Свингующие - Дарья Симонова

И дело тут было не столько в географических излишествах, а в браке как таковом. Ведь она «бывалая», этот лучик света судебных коридоров — в смысле, замужем уже была. Сие есть нешуточное испытание для девушки с принципами, да еще видавшей Фемиду вблизи, без повязки на глазах, взвешивающей стопки купюр на весах справедливости…

— У меня был неплохой муж, — вздыхала Наташа. — Но он сильно переоценивал свою роль. Дескать, кем ты была бы без меня… Можно было бы подыграть ему и избежать развода. Но я так не умею. Как говорится, протестую, Ваша честь! А знаешь, когда брак можно считать удачным? Когда один из двоих признал себя помойной кошкой. Согласись, что тебя подобрали в грязи, что ты сдох бы, если б не судьбоносная встреча… — и семейное счастье у тебя в кармане. Какие там общие ценности, паритетные основы, согласие по части взглядов на деньги-религию-государство! Забудь! Вытри ноги о золотые пропорции и прочие «киндер-кюхен-кирхен»! Будь головой Олоферна — и умрешь с Юдифью в один день…

— А если поменять кошке пол? В смысле, для помойных котов это правило работает? — интересовался Каспар.

— Ты имеешь в виду, если мужик прогнется? Конечно, работает. Сама знаю такие союзы. И первейший из них — мои родители. Папочка умер вполне счастливым шрейкбрехером.

— М-да… Но это было бы слишком просто — один рецепт на всех! А как быть с охотниками и спорщиками? Им необходимо, чтобы жертва сопротивлялась и бунтовала, иначе их не заводит, — бросился Каспар в полемику. Но Наташу с пути было не сбить:

— А охотники и спорщики на поверку — сами идеальные жертвы. И это не парадокс. Ты как человек не чуждый психологий должен бы это знать…

Может, так оно и есть, соглашался про себя Каспар. И думал о своих родителях: кто из них был кошкой, кто Юдифью? Впрочем, можно ли было их брак назвать удачным — вот вопрос. Не являлась ли ранняя смерть Авроры уходом от ответа на него…

Так или иначе, Наташа не желала больше играть в жестокие брачные игры. Ясно, что с этим таинственным Варанавичусом придется раз — лежать, два — тихо… да еще и в австралийской глуши, в тоскливый сезон дождей. И почему только Таня, которая сама не безупречна в выборе мужчин, этого не понимает? Версия только одна: потому что ей выгодно отправить сестренку подальше от дома.

— Видишь ли, Танюше при всей ее ушлости не очень везет. Улавливаю я одним чувствительным местом скорый крах ее бизнеса. А она дама осторожная и предусмотрительная, шишек в свое время набила. Соломку себе на месте падения подстелить умеет. В общем, думаю я, что все из-за квартирного вопроса. Сестрица не прочь переждать смутные дни в моей квартире. В моей и маминой. Но мама, как я уже говорила, весь год почти безвылазно на даче. И никогда не будет против того, чтобы Танечка пожила у нас — конечно, если меня и дочки не будет… Тем более, рядом с нами хорошая школа, куда Танька мечтала устроить сына. Он у нее как раз в следующем году заканчивает начальную школу…

— А как же ее муж? Как я понял, у них общий бизнес… или он тоже переселится в твою квартиру? Твоя мама от него тоже без ума? — усомнился Каспар.

— Вот когда бизнес лопнет, тогда и муж схлынет, неужели не понятно?! — раздражалась Наташа. — У Таньки такой принцип: если человек связан с неудачей — с ним надо расставаться! У нее ведь и с первым мужем так: чего-то они замутили, замудрили, а как затея забуксовала — муж с воза, кобыле легче…

— Предательский принцип!

