Пролейтесь, слезы… - Филип Киндред Дик

— Он пытался совершить самоубийство? — спросил ненормального сержант из Лос-Анджелеса.

— Нет, сэр.

— Ладно, — сказал полицейский из Лос-Анджелеса, обращаясь к наряду из Лас-Вегаса. — С этой минуты за задержанных отвечаем мы.

Доставившие Джейсона полицейские забрались в фургон. Спустя мгновение тот взмыл в небо и развернулся в сторону Невады.

— Сюда. — Сержант резко махнул рукой в сторону трубы лифта.

Полицейские Лос-Анджелеса показались Джейсону несколько крупнее, жестче и старше своих коллег из Лас-Вегаса. А может, у него разыгралось воображение от того, что он начал бояться.

Интересно, как надо разговаривать с полицейским генералом? — подумал Джейсон. Особенно когда все твои теории и объяснения никуда не годятся, ты ничего не знаешь, ни во что не веришь, а все остальное и вовсе запутано… Да ну его к черту, решил он и заскользил в невесомости по трубе лифта рядом с Руфь Раэ и охраной. На четырнадцатом этаже они вышли.

* * *

Перед ними стоял человек в очках без оправы, с переброшенным через руку пальто, в остроносых кожаных туфлях и, отметил Джейсон, с двумя золотыми коронками. Лет пятидесяти, высокий, седовласый, прямой, с доброжелательным аристократическим лицом. На полицейского он совсем не походил.

— Вы Джейсон Тавернер? — спросил человек и протянул руку. Джейсон механически ответил на рукопожатие. Повернувшись к Руфь, человек сказал:

— Вы можете спуститься вниз. Я допрошу вас позже. Сейчас я хочу поговорить с мистером Тавернером.

Полицейские увели Руфь. Она продолжала причитать и жаловаться. Джейсон и полицейский генерал остались вдвоем.

— Меня зовут Феликс Бакмэн. Пройдемте в кабинет. Огромная серо-голубая комната поразила Джейсона. Он и не подозревал, что в полиции может быть такое. Он вообще не думал, что подобный дизайн возможен.

Спустя мгновение Джейсон погрузился в роскошное кожаное кресло. Бакмэн не стал садиться за огромный до нелепости дубовый стол, а прошел к шкафу и повесил пальто на вешалку.

— Я собирался встретить вас на крыше, — сказал он, — но в это время задувает ветер Сантана. Боюсь застудить носоглотку. — Генерал обернулся к Джейсону. — А вы отличаетесь от своей четырехмерной фотографии. Отличия всегда проявляются, когда видишь человека живьем. И это поражает. Во всяком случае, меня. Вы ведь шестой, не так ли?

Встрепенувшись, Джейсон приподнялся с кресла.

— Вы тоже шестой, генерал?

Генерал обнажил в улыбке золотые коронки — дорогой анахронизм — и поднял вверх семь пальцев.

Глава 15

За свою полицейскую карьеру генералу не раз приходилось прибегать к этому жесту. А точнее, четыре раза, при каждой встрече с шестым. И все шестые ему поверили. Генерала это удивляло. Являясь результатом секретного генетического эксперимента, шестые проявляли необычайную доверчивость, когда им намекали, что существуют другие проекты, столь же засекреченные, как они сами.

Бакмэн не хотел оставаться для шестых одним из «обычных». При таком невыгодном положении ему было трудно с ними общаться. Поэтому генерал и пускался на ухищрение. Таким образом, его отношения с шестыми принимали обратную форму. И это позволяло ему справляться с абсолютно неуправляемыми в других условиях людьми.

Изначальное психологическое превосходство шестого сводилось на нет элементарной выдумкой. И это чрезвычайно нравилось генералу.

Однажды в период расслабления он сказал Элис:

— Я могу переиграть шестого в течение десяти, максимум пятнадцати минут. Но потом… — Он махнул рукой и скомкал добытую на черном рынке сигаретную пачку с двумя сигаретами. — Потом их поле берет верх. Мне нужен рычаг, при помощи которого я бы мог вскрывать их чертово сознание.

Теперь он этот рычаг нашел.

— Почему ты называешь себя седьмым? — спросила Элис. — Ты им все равно врешь, почему не восемь, не тридцать восемь?

— Не стоит впадать в грех тщеславия. И преувеличивать не надо. Людям надо говорить то, во что они готовы поверить.

Жизнь подтвердила его правоту.

— Тебе не поверят, — сказала тогда Элис.

— Куда они денутся, — усмехнулся генерал. — Это же их тайный страх. Черный зверь подсознания. Они шестые по счету в плане генетической реконструкции человека. И прекрасно понимают, что эксперимент можно продолжать и дальше.

Элис это было неинтересно. Пожав плечами, она легкомысленно бросила:

— Тебе следует рекламировать мыло на телевидении.

В этом вся Элис. Если предмет ее не интересует, он просто перестает для нее существовать. Пока что ей все сходило с рук. Но рано или поздно, думал генерал, возмездие наступит. Отвергнутая реальность вернется кошмаром. Навалится на человека без всякого предупреждения и затянет в омут безумия. А Элис и так в некотором роде ненормальна.

Столкнувшись с Джейсоном Тавернером, шестым, генерал применил свой излюбленный трюк.

— Нас было очень мало, — сказал он, присев на край огромного дубового стола. — Четверо, если точно. Один уже умер. Так что осталось трое. Я не имею ни малейшего понятия, где они. Между нами еще меньше контактов, чем между вами, шестыми.

— Кто вас разработал? — спросил Джейсон.

— Дилл-Темко. Как и вас. Он отвечал за группы с пятой по седьмую. Потом он вышел на пенсию. И, как вы наверняка знаете, умер.

— Да, — вздохнул Джейсон, — мы были потрясены.

— Мы тоже, — скорбно произнес Бакмэн. — Дилл-Темко был нашим родителем. Единственным родителем. Известно ли вам, что перед смертью он продумал схему подготовки восьмой группы?

— Какими бы они были?

— Это знал только Дилл-Темко, — произнес Бакмэн, чувствуя, что психологическая игра складывается в его пользу. Но… одно неверное утверждение, одно лишнее слово — и все рухнет.

Генерал рисковал. И это ему нравилось. Ему вообще нравилось играть против более сильного противника, делать ставки вслепую. В такие минуты он казался себе непобедимым.

Нажав на кнопку, Бакмэн произнес:

— Пеги, принесите нам кофе, сливки, все, что положено. Спасибо. — Он пристально посмотрел на Джейсона Тавернера.

Любой, кто хоть раз встречался с шестыми, узнал бы в нем шестого. Мощный торс, массивные мышцы спины и рук, крупная красивая голова. Большинство обычных никогда не знали, что перед ними шестой. Они не обладали опытом генерала. И его глубокими познаниями. Как-то раз он сказал Элис:

— Они никогда не победят. Никогда не будут управлять моим миром.

— У тебя нет мира, — ответила ему сестра. — У тебя есть только офис.

На этом их спор и закончился.

— Мистер Тавернер, — напрямую спросил Бакмэн, — как вам удалось