Синдром Клинтона. Моральный ущерб - Макс Нарышкин

Пятько кивнул и потом помотал головой.

Профессор как следует пригляделся к собеседнику и только сейчас заметил, что тот подшофе.

— Вы вообще в состоянии сейчас разговаривать?

Продюсер привычно дернул головой.

— Я могу продолжать?

Пятько кивнул три раза.

— Олег Иосифович, я не исключаю, что сейчас выходит недоразумение, и мне не хотелось бы выглядеть по отношению к вам грубым понапрасну. Поэтому, ради бога, дослушайте меня.

«Вот ведь, сука, хищный какой, — подумал продюсер. — Такой без разговора нож в живот не всадит. Ему непременно кончить при этом нужно».

— Итак, девушка, которая является частью моей жизни — отрежь ее от меня, и я умру, — пропала.

При слове «отрежь» Олег Иосифович потянулся под стол за бутылкой.

— У меня есть все основания предполагать, что ее похитили. Я не буду вдаваться в подробности, просто скажу, что на листке бумаги, который она оставила, эта девушка записала несколько фамилий. Один из них — Истасов. Вы знаете такого?

Пятько чуть задержал стакан у губ, но потом молча помотал головой — он пил.

— Пусодин?

Продюсер подавился и закашлялся.

— Вы знаете Пусодина?

Выпучив голубые глаза, Пятько пролил изо рта виски, закивал и закашлял, как больной чумкой бульдог.

Не выдержав, Берг решительно вскочил со стула и стал заходить за спину Пятько с поднятой рукой. Мгновенно оценив ситуацию по шкале ЦРУ как «красную», продюсер вскочил и, опрокинув кресло, стал обегать стол, при этом непрерывно кашляя.

— Вы с ума сошли?! — взревел Берг.

— Не подходите!.. — дико заверещал Пятько. — Отстаньте от меня со своими штучками!.. Я говорю только то, что знаю, чего не знаю, не говорю!!

— Вы сами себя слышите? Я пришел, чтобы задать один-единственный вопрос, Олег Иосифович…

— Знаю я ваши вопросы! Сначала вопрос, а потом гвоздь в ухо! Отлезь, сука!.. Охрана!! Стреляйте в него!..

Берг никак не мог взять в толк, отчего его появление вызвало такое поведение продюсера. Казалось, что тот в одно мгновение сошел с ума или с цепи сорвался, что в принципе есть одно и то же.

— Вы знаете Вику Золкину? — поторопился с вопросом профессор, слушая стук каблуков в конце коридора. Кажется, идиот Пятько нажал что-то под столом, когда кашлял.

— Ну кто же не знает Вику Золкину! Ее тут уже все знают! Охрана!..

— Я убью тебя, мерзавец! — возопил Берг и принялся отыскивать взглядом самый тяжелый предмет в кабинете. Им оказалась совковая стальная стоячая вешалка, доставшаяся кинокомпании в наследство от бывшего отдела статистики. — Где она?! — Оторвав вешалку от пола, профессор социологии бросился к Пятько.

— Улица Грина, дурак! — заорал продюсер из-за двери смежной комнаты, в которую юркнул, когда старик переворачивал вешалку. — Улица Грина, я всем вам это говорю! Номера не знаю, подъезда не знаю, ничего не знаю! Отстаньте от меня, дайте мне успокоиться, суки, я не могу работать в такой обстановке!..

— Грина, — тихо пробормотал Берг, опуская орудие. — Г-грина… А кому вы еще говорили об этом, Олег Иосифович?

— Не смешите меня!

— Такой молодой, лет тридцать на вид, в черном костюме с искоркой?

— Ага, с искоркой!..

Поставив вешалку в угол, Берг похлопал по плечу первого из вбежавших в офис охранников:

— Не мешайте ему. Сейчас подкрасится и выйдет.

— Олег Иосифович! — крикнул в пустоту кабинета второй.

— Я здесь! — подал голос продюсер. — Он ушел?

Роман Пусодин стал менеджером отдела маркетинга совершенно случайно. Так другие становятся хреновыми писателями. Он написал рукопись (резюме), растиражировал и направил в восемь издательств («эйчаров» компаний). В одном издательстве (HR) взяли. В том издательстве (компании) после избрания новой концепции (локаута) был кризис жанра (кадровый голод). Нужно было привлечь на работу хоть кого-то, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки. И Рому взяли.

Причиной такого страстного желания устроиться на работу стали домашние скандалы. Отец в жизнь сына Ромы не вмешивался, он был занят другой семьей. Но мать два года назад взялась за дитя со всем пристрастием.

— Роман, — говорила она ему, стреляющему монстров на мониторе компа, — тебе уже двадцать второй год, твои сверстники добывают стартовый капитал для открытия своего дела, а тебя зовут Геймером Аккаунтом, и ни одного своего друга ты не видел живым. Ты пойми, мы живем в тяжелое время. Отец выбивается из сил, я работаю заправщицей на станции. Ты живешь с нами и должен оказывать семейному бюджету посильную помощь.

Всех матерей своих будущих детей отец Ромы находил на заправочных станциях. В восемьдесят четвертом году, будучи дальнобойщиком, он познакомился с заправщицей Мариной. Так родился сын Рома. В восьмидесятом он был знаком с заправщицей Галиной, а в две тысячи втором он, уже работая водителем директора одного из институтов, сошелся с заправщицей Мартой. Это только те схождения, которые были известны Роминой маме. Каждый въезд «МАЗа» Роминого папы на заправку предполагал в дальнейшем его длительное, иногда по нескольку месяцев, отсутствие, но виновным в этом почему-то всегда оказывался Рома. В часы похудания семейного бюджета он не оказывал посильной помощи. Решив положить этому конец, он прибыл на биржу труда, взял около десятка бланков анкет и дома заполнил.

В графе «Работа, которую вы хотели бы получить» он написал: «Получить интересную работу, возможность профессионального роста в крупной компании. Возможно агентство недвижимостью».

Графа «Образование» была заполнена следующим образом: «Поступал в МГУ и еще какой-то институт имени Тимирязева (не помню точно название). В последнем сумел проучиться два года. Ушел из политических соображений».

С графой «Опыт работы» можно было не сомневаться. К тому времени, как Пусодин вошел на биржу труда, за его спиной уже числилось несколько крупных побед. И он изложил все: «Работал по нужде отдела продаж фирмы „Смайл“, в цехе розлива компании „Кока-кола“ осуществлял отлив безалкогольных напитков в стеклянную тару».

«Увлечения»: «ПК, получаю удовольствие от руководства людьми, читаю книги, легко обучаем, умею овладеть собой».

«Знание иностранных языков» — спрашивала анкета, и Пусодин ответил как есть: «Английский — понимаю и пишу с трудом, немецкий — считаю до десяти».

Следующий вопрос вызвал наибольшее затруднение. Дело в том, что Пусодин понятия не имел, сколько получают менеджеры «агентств недвижимостью» и другие клерки. А поэтому он, обозначив для себя минимум в 1000 условных единиц, потолок решил не обозначать. На всякий случай сделал пометку: «Поскольку имею желание карьерно двигаться, указанную сумму нельзя рассматривать как предел. Хочу, чтобы эту 1000 мой будущий директор имел в виду как линию старта».