Корона или тьма - Саша Мэри Миллер

— Хорошо, пусть это сделают ваши люди. Основные отряды пройдут через перевал и нападут на них, пока их внимание будет занято Роханом. Могу обещать вам, что бой окажется тяжелым, но если удача будет на нашей стороне, нам удастся добиться успеха с помощью одного-единственного сражения.

— Тассер любит биться, — сказал генерал трясинной армии. — Мы идем с Роханом.

— Нет, — возразил Харуз. — Я хочу, чтобы вы шли за армией Рендела. Вы будете нашим подкреплением — если оно нам понадобится.

Тассер начал было возражать, но Рохан положил руку ему на плечо.

— Сделайте так, как он говорит, — негромко попросил он. — Харуз — хороший генерал и умеет командовать… — Рохан чуть было не сказал «людьми», но вовремя остановился, — наземными армиями в таких условиях.

— Снег, — проговорил Тассер. Он на секунду задумался, хмуря брови. — Рохан прав. Сделаю.

— Спасибо.

— Это хороший план, — задумчиво сказал Горин. — Но разве вы не рискуете, сосредоточив все силы для одного удара?

— Рискую, — согласился Харуз. — Но большая опасность оправдывает большой риск. А вы можете предложить более подходящий план?

— Я думаю, нам следовало бы постараться побольше узнать о том, что нам противостоит, и только тогда вступать в бой с таким сильным противником, о каком рассказал Рохан. И я думаю, что нам нужно разработать альтернативный план или даже два, на тот случай, если первый осуществить не удастся.

— Мы отправим разведчиков, — пообещал Харуз.

Он подошел к выходу из палатки и выглянул наружу. Сверкнула молния, раскаты грома разнеслись по горам. В палатку ворвались ветер и снег. Часовые, стоявшие у входа, уже были засыпаны снегом.

— Идите и согрейтесь, — посоветовал он им. — Пока длится буран, никто и носа не высунет.

Они радостно отсалютовали и ушли.

— Предлагаю нам всем разойтись по своим палаткам, так как вечер уже близко. Постарайтесь подобрать своих лучших людей для неприятного, но важного задания — разведки. Завтра мы отправим первых.

Харуз не мог дождаться, пока его генералы со своими заместителями уйдут из штабной палатки. У него отчаянно болела голова — с той минуты, как Рохан рассказал ему об убийстве драконьего всадника. «Это же могла оказаться Флавьель!» У него чуть было не остановилось сердце, и он смог спокойно вздохнуть только тогда, когда Рохан совершенно определенно сказал, что тот всадник, с которым они столкнулись, был мужчиной.

Один из денщиков принес ему ужин, и он поел, не ощущая вкуса. Поднос он оставил у выхода: утром его кто-нибудь унесет. В палатке, где проходил совет, горели несколько свечей. Он затушил все, кроме одной, которую унес в свое личное помещение.

Там его ждала Флавьель.

Харуз чуть было не выронил свечу и успел ее подхватить в самый последний момент.

— Как ты сюда проникла? — спросил он.

— Я же говорила тебе: у меня есть способности, о которых другие могут только мечтать.

— Ты настоящая? Или ты мне только пригрезилась?

Она взяла у него свечу и поставила ее на столик у кровати.

— Проверь сам, — сказала она и бросилась к нему в объятия.

Аромат ее духов окружил его. Ее тонкое полупрозрачное одеяние скользнуло на пол.

Какое-то время спустя она приподнялась на локте и отвела волосы, упавшие ему на лоб.

— Мы видели корабль, — сказала она, — и отправили на разведку дракона. Он не вернулся.

Харуз рассказал ей о приключении Рохана. Ее глаза потемнели.

— Видимо, это случилось, пока я занималась другими делами. Если бы я была рядом, Шранг остался бы жив, а Рохан был бы мертв. — Она снова легла рядом с ним, положив голову ему на плечо. На узкой кровати можно было лежать, только тесно прижавшись друг к другу. — Я знаю этого Рохана, — сказала она с явным раздражением. — Это настырный, глупый мальчишка.

— Это ему ты когда-то предложила силу, правда?

— Да. Забудь о нем. Нам до него нет дела. А теперь расскажи мне, о чем ты говорил с твоими генералами потом.

Харуз рассказал ей о плане атаки с фланга. Флавьель внимательно его выслушала.

— Это — великолепная возможность использовать внезапное нападение против них, — заметила она.

— Я так и подумал, только не знал, как сообщить тебе об этом.

Тут она улыбнулась.

— Тебе следовало бы больше доверять мне. В любом случае ни битвы, ни засады не будет, пока не прекратится снег. А он будет идти по крайней мере три дня. В течение этого времени я буду здесь с тобой всякий раз, как ты этого пожелаешь.

— Я всегда тебя желаю.

— Но мне надо будет удалиться до начала вашего похода. Предстоит сделать немало. Помни: люди должны оказаться под замерзшей рекой, которую я тебе показала. Я сброшу на них лед.

— Знаю. Но как спасусь я?

— Я подожду, пока ты благополучно минуешь это место. И я буду защищать тебя, когда мои войска нападут на остатки твоей армии. Теперь ты мой, и я о тебе позабочусь.

— А потом, когда ты одержишь победу и Рендел будет у твоих ног?

— А потом! Потом я одарю тебя такими чудесами, каких ты даже представить себе не можешь.

Харуз теперь не понимал, как ему могли казаться привлекательными бледная, бескровная Ясенка или даже более горячая Маркла. Обе отошли куда-то далеко, в самые глубины сознания, и вспоминать о них впредь можно было только с презрением. Здесь в его объятиях была его подруга, его половина, его ровня — та, для которой он был создан. Женщина, в чьи нежные руки он вложил свою жизнь и свое будущее.

— Ты и сама по себе чудо, — сказал он ей. И Флавьель его поцеловала.

Ясенка сдвинула переливчатый браслет выше по руке, так что он охватил ее плотнее. Отправляясь в путь, она все свои остальные украшения оставила дома, взяв только его — и знак Ясеня. Она уложила знак в свои вещи, чтобы им можно было воспользоваться как доказательством. А браслет она снимать отказалась. Когда-то он принадлежал семье Горина. Она нашла его случайно, в разрушенном городе Галинфе, глубоко в сердце Трясины, на руке превратившегося в скелет убитого мужчины. Это был отец Горина, хотя оба не подозревали об этом тогда, когда при первой их встрече он не стал требовать возвращения браслета, а подарил его ей.

— Пусть он будет знаком договора между нами, — сказал он тогда. — Если вам что-то понадобится, наденьте его — и подумайте обо мне. И я почувствую это, и что бы нас ни разделяло — пусть даже полмира, пусть даже мне пришлось бы в одиночку сражаться с целой армией, — я преодолею все преграды и буду рядом с вами.

Ясенка не посмела призвать Горина сейчас, хоть и не сомневалась в том, что он услышал бы ее призыв. Однако благодаря браслету ей казалось, что Горин к ней ближе, — и она не снимала украшение.