Детектив от Иоанна - Андрей Дышев

— Твой коллега протянул трубочку из ящика себе в рот и что-то посасывает! — шепотом сообщила она ему.

Боксер, бросив на песок командира и русского агента, голодным тигром набросился на Интеллигента, сбивая его с ног. Ящик с тяжелым гулом врылся в бархан.

— Ах ты плесень ямусукрийская! — крикнул Боксер. — Трубку сосешь?!

— Ничего я не сосу! — оправдывался Интеллигент, напуганный необоснованными претензиями, и намертво прилип к ящику, облапив его со всех сторон, как паук свою самку.

— А что это за трубка у тебя только что во рту торчала?

— Это не трубка. Это пищевод от жажды вывалился…

Боксер возвращался на свое место в строю, отгонял от командира Стюардессу и бесслезно плакал.

— Было б что сосать, — ворчал Интеллигент, взваливая ящик на спину, и с потухшей надеждой обращался к своим спутникам: — Эй! У кого есть вода? За стакан воды отдам цифровую видеокамеру с форматом «Микро М-В», портативную стиральную машину и компьютер самой крутой модели…

Он выжидал некоторое время и, увидев, что желающих не находилось, добавлял:

— В придачу золотые часы «Ролекс»… — Проходила еще минута, и Интеллигент снова повышал ставку: — И еще машинку для восстановления волос на плешивых участках…

Послушав тишину, Интеллигент поддавал коленом грыжевый мешочек и выдавал вялое ругательство:

— Ну и черт с вами, мне больше достанется…

«Больше ты меня не обманешь!» — зарекался Боксер, затуманенным взглядом сопровождая полет Стюардессы. Но она снова и снова подкидывала ему приманку, и он опять ее заглатывал. Один раз шутка Стюардессы оказалась очень жестокой.

— Я видела там маленький родник с прохладной прозрачной водой! — прошептала она ему и махнула рукавом в сторону ближайшего бархана.

— Врешь! — произнес Боксер. Его голос напоминал звук, с каким степная кобра ползет по сухим колючкам.

— Ну и дурак, что не веришь! А я уже вволю напилась!

Проигрывая могучему искушению, Боксер схватил рукав блузки и намотал его себе на кулак.

— Теперь пойдем вдвоем!

— Пойдем! — согласилась Стюардесса.

Он взбирался на бархан, держа Стюардессу над головой, словно белый флаг капитуляции. Она трепетала, полоскалась, и можно было подумать, что погода ветреная.

— Сюда, сюда, — подсказывала она. — Вот родник, смотри!

— Где?! Не вижу! — едва ворочая пересохшим языком, вопрошал Боксер и вялеными, с проступившей на них солью глазами смотрел себе под ноги.

— Да вот же! Ты что, ослеп?

— Да где же??

— Опустись на колени и зачерпни ладонями. Только не застуди горло, уж больно студеная!

Дурея от нестерпимого желания, Боксер падал на колени, разжимал кулак, выпуская Стюардессу, и вонзал ладони в песок по самые локти.

— Разве это вода?! А?! Разве?!

— Конечно! — веселилась Стюардесса, набирая безопасную высоту. — Ты попей, попей, а то она у тебя между ладоней вытекает!

И Боксер, широко раскрыв рот, всыпал в него полную горсть песка. Сначала он замер, прислушиваясь к ощущениям, потом попытался проглотить, но глотка не смогла протолкнуть песок в пищевод. Боксер начал задыхаться. Он вскочил на ноги, захрипел. Песок тонкими струями, как в песочных часах, просыпался меж его асфальтовых губ. Боксер крутил головой, мычал. Потом стал страшно кашлять и пытаться прочистить глотку пальцем. Песок налип ему на голосовые связки, на гланды, небо и язык, забрался в носоглоточную пазуху, и ни вытрясти его, ни выплюнуть… А Стюардесса уже приземлилась рядом с командиром и принялась щекотать рукавом ему за ухом.

— Пообещай мне что-нибудь, милый!

Онемевший, с намертво забетонированной глоткой, Боксер сбежал с бархана, молча тряся кулаками.

— Пока! — прощалась Стюардесса с командиром, и воротничок блузки прижимался к замызганному вороту пилотской рубашки.

Небольшим утешением для Боксера оставался командир. Но беда в том, что Боксер часто опаздывал к моменту испускания и уже не журил летчика, как прежде, а истошно хрипел:

— Куда торопишься?! Куда спешишь, я тебя спрашиваю?! В твоем возрасте, папаша, уже некуда торопиться!! Столько добра даром пропало!

— Уберите! Уберите это! Я не могу на него смотреть! — очень похоже стонал Соотечественник и, уподобляясь страусу, снова зарывал голову в песок. Наверное, его преследовали какие-то навязчивые галлюцинации. От частого подражания толстозадой птице у Соотечественника протерлась плешь на голове, а уши забились песком. Потому он не реагировал, если к нему кто-нибудь обращался, и вообще не поддерживал никаких контактов с внешним миром, лишь изредка останавливался, вскидывал голову вверх, раскрывал рот и отрывисто спрашивал:

— Эй! Где я? Тут есть кто-нибудь?

Боксер шлепал его по щекам, дергал за нос, но Соотечественник этого не чувствовал, морщился, наклонялся из стороны в сторону, резко пригибал голову и приседал, словно в него со всех сторон летели булыжники.

— Не надо! Умоляю вас, не надо! Я вам все объясню!

— Ему лучше, чем нам, — увязая по щиколотку в песке, надтреснутым голосом произнес Интеллигент. — Идет налегке, все время с кем-то спорит, что-то пытается объяснить… — Полицейский замолчал, сколупнул ногтем засохшую язвочку на губе и, ни к кому конкретно не обращаясь, спросил: — Как вы думаете, сколько человек может прожить без воды?

— Неделю, — предположил Боксер, с удивлением глядя, как из его ноздрей тонкими струйками сыплется песок.

— Значит, мы идем меньше недели, — умозаключил Интеллигент.

Боксер постучал по седловине носа, будто выбивал из курительной трубки прогоревший табак, и усмехнулся.

— Ты так считаешь? А мне кажется, что мы идем уже месяц. Или даже год.

— Год? Да у меня совсем не выросла на лице щетина! А за год до пупа была бы борода!

— Да? — Боксер провел рукой по своему подбородку. — В самом деле, не выросла… Но тут дело, мне кажется, вовсе не во времени…

— Послушайте, а кто мне скажет, что с нами вообще происходит? — не дослушав Боксера, вопросил Интеллигент. — Что это за страна, в которой нет ни одного колодца?

Аулис, вполуха слушая этот разговор, машинально глянул на часы. Они совсем испортились, и теперь на дисплее высвечивалось несколько чисел. Одно из них отматывало время назад, другое — вперед, а третье — в сторону, и при этом показывало число в экспоненциальной нотации, заодно вычисляя его факториал. Аулис вовсе не был силен в математике, но почему-то решил, что его часы фокусничают именно таким образом.

— Если я не выпью сегодня воды, — поставил неожиданный ультиматум Интеллигент, — то завтра умру!

— Завтра? — переспросил Боксер и по привычке глянул на штаны командира. — А что такое завтра, дорогой коллега?