенным, что только усилило мое беспокойство. Он пытался поддержать разговор, но получилось неудачно.

Я чувствовала, что мои дела плохи, и мой дорогой друг это прекрасно понимает, хотя пытается скрыть свою неуверенность в успешном исходе своего предприятия.

Наконец, экипаж остановился в тёмном районе Парижа. Граф надел маску, я последовала его примеру. К экипажу подбежал лакей, возникший будто ниоткуда. Его лицо скрывала маска с вежливой улыбкой. Жестами он велел следовать за ним. Сдерживая дрожь, я оперлась на руку графа. Лакей подошел к низкой неприглядной двери, которая со скрипом отворилась, зовя в темноту. Глубоко вздохнув, я переступила порог. Темнота окутала меня. К своему стыду я вцепилась в руку графа. Хотя пора бы привыкнуть, я не раз сталкивалась с мистическими явлениями, но это место вызывало у меня особо гнетущее чувство, порождая необъяснимый страх.

Вдруг яркая вспышка озарила нас. Мы оказались в просторном зеркальном коридоре. Я обернулась, неприглядная дверь, в которую мы вошли, выглядела изнутри как дверь в императорский дворец.

У меня закружилась голова, граф ласково поддержал меня.

– Смелее, милая Аликс, – прозвучал его голос.

Мы последовали за нашим улыбающимся проводником. Удивительно, как в невзрачном домишке оказались такие шикарные комнаты.

Наконец, мы вступили в зал, где собрались остальные гости. Лакей исчез, одарив нас улыбкой своей неподвижной маски.

– Это и есть тот самый бал картежников? – спросила я.

– Да, – ответил граф, – мистических картежников которые играют жизнями… Такая игра затягивает, особенно постоянная победа и чувство превосходства над простыми игроками. Мне стоило больших трудов оставить это ремесло.

– А тот дом на Столярном переулке Петербурга[5]? Та квартира, где вы принимали несчастных посетителей? Вы говорили, что теперь там будут другие картежники? Подобные вам?

– Да, дом на Столярном место особое. Мы передавали ключи друг другу, а потом встречались и хвалились победами. Конечно, понимали, что от таких побед над наивными горожанами, мы вредим и самим себе, действует закон равновесия… Я уже поплатился… вы знаете…

Он махнул рукой, не желая ворошить воспоминания.

– Но как мы узнаем нужного нам человека? – спросила я.

– Картежники узнают друг друга в привычной обстановке, не зная лиц. Это в миру мы не должны знать друг друга в лицо.

Вскоре один из улыбающихся лакеев подошел к нам и жестом позвал нас за собой. Мы послушно последовали за ним. Проведя нас сквозь зал, человек подошел к другой двери, которую услужливо распахнул перед нами.

Мы вошли в сумрачную гостиную.

В кресле в центре восседал человек в черном костюме и пурпурной мантии. Его лицо скрывала двухцветная маска – черный и пурпур.

– Приветствую вас, мои дорогие гости, – произнес он, – прошу вас, устраивайтесь поудобнее, разговор будет длинным. – Я Мастер картежник, самый удачливый мистический картежник Европы.

Он указал на кресла напротив.

– Знаю, дела мадемуазель очень плохи, – произнес он, – увы, чем ближе человек приближается к запретным тайнам, тем короче становится его жизнь… А если он забирает жизни других при помощи своих мистических талантов, то его свеча жизни сгорает еще быстрее…

Я вспомнила, что несколько раз убивала при помощи мысли, но тогда я хотела защитить близких или самой спастись от злодея – это была оборона от врага.

– Если бы только защита, – господин будто повторил мои мысли, – но вы постигли слишком многое…

– Простите, но барышня не по своей воле видит призраков и постигает недопустимое! – вмешался граф.

– Да… и Некто старательно подводит мадемуазель к разгадкам… кто-то хочет, чтобы ее душа поскорее покинула этот мир…

Мне вспомнился жуткий улыбающийся человек из кошмаров.

– Есть Мир теней, – неспешно продолжал Мастер картежников, – ставший отражением всех наших низменных пороков. И чем благороднее человек в нашем мире, тем сильнее его Тень мира теней… И опасно, когда эта Тень получает возможность влиять на наш хрупкий мир.

– Значит, моя Тень? – спросила я робко.

– Нет, мадемуазель Аликс… Не ваша Тень…

Мастер указал на графа.

И тут я вспомнила то неприятное лицо с улыбкой из кошмаров. Если взять хороший грим, как любит граф и изменить мимику – то будет одно лицо. Я с трудом сдержала крик. Мысли путались. Хотелось выбежать из комнаты, но, сделав над собой чрезмерные усилия, я осталась на месте.

– Нет, нет, – отмахнулся граф, – я знаю истории, когда у чрезмерно добрых людей, Тени становятся чудовищами, но я к таким не отношусь. Я мрачный мизантроп…