Наследник - Юрий Борисович Андреев

все просьбы оказались тщетны. После учебной роты от Борьки с полгода не было вестей, а под самый Новый год неожиданно пришла похоронка. Потом одним из страшных морозных вечеров они встречали на подмосковном аэродроме пресловутый «груз 200». После этих событий Юлька потеряла всякий интерес к жизни и превратилась в тень. Она часами неподвижно сидела в кресле и смотрела на пламенеющие за окном кусты рябины. Иногда стайка красногрудых снегирей копошилась среди ветвей, склёвывая с увесистых гроздей вызревшие ягоды. Чтоб хоть как-то отвлечься от сжигающей тоски, Павлик брал трубу и, усевшись у неё в ногах, тихонько наигрывал «Неаполитанскую песенку» из «Лебединого озера», с которой когда-то начался их совместный путь по миру искусства. Юлька слушала, опустив веки. Однажды Павлик заметил, что она почти не дышит. В испуге он потрогал Юлькину руку. Ладонь была холодна, как лёд. Напоследок ярко вспыхнувшая звёздочка угасла навсегда.

…После её смерти на Павлика навалились кредиторы. Родители Юльки отсудили большую часть квартиры, и, чтобы рассчитаться с долгами, ему пришлось переселиться в 12-ти метровую комнатку по соседству. Того, что произошло потом, вспоминать не хотелось. Прежде, практически не употреблявший спиртного, он начал пить.

Появившись дома, когда совсем стемнело, Павлик плюхнулся в изнеможении на кровать и проспал до двух часов ночи. Проснулся он внезапно от жжения во всём теле: привыкший к постоянному потреблению алкоголя организм требовал своё. Павлик пошарил под матрасом, отыскал последнюю заначку и поспешил в ночной ларёк. Сделав пару жадных глотков у прилавка, он, пошатываясь, зашагал назад, и вдруг непослушные ноги вынесли его на дорогу. Вспыхнувшие совсем рядом снопы фар ослепили Павлика. Он машинально шагнул навстречу опасности и почувствовал нестерпимую боль во всём теле от тупого удара, подбросившего его над землёй. Перед вскипевшими глазами поплыли в жемчужной дымке лица насупившейся бабы Клавы и улыбающейся Юльки с маленьким Борькой на руках. Они звали его к себе. Пронзительное верхнее фа разорвало душу до самого верху, и наступила тишина.

XXII

Вагоны от Москвы шли полупустыми, и Женька попросил проводницу никого к ним не подсаживать. Та выпялилась на Лену и понимающе кивнула.

— Это моя дочь, — сообщил ей Плесков на всякий случай.

Большую часть времени Лена лежала, отвернувшись лицом к стенке, и иногда молча плакала. Было видно, как её всю колотит, словно в ознобе. «Это ломка, ничего страшного, — крепко стиснув зубы, думал в таких случаях Женька. — Она не успела толком втянуться и должна справиться»… И, словно прочтя его мысли, Лена всякий раз потихоньку успокаивалась и засыпала. Перед концом поездки она внезапно взяла себя в руки и поднялась.

— Папа, прости, что подвела тебя. Я во всём виновата и попытаюсь справиться с этим сама, — серьёзно пообещала она отцу. — Давай только бабушке скажем, что просто погостить приехала…

Женька обнял её, как в детстве, и прижал к себе. Это была его дочь, и так хотелось ей верить.

Он задержался на неделю у матери и, удостоверившись, что бабка с внучкой нашли общий язык, вернулся в Москву. Машину перед отъездом Женька оставил на стоянке, и теперь размышлял, ехать к Софье на ней или спуститься в метро. «Сейчас на Павелецком пассажиров совсем мало. Если надумаю подхалтурить, придётся снова сюда возвращаться. Схожу, только гляну», — решил он, наконец.

Удостоверившись, что с машиной всё в порядке, Женька задумался о будущем. Перед отъездом события развивались с такой угрожающей скоростью, что в какой-то момент он потерял над ними контроль, а когда увидел полуголую обкуренную Ленку, беспомощно ищущую свою одежду после ночной оргии, и вовсе потерял голову. Теперь предстояло оценить масштабы потерь. Первым делом он набрал номер знакомого банкира. Телефон долго не отвечал, потом отозвался голосом какой-то старушки.

— Они за границей, — прошамкала она в трубку.

Тогда Женька позвонил сыну.

— Папа, я не могу сейчас разговаривать, у меня клиенты, — ответил Лёшка тоном преуспевающего бизнесмена. — Обсудим наши дела как-нибудь на днях. Надеюсь, с Леной всё в порядке.

Поняв, что обложили со всех сторон, Женька в сердцах бросил трубку. Итог был неутешительным: после пары-тройки лет кажущегося благополучия, он вернулся к тому, с чего когда-то начал. Плесков вспомнил про недавний разговор с дядей Сашей о загранице. Теперь и туда путь заказан…

После обжитой материнской квартиры, в которой из всех уголков пахло прежней уютной жизнью, возвращаться назад к Софье не хотелось. «Не с повинной же к Алевтине идти? — с горечью подумал Женька, продуваемый насквозь сырым мартовским ветром. — Дожил, голову приткнуть некуда»…

Софья не ждала его так скоро и объявилась только в первом часу ночи. Они вяло отметили его возвращение и, не раздеваясь, прилегли на кровать. Заметив, что Софья время от времени бросает на него тревожные взгляды, и предвкушая грядущее выяснение отношений, Женька достал мятую пачку «Явы» в надежде найти там ещё пару сигарет и обнаружил, что она пуста. Разминать и тянуть засохшие «бычки» не хотелось. Накинув на свитер куртку, он двинулся к ближайшему ночному ларьку. Когда до светящегося прилавка оставалось рукой подать, из переулка, наперерез, выскочила чёрная «Ауди».

— Документы предъявите, уважаемый! — вальяжно обратился к нему выскочивший оперативник в омоновской форме.

Плесков похлопал по карманам:

— Дома забыл, извините ребята, — виновато ответил он.

— Поехали в отделение, там разберёмся, — заявил дюжий оперативник и почти силком затащил его на заднее сидение.

«Ауди» рванула с места и понеслась по улице. Внезапно впереди, метрах в десяти шагнул на мостовую с тротуара какой-то мужчина. Он немного покачивался и шёл прямо на них. Не успев затормозить, «Ауди» ударила его капотом с такой силой, что он подскочил на полметра над землёй, и рухнул, как мешок с костями на мостовую. Выругавшись, менты заглушили двигатель и бросились к упавшему. «Ему конец, и мне, после этого, тоже», — словно пулей от виска к виску прожгла Плескова страшная мысль. Резко пригнувшись за сидением, Женька нащупал клавишу на ручке двери, та неохотно поддалась. Тогда он, стараясь не шуметь, на четвереньках выполз из машины. Ближайший двор темнел совсем рядом. Набрав в лёгкие побольше воздуха, он сиганул через невысокий смерзшийся сугроб у тротуара, и понёсся по двору, сколько хватало сил. Увидев, что клиент ударился в бега, менты бросили труп и устремились в погоню. Бежали они споро, дробный перестук шнурованных ботинок гулко отдавался в вымершем переулке. Поплутав с полминуты между домами, Женька понял, что далеко уйти не удастся. Недолго думая, он нырнул в первый попавшийся подъезд и замер в закутке под лестницей. Менты по инерции проскочили мимо и, сообразив, что беглец где-то затаился, стали обходить двор.

— Ну его к чёрту, он