В авангарде танковых ударов. Фронтовой дневник стрелка разведывательной машины - Вилли Кубек

Наша хозяйка действительно чудесная женщина, моет нам посуду, да так, что та скрипит.

Сегодня опять горела солома, рядом со стогом оказался вездеходик нашего врача. Чуть подгорели покрышки задних колес.

25–27 ноября 1941 г.

Ничего особенного. Сегодня с утра приказ «Подготовиться к маршу!». А в 15 часов дали отбой.

28 ноября 1941 г.

Подъем сегодня ранний — в 4.15. Укладываю вещи Харриса, да и свои нехитрые пожитки, и с ними отправляюсь к Штёкеру.

Около 7 выступаем, едва успеваю добежать до полевой кухни, как она трогается с места.

Передвигаемся по обледенелой бугристой поверхности степи. Сделав 40 километров, оказываемся в районе сосредоточения.

За все эти 40 километров нам попалось всего 3–4 села, да и то убогих. Когда мы около 10 часов заехали на жнивье, усеянное скирдами соломы, мы забеспокоились. Проехали вдоль огромнейшего стога сена. В ушах свистит ветер.

Никто не понимает, в чем дело. Неужели сегодняшнюю ночь придется провести вот так, в чистом поле? Опасливо, как всегда, мы прорываем в стогах норы для себя.

Начинать приходится чуть не киркой — слежавшееся сено промерзло.

К полудню в нашем распоряжении небольшая норка, в поперечнике около метра.

Время от времени на землю падают объятые пламенем русские самолеты, сбитые нашими «мессершмиттами». Километрах в 3 от нас в небе раскачивается белый купол парашюта.

После обеда снова «Подготовиться к маршу!», так что все наши усилия прорыть себе норы в сене пошли прахом.

Над нами пронеслись 8 русских бипланов. Стало быть, дальше… Но куда?

Ветер гонит пыль совсем как летом. Передвигаемся по волнистой, как барханы, и совершенно голой местности. По пути наш небольшой прицеп опрокидывается.

Когда мы, погрузив дрова и парочку баранов, следуем дальше, наш батальон уже успел исчезнуть вдали. 10 минут спустя мы нагнали его, подразделение расположилось в балке, даже не полностью батальон, а лишь часть его. 2-я рота вместе со штабом пылит где-то вдалеке.

Холодно. Чтобы хоть немного согреться, бегаем вокруг своих бронемашин и пилим дрова, потом грузим их на машину унтер-офицера Кемпе.

И слева, и справа доносится как никогда сильный гул артиллерийской канонады. На бреющем пролетают 8 русских тяжелых бомбардировщиков и 8 истребителей.

Но мы, глупо уставившись вверх и не потрудившись отыскать себе хоть какое укрытие, продолжаем глазеть на них в ожидании, когда же они сбросят бомбы.

Слава богу, не мы их объект.

Вообще сегодня в воздухе настоящая суматоха, то русские самолеты промчатся, то немецкие.

В 16 часов доставили довольствие: жиры, колбасу, хлеб. Все промерзшее и окаменелое. Едва успели кое-как оттаять еду, как снова команда «По местам!». Проезжаем с километр в противоположном направлении. Русские снаряды ложатся уже довольно близко от нас.

Маскируем технику сеном, благо стогов здесь сколько угодно, зарываемся в сено и сами.

Два раза выхожу на пост боевого охранения, дует пронизывающий ветер, поэтому приходится не стоять, а бегать, чтобы не околеть. В бодрствующую смену сплю или же забираюсь посидеть в кабину водителя полевой кухни.

Повара выбираются из прорытой в сене норы — им там показалось слишком уж холодно. Развели огонь под котлом, у него и греются. Келлер, наш фельдфебель, и еще несколько человек бегают вокруг, стараясь согреться. Мороз минус 12–15 градусов.

Да, эту ночку уже не забыть!

В 4 утра команда «Подготовиться к маршу!». Следуем в тыл к месту расквартирования.

Но в 6 утра приказ отменяют. Черт бы их всех побрал!

29 ноября 1941 г.

Здесь мне хотелось бы кое-что сказать относительно весьма краткого овладения Ростовом-на-Дону.

Несколько дней назад Ростов-на-Дону был взят частями 14-й танковой дивизии, 60-й пехотной дивизии, 103-й пехотной дивизии и «Лейбштандарта «Адольф Гитлер».

Вчера ночью русские отбили у нас город.

Мимо нас устремляются обозы 60-й и 103-й пехотных дивизий, направляющиеся в Таганрог. Иногда один грузовик тянет за собой на буксире по 2, а то и по 3 машины. К полудню появляются и колонны пехотинцев — отказавшие из-за холода грузовики пришлось взорвать, чтобы они не достались противнику.

Вообще в Ростове-на-Дону мы потеряли