Волчьи войны - Анри Лёвенбрюк

Алеа тихонько вошла в зал, и, прислонясь к высокому шкафу с ящиками, остановилась справа от двери. Монахи были так увлечены работой, что и не заметили, как она вошла. Алеа увидела, что некоторые из них пишут мелкие буквы, которые длинными строчками ложатся на бумагу, другие же вырисовывают сложные цветные узоры.

Долгое время стояла она, наблюдая за движением множества рук, выводящих буквы, переворачивающих страницы, за перьями, снующими от бумаги к чернильнице и обратно… Терпение монахов восхищало ее. Она по-хорошему завидовала их знаниям и мечтала узнать все, что было написано в каждой из этих книг.

Вдруг над самой ее головой громко зазвенел колокольчик. От неожиданности она вздрогнула и уронила книгу, лежащую позади нее на шкафу. Все, кто был в зале, подняли головы и посмотрели на нее. Алеа сжала зубы. Сердце ее забилось часто-часто. Все монахи — кто помоложе, кто постарше, кто постройнее, кто потолще — были чем-то похожи на того, что встретил их у входа… Если они окажутся столь же «дружелюбными», то сейчас начнут бранить ее. Стараясь держаться непринужденно, Алеа нагнулась, подняла упавшую книгу и положила ее на место. Монахи продолжали смотреть на нее, но не выказывали никакого удивления, и она немного успокоилась. Может быть, они привыкли, что к ним заходят посторонние и смотрят, как они работают. Или просто стишком поглощены своим занятием, чтобы реагировать на такое незначительное происшествие.

Колокольчик наконец умолк. Монахи дружно положили перья и поднялись со своих мест. Алеа широко открыла глаза, увидев, что все они двинулись по направлению к ней. Она застыла, прижавшись спиной к шкафу, и почувствовала, как кровь прихлынула к ее щекам.

Но монахи прошли мимо, даже не взглянув в ее сторону, и один за другим вышли из зала. Только последний задержался на пороге и повернулся к Алее. Он смотрел на нее с таким же странным выражением, как и встретивший их первый монах, но был моложе и немного опрятнее.

— Мы идем на молитву, девушка. А после молитвы продолжим переписывать книги. Если вы хотите посмотреть, как мы работаем…

Алеа молча кивнула. Она все еще ощущала страшную неловкость.

— Книга, которую вы уронили, не должна была там находиться. Вы не виноваты. Очевидно, кто-то из братьев не туда ее положил. Сейчас я отнесу ее на место, если только вы не хотите ее почитать. Это замечательный труд по географии Бриттии…

— Я… Я не умею читать, — пролепетала Алеа.

Монах был явно удивлен:

— О, простите.

Он немного помолчал, глядя ей в глаза, потом улыбнулся и вышел из комнаты.

На рассвете Фингин поблагодарил хозяина харчевни и пошел за своей лошадью, стоящей в конюшне. Он запряг ее, прикрепил сумку и ловко вскочил в седло. Проехав несколько метров, он обернулся и последний раз взглянул на Сай-Мину, видневшуюся вдали за полоской воды на освещенном угренним солнцем полуострове.

Ему вспомнилось, как он в первый раз увидел высокий силуэт замка друидов. А сегодня покидает его по собственной воле. Не совершает ли он самую большую ошибку в своей жизни? Какое решение вынесет Совет? Может быть, решит исключить его, как Фелима? И стоит ли этого Алеа? С тех пор как он выехал из Сай-Мины, Фингин снова и снова задавал себе эти вопросы. Об этом же он мучительно думал всю прошлую ночь. Но сейчас пора было ехать дальше. Не время терзать себя сомнениями и раскаянием. Надо идти вперед.

Фингин вдруг почувствовал себя бесконечно одиноким. Будто опять, впервые после того, как он в детстве выбрал путь друида, ему надо было самостоятельно принять очень важное решение. Это требовало веры в себя, каковой он пока не ощущал. А в действительности выбора уже не было. Если Эрван нашел в себе смелость уехать, если это сделали до него Галиад и Фелим, значит, и он, Фингин, на верном пути. «Да и одинок я только до тех пор, пока не найду Эрвана», — убеждал себя он.

Друид повернул к югу и пришпорил коня. Он не позволял себе оглядываться назад и всматривался вдаль, где узкие перелески очерчивали широкий полукруг, обрамляя поля. На востоке синело бескрайнее море. На западе зеленели рощи и леса. Насколько хватало взгляда, повсюду раскинулись луга с небольшими пригорками.

Внезапно Фингин услышал позади стук копыт. Звук приближался. Не замедляя хода, он спокойно обернулся и увидел раскрашенную повозку бродячих артистов. Это были Кейтлин и Мэл. Почему они выехали так рано? И разве не собирались они двигаться на север?

Фингину стало любопытно, и он придержал поводья, поджидая актеров. Он увидел, что они смотрят на него, и понял, что они хотят что-то ему сказать.

— Здравствуй, Мэл, здравствуй, Кейтлин. Уже поднялись?

Актеры даже не ответили на его приветствие. Казалось, они торопились спросить его о чем-то.

— Фингин, твое настоящее имя, случайно, не Уильям?

Друид удивился. Он растерянно переводил взгляд с брата на сестру. Что за загадку они ему приготовили? Давно уже никто не называл его так…

— Совершенно верно, Уильям Келлерен — это мое прежнее имя… Но откуда вы его узнали? Вам, может быть, сказал Киаран? Но когда он успел?

Мэл и Кейтлин переглянулись. Похоже, они понимали друг друга без слов. В глазах у них блестел странный огонек. Кейтлин повернулась к друиду:

— Нет, Фингин, не Киаран. У нас есть для тебя известие.

— Известие для меня? — удивился Фингин. — Но почему вы ничего не сказали мне вчера?

— Мы не были уверены, что оно предназначено именно тебе, — объяснила Кейтлин. — Ты назвался Фингином, а известие мы должны были передать Уильяму…

— Да от кого же оно? — нетерпеливо спросил Фингин.

— Нам его передал один бард. Таэльрон. Он попросил нас передать тебе очень важное известие от Алеи.

Фингин широко открыл глаза. Что еще за шутки?

— Вы меня разыгрываете?

— Нисколько, друид. Актеры играют только на сцене, в жизни — никогда! Если Таэльрон сказал, что это известие от Алеи, значит, так оно и есть. Таэльрон не мог сказать неправду, из всех бардов на острове он самый…

— Я слышал о нем. И знаю, что его уважают. Так что же он просил передать?

— Алеа просит тебя как можно скорее найти ее в Мон-Томбе.

— И все? — с сомнением спросил Фингин.

— Да, все.

— В Мон-Томбе? Найти ее? А Эрван? Он с ней?

— Больше мы ничего не знаем, Фингин, Таэльрон передал нам только это. Тебе надо ехать в Мон-Томб.

Теперь друид начинал верить. Он был немало удивлен, что таким странным образом получил это известие, но отчетливо видел по глазам актеров, что те говорят правду, к тому же знал: Таэльрону можно доверять. Сомнений больше не было. И все же это невероятно. А главное, почему? Почему Алеа отправилась в Мон-Томб? И зачем она просит Фингина найти ее там?

Она Самильданах. Наверняка ей открылось многое такое, что недоступно ему. И должно быть, ею движут какие-то предчувствия. Она способна предвидеть будущее. Может быть, она знала, что Фингин решил уйти из Сай-Мины. Что он, как и Фелим, хочет ей помочь. Неужели он и вправду ей нужен?