Любовь и честь - Рэдклифф

– Наверное, ты права. Хочешь, я поеду с тобой?

– Спасибо. Но мне лучше сделать это самой.

– Так что ты собираешься делать?

– Я выезжаю, чтобы успеть на самолет до Вашингтона.

Она наклонилась, поцеловала Дайан в щеку и встала.

– У меня есть надежда, что ты одолжишь мне одного из своих агентов? – спросила Дайан, поднимаясь с дивана, и взяла Блэр под руку.

– Тебя интересует кто-то конкретно? – игриво спросила Блэр.

Когда Дайан открыла дверь, Фелиция Дэвис отступила от стены и посмотрела на Блэр.

– Она подошла бы идеально, – вполголоса сказала Дайан.

Фелиция подняла изящную бровь.

– Вы готовы, мисс Пауэлл?

– Как никогда, – серьезно ответила Блэр.

Тем же вечером в 18:30, Кэмерон сидела в пустой приемной перед простой лакированной дверью с небольшой табличкой, на которой значилось имя: «Стюарт Карлайл». Она приготовилась к долгому ожиданию, но уже через несколько минут появился секретарь по административным вопросам и пригласил ее в кабинет.

Кэм вошла в скромный безликий офис. На стене висела лишь одна маленькая фотография, где был молодой Стюарт Карлайл с Джоном Фицджеральдом Кеннеди[29]и его братом Робертом[30]. Ее непосредственный начальник делал запись в отчете.

– Садитесь, – сказал он, не поднимая глаз.

Она села на офисный стул, обитый тканью, положила руки на тонкие деревянные подлокотники и скрестила ноги. Наконец, он закрыл отчет, отодвинул от себя груду бумаг и посмотрел на нее с непроницаемым выражением лица, выдерживая ее пристальный взгляд.

– Так что там с этой фотографией в газетах? – без предисловий начал он. – Как раз за такие вещи Белый дом любит кусать мою задницу.

– Я собиралась спросить Вас о том же, – спокойно ответила она. – У нас должна была быть информация, что фотография отослана и в прессе подготовлена статья. Как так вышло, что вчера вечером, когда мы прибыли на открытие выставки, нам пришлось пробираться через осиное гнездо репортеров? Повезло еще, что выставка не была открыта для всех желающих. Так где же в системе сбой?

Мышцы на его челюсти напряглись, впрочем, как и голос, когда он ответил:

– Поскольку Вы были там, когда был сделан этот снимок, полагаю, что Вы сами в состоянии сказать мне о сбое в системе.

На секунду Кэмерон подумала, что он говорит о ней на снимке с Блэр, прежде чем поняла, что он имеет в виду Сан-Франциско. Удивительно, но это ее не волновало. Она не стала бы отрицать ни минуты, проведенной с Блэр. С другой стороны, в мире двойных стандартов, политического шантажа и постоянной борьбы за власть Кэм научилась не раскрывать информацию, которую можно будет использовать как оружие против нее или кого-то, о ком она заботилась.

– Фотография была сделана телеобъективом с большого расстояния, по всей вероятности, с соседнего пирса. Мы вели тщательное наблюдение на месте, но у нас был слабый контроль за прилегающей территорией. Не было оснований считать, что это необходимо.

– Камера с телеобъективом вполне могла быть снайперской винтовкой с прицелом ночного видения, – сказал он так, будто обсуждал малозначимое событие. – Ее могли убить, а вместо этого просто сфотографировали в пикантной ситуации.

Ее дыхание остановилось от боли – такой боли, словно осколок рассек грудь, только больнее, но выражение лица не изменилось.

– Я думала об этом. Если не переведем ее на повышенный уровень безопасности двадцать четыре часа в сутки, то нельзя исключать вероятность подобной угрозы. Обычно Цапля не нуждается в усилении режима безопасности, и на тот момент, при полном отсутствии угроз, я посчитала, что статус безопасности соответствовал ситуации.

– Это будет дополнительным оружием против Вас.

– Как это понимать?

– Утром мне позвонили из комиссии по расследованию. Очевидно, ходатайство для формального расследования результатов операции в Нью-Йорке было подано руководителем Агентства национальной безопасности и заместителем директора ФБР.

– Это прецедент, не так ли?

Он пожал плечами.

– Была совместная операция, так что ФБР имеет право просить об этом. Ключевой момент состоит в том, что даже если там были жертвы, а они были, ФБР успешно достигло цели в тяжелой борьбе, а мы выглядим так, будто пытаемся что-то скрыть. С этим я ничего не могу поделать.

– Ладно. Поняла.

– Я не уверен, что полностью. Они хотят Вашего отстранения от служебных обязанностей, до тех пор, пока не завершится расследование.

Серые глаза приобрели металлический блеск, но ни один мускул не дрогнул.

– Что Вы сказали?

Впервые за все время он выглядел смущенным, что случалось крайне редко.

– Я отказал им, но не знаю, как долго это продлится.

– С каких это пор Вы позволяете сторонним ведомствам вмешиваться в дела Секретной службы?

– С тех пор как президент был вынужден назначить директором ФБР человека, придерживающегося более правых взглядов, чем Джо Маккарти[31]. Черт побери, Робертс, Вы прекрасно знаете, что последние годы ФБР работало не останавливаясь, постоянно расширяя сферу своих интересов и отбирая все больше полномочий у других ведомств.

– И Вы думаете, что бюро стоит за этим расследованием в отношении меня?

– Я в этом уверен.

– Почему? Какая им разница, кто отвечает за безопасность Блэр Пауэлл?

На мгновение он умолк, и она поняла, что сейчас он пытается решить, на сколько он может ей доверять. Политическая необходимость потеснила даже дружбу. Наконец он откинулся в кресле и скривился.

– Подумайте вот о чем. Через шесть месяцев Эндрю Пауэлл должен будет консолидировать предвыборную платформу. Ему понадобятся деньги, сторонники и очень высокие рейтинги популярности, иначе ему не победить в борьбе за переизбрание. Он либерал с левоцентристскими взглядами, что устраивает далеко не всех. Президент может остаться даже без поддержки собственной партии.

Он пожал плечами, будто это все объясняло, но продолжил:

– В дни Эдгара Гувера[32]ФБР имело досье на каждого важного политического деятеля в стране, а также на руководителей крупнейших предприятий, организаторов борьбы за гражданские права, звезд Голливуда – всех, имеющих любые связи с людьми, в руках которых были бразды правления, – как законопослушных граждан, так и преступников. Они использовали эту информацию в качестве оружия, покупали и продавали президентов по своему желанию. Некоторые считают, что тех, кого они не могли купить, они убивали. Или, по меньшей мере, не замечали, когда это делал кто-то другой.