Сошествие тьмы - Дин Кунц

— Ну и что? Это же не значит, что в нашем деле замешано колдовство!

— Значит.

— Ладно, поступай как хочешь, но как же я доберусь до управления?

— Бери машину, а я попрошу патрульных меня подбросить.

— Джек, черт возьми!

— У меня предчувствие, Ребекка.

— Дьявол!

— Я чувствую, что... то, что окружает магию, — и необязательно ее реальное проявление, а именно то, что ее окружает, — имеет отношение к нашему делу. И предчувствие говорит, что это наша единственная зацепка.

— О Господи!

— Умный полицейский всегда прислушивается к своим предчувствиям.

— Но если ты не вернешься в управление к обещанному сроку, если мне придется заниматься всем одной, а потом предстать перед Грешемом...

— Я буду в четверть третьего, самое позднее — в половине.

— ...то я тебе этого никогда не прощу, Джек.

Он встретился с ней взглядом и, немного поколебавшись, сказал:

— Может быть, я и мог бы отложить визит к Карверу Хэмптону до завтра, если бы...

— Если бы что?

— Если бы знал, что ты готова уделить полчаса, ну, пятнадцать минут, чтобы посидеть и поговорить о том, что произошло между нами вчера. Пойдем куда-нибудь?

Ребекка отвела взгляд.

— Для этого у нас сейчас нет времени.

— Ребекка!

— У нас много работы, Джек.

Он кивнул.

— Ты права. Начинай работу по спецгруппе, а я переговорю с Карвером Хэмптоном.

Джек пошел в сторону полицейских, стоявших у патрульных машин.

Ребекка крикнула:

— Не позже двух!

— Постараюсь как можно быстрее!

Ветер вдруг снова усилился. Слышалось его завывание.

Молодой снег приукрасил улицу. И хотя квартал по-прежнему был грязным, замусоренным и заплеванным, он выглядел веселее, чем вчера.

Лавка Карвера Хэмптона находилась неподалеку от угла квартала, между двумя другими — винной и мебельной, чьи окна были защищены постоянно опущенными железными решетками. Заведение Хэмптона единственное здесь выглядело вполне респектабельно. На его окнах решеток не было. Вывеска над дверью состояла из одного слова: "Рада". Конечно, Джека заинтересовало, что это означает, и Хэмптон пояснил, что в магическом пантеоне три группы богов покровительствуют разным направлениям магии: злые руководят ответвлениями черной магии — Конго и Петро; добрые боги отвечают за магию белую — Раду.

Хэмптон занимался продажей одежды, снадобий и ритуальных принадлежностей, применявшихся в белой магии, поэтому вывески над дверью магазина было достаточно, чтобы привлекать выходцев из стран Карибского бассейна и их потомков, которые переселились в Нью-Йорк вместе со своей религией и обычаями.

Джек вошел в магазин. Тут же звякнул колокольчик, посылая весть о приходе клиента. Закрыв за собой дверь, Джек оставил за ней злой декабрьский ветер и попал в иной мир.

Магазин был маленьким: метров десять в длину и три в ширину. В центре стояли столики с ножами, палками, колокольчиками, чашами и одеждой, предназначенными для колдовских ритуалов. Справа по всей длине стены размещались низенькие шкафчики. Джек не имел ни малейшего представления о том, что там было. На стене слева от двери до самого потолка поднимались рядами полки, уставленные бутылками всевозможных размеров, форм и окрасок — синими, желтыми, зелеными, красными, оранжевыми, коричневыми и бесцветными, на каждой — аккуратная наклейка. Все они были заполнены травой, кореньями, порошком или другими веществами, потребными для заклинаний или изготовления снадобий.

Услышав колокольчик, из задней двери появился Карвер Хэмптон.

— Детектив Доусон! — удивился он. — Рад видеть вас! Вот уж не думал, что вы снова решитесь проделать столь долгий путь, особенно в такую противную погоду. Я ждал, что вы позвоните, чтобы узнать, нет ли у меня чего-нибудь новенького.

Джек прошел в заднюю часть магазина, и они через прилавок пожали руки друг другу.

Карвер Хэмптон, высокий мужчина с широкими плечами, мощной грудью и двадцатью килограммами лишнего веса, выглядел очень внушительно. Он напоминал профессионального форварда американского футбола, который с полгода не играл. Нельзя было назвать его красивым — слишком тяжелый лоб и слишком круглое лицо помешали бы их обладателю рассчитывать на первые страницы какого-нибудь фешенебельного журнала для мужчин. К тому же его нос, сломанный, похоже, не один раз, давно расплющился. Но если этот человек и не был красавцем, то, безусловно, выглядел он очень дружелюбно. Что-то вроде огромного чернокожего Санта-Клауса.

— Жаль, что вы зря проделали столь дальний путь.

Джек спросил:

— Значит, со вчерашнего дня вы не успели ничего выяснить?

— Нет, ничего примечательного, хотя ищу информацию повсюду, расспрашиваю всех, кого можно. Удалось выяснить только то, что где-то здесь действительно существует человек, называющий себя Баба Лавеллем. И утверждают, что он — настоящий Бокор.

— Бокор? Это колдун, занимающийся черной магией? Так?

— Совершенно верно. Волшебство зла. Это все, что я узнал. Он действительно есть. Ведь вчера вы в этом сомневались? Так что, полагаю, информация будет вам хоть как-то полезна. Только нужно было просто позвонить...

— Не волнуйтесь, я приехал по делу. Хочу показать вам кое-что важное... Фотографию Баба Лавелля собственной персоной.

— Вы не шутите?

— Конечно, нет.

— Так вы уже удостоверились в его существовании? Дайте-ка я на него посмотрю. Думаю, это поможет мне при расспросах.

Джек извлек фото из кармана плаща и протянул его Хэмптону.

При первом же взгляде на фотографию тот изменился в лице. Если полагать, что негры могут бледнеть, то именно это, наверное, и происходило с ним.

Лицо его не изменило своего цвета, но потеряло вдруг блеск и упругость, кожа напоминала теперь сухую коричневую бумагу. Губы сжались, а глаза стали напряженными, сосредоточенными. Он прошептал:

— Это же тот самый человек!

— Какой? — в недоумении спросил Джек.

Хэмптон сунул фотографию в руку Джеку так, будто стремился быстрее освободиться от нее, будто мог заразиться от одного только прикосновения к фотографическому изображению Лавелля. Его большие руки затряслись.

Джек спросил:

— Что случилось? Что с вами?

Голос Хэмптона дрожал:

— Я видел этого человека. Я его видел, но не знал его имени.

— Где вы его видели?

— Здесь.