Наташа вздохнула и задумалась. Все-таки не было в ней судейской категоричности. Не нравилось ей выносить однозначные суждения:

— Не так все просто. Видишь ли, она ведь не то, чтобы бросает в трудную минуту — она дает возможность начать другое дело, но без нее. Тут есть тонкий момент: Таня всегда дает что-то вроде отступных. Не только в материальном смысле. Своего первого мужа она устроила на хорошую работу по знакомству. Носилась, выбивала для него какие-то долги. В общем, сама осталась ни с чем, но ему оставила возможность снова подняться. Он собственно так и сделал. Согласись, так бывает: начинаешь жить с человеком. С ним тебе хорошо. Энергия на подъеме. Но проходит время — и все меняется. Из последних сил бьетесь — и все равно непруха. И у тебя, и у него. Особенно, если дело у вас общее, и оно не идет. И все усилия коту под хвост. Вот тогда…

— … имеет смысл разбежаться и начать вкалывать поодиночке. И все пойдет на поправку?! — негодовал Каспар. — Чушь! Этак мужу можно и ураган во Флориде инкриминировать! А как же быть с объективными причинами неудач? А с презумпцией невиновности? И, на худой конец, быть вместе в горе и в радости… Почему во всем виноват всегда тот, кто ближе всех?!

— А как ты хотел! Именно так. Ближний — он и есть крайний. Это наипервейший закон семейной жизни. Какая невиновность?! Презумпция виновности, дорогой друг! Хотя, впрочем, откуда тебе это знать…

Действительно! Тут Наташе не откажешь в правоте. Да и в последующем с ней трудно не согласиться: Каспар увлекается «межличностными контактами» до поры до времени — пока сам не попадется в брачные узы. Тогда его взгляды претерпят кардинальные изменения. И он уже поостережется столь легкомысленно ввергать двух ни в чем не повинных людей в такое изнурительное предприятие как юридический или гражданский брак… Что ж, как знать. С подобным взглядом он был хорошо знаком. И был хорошо натренирован по части обороны своих непопулярных нынче концепций. А потому давно уже не бросался на амбразуры, а плавно маневрировал между контраргументами. Ведь чаще всего человек спорит не с оппонентом, а с самим собой.

— И вообще, скоро куда актуальней будет помощь в грамотном разводе, — пессимистически подытожила Наташа. — Людям будет что делить… И нет большего блага на Земле, чем оказаться обеспеченным и свободным!

— Допустим. Тебе виднее. Только что-то маловато я встречал однолюбов. Вокруг одни рецидивисты…

И так они дискутировали до ночи, постепенно позабыв о сестре-лазутчице, строившей злодейские планы. Таким образом, шагая к закрытию метро, Каспар поймал себя на том, что так и не понял, какой помощи ждала от него Наташа. Совета по части укрощения Таниных поползновений? Или все же хотела, чтобы Каспар переупрямил ее несокрушимое неприятие института брака? Но, так или иначе, оба выговорились и, кажется, остались довольны. Каспар вдоволь нацитировался самого себя — а когда еще представился бы такой случай! Времена Коли Фокусника и его причудливых семинаров давно канули в Лету… А до сих пор не рожденное детище «Инстинкт и необходимость» требовало обкатки в риторических баталиях:

— Я ведь во многом с тобой согласен. Я не сводник-маньяк, который, как Гулливер с лилипутами, играет с людьми: этого поженим с этой, а ту выдадим за третьего. Я всего лишь хочу предложить более гуманные модели сожительства. Словцо это дискредитировано правоохранительными органами — и нет им прощения! Умение гармонично сожительствовать ¬¬— важное составляющее личного успеха. И, кстати, я совсем не понимаю, почему этот глагол сузили до его второго и неглавного значения «состоять в интимных отношениях»! Семантика предусматривает куда более широкий смысл. Сожительствовать — значит «совместно жить с кем-нибудь», как свидетельствует нам толковый словарь, скажем, Ушакова. Таким образом, нам приходится сожительствовать со всем сложным комплексом домочадцев, включая тараканов, мышей, древесных червячков и даже комнатные растения. А бывают еще и вредные соседи, и гроздья родственников на боковых ветвях твоего генеалогического дерева…