Алхимик - Алекс Каменев

Так и жили, не тужили, пока ворота башни однажды утром не затряслись от гулкого стука. Заявился староста деревни, пришло время отправляться на ярмарку.

Из распахнутых настежь окон доносился крик чаек и шум многолюдной толпы на пристани. Ругань грузчиков, грозные окрики стражников, приказывающих посторониться, фальцет купеческих приказчиков, спорящих с чиновниками портового управления – все перемешалось в общем гуле.

Несмотря на время обеда, зал таверны полупустой. Несколько человек в неброской одежде горожан ковырялись в тарелках, торопясь поесть и вернуться к своим делам.

Алия дэс’Сарион скользнула взглядом по скучной массе людишек за соседними столиками. Обычная безликая муть. Они рождаются, живут скучной жизнью, с мечтами о куске мяса потолще и кружке эля побольше, доживают до старости и умирают, не оставив после себя ничего.

Если повезет, кто-нибудь из них сможет заработать много денег, переехать в огромный дом и завести кучу слуг. Обрядить телеса в бархат и шелк. Но исход всегда одинаков – смерть, забвение и погребение на городском погосте Саграсы.

Жалкая участь. Убогий финал.

– Ваша еда, госпожа, – смазливая служанка, сверкая налитыми полушариями груди в вырезе платья, принялась выгружать с подноса готовые блюда.

Алия без особого интереса проследила, как на столе появляется тарелка жаркого, миска салата из рубленых овощей, щедро политых атианским маслом, и аккуратно порезанный свежеиспеченный хлеб. Кувшин вина и медный кубок принесли ранее.

Когда девица шла по залу, какой-то мужлан не удержался и ущипнул ее за упругую попку. Стоящий за стойкой здоровяк в фартуке шевельнулся, но не стал ничего предпринимать, видя, что продолжения не последовало.

Внутри шевельнулось раздражение, пассивность хозяина заведения почему-то вызвала злость. Хотя с чего, непонятно. Если нахалу сильно приспичит, будет достаточно расстаться с несколькими серебрушками, чтобы девка с готовностью задрала подол и раздвинула ноги. В любой харчевне любая служанка таким образом не прочь заработать лишнюю монету.

Так и здесь. Вместо того чтобы возмутиться, шлюшка растянула рот в улыбке готовности и, виляя упругим задом, удалилась, не забыв бросить многообещающий взгляд на мужлана.

Алия скривилась. Поведение служанки ее отчего-то задело. Странно. Какое ей дело до этой девки? Да и вообще, до всего этого города и порта в придачу?

Она знала ответ. Виновато отвратное настроение, преследующее ее с самого утра. Затянувшийся ремонт корабля, невозможность продолжить путь, мерзкая еда, мерзкая комната, что в этом гадюшнике считается лучшей, хотя в Дуэгаре в такой конуре постесняются селить самого последнего грума.

Запах рыбы из доков, сырой кожи на улице, нечистот в грязных канавах. Духота.

Как же ей надоело это место. А прошло всего три дня.

В зал зашел очередной посетитель. Грузный человек в коричневой рясе со знаком милостивой Унары прошествовал и занял стол у камина. Лавка скрежетала по деревянному полу, пока новый гость с комфортом усаживался.

Жрец.

Алия неприязненно покосилась на святошу. Только этого еще не хватало.

Последователь богини домашнего очага быстро переговорил с подскочившей служанкой (та же самая вертихвостка, что недавно вертела задницей) и поднял голову.

Карие глаза сразу же наткнулись на девушку, сидящую на другом конце зала. По губам Алии пробежала улыбка.

Жрец вздрогнул. В отличие от обывателей, он сразу распознал в сидевшей чуть в сторонке от основной публики одну из дэс-валион. Улыбка Алии стала шире. Рука толстяка медленно потянулась наверх, в стремлении нарисовать ограждающий знак.

Ей захотелось рассмеяться. Неприкрытый испуг святоши показался забавным. Наконец-то хоть какое-то развлечение.

Не желая быстро лишаться веселья (судя по морде, жирдяй в рясе собирался ретироваться, плюнув на обед), Алия тронула собственный дар. Легонько, едва заметно касаясь. Но этого хватило с лихвой.

Искра вспыхнула черным светом, невидимым обычному человеческому глазу. По эфиру прокатилась темная рябь, вызывая своим появлением локальное возмущение в магическом плане.

Она знала, что толстяк сейчас видит колючий шар, горящий нестерпимым черным пламенем, совершенно невозможным для обычной реальности. Источник ее личной магии пульсировал, дрожал от собранной мощи, готовый выплеснуться туда, куда укажет хозяйка.

Жрец выпучил глаза, скрытая под коричневой тканью грудь начала тяжело вздыматься. Служитель Унары задыхался, не в силах выдержать близость проявления темной магии Дуэгара.

Лоб последователя богини домашнего очага покрылся крупными каплями пота. Пухлая рука рванула ворот, пытаясь дать легким больше воздуха. Мясистые губы затряслись, тело попало в тиски нагнетаемого давления через эфир. Кожа стремительно серела, реагируя на чудовищное напряжение внутренних органов.

Алия с садистским удовольствием наблюдала, как святоша готов завалиться назад, прямиком в потухший камин. Невидимая рука выжимала из ауры жреца соки, как садовник выжимает поспевшие апельсины.

Морда жирдяя побагровела, глаза, казалось, еще чуть-чуть и выскочат из орбит. Он уже не скрываясь держался руками за шею.

В какой-то момент в игру попробовала вмешаться внешняя сила. Легкий ветерок прилетел по эфиру из невидимой грани, в безуспешной попытке ослабить звериную хватку одной из дэс-валион.

Жрец воззвал к покровительнице, надеясь на помощь. И богиня откликнулась, ощущая, как одному из ее слуг сейчас худо.

Алия раздвинула рот в хищном оскале. Здесь не Шасцу-Насхар. Сила богов в Саграсе на порядок слабее, чем в городе тысячи храмов. Дуновение ветерка, а не бушующий ураган. Невзрачные потуги остались ею почти незамеченными. Дотянувшийся порыв был безжалостно смят и небрежно отброшен прочь.

Почуяв, что еще немного и организм толстяка не выдержит, колдунья ослабила хватку. Темные жгуты распутались, отпуская астральное тело жреца. Магический фон успокоился, по глади эфира вновь заскользили игристые волны равномерного течения магии.

Священник поднял голову, в поросячьих глазках плескался непередаваемый ужас. Алия зло улыбнулась. Никто в зале не понял, что произошло, для остальных посетителей все так же светило яркое солнце и доносился шум оживленного порта из распахнутых настежь окон.

Кто-то заметил, что дородному жрецу стало дурно, и поспешил позвать одну из служанок. Но тот правильно сумел оценить ситуацию. Никто не успел опомниться, как оплывшая фигура в сутане опрометью бросилась прочь, да не через центральный выход, а через черный, за кухней.

Довольная Алия отпила из бокала вина и с большим аппетитом принялась за жаркое. Настроение стремительно улучшалось. Она терпеть не могла служителей культов, за чванливость, показное благочестие и фальшивую праведность, и радовалась, что сегодня удалось сбить спесь с одного из их братии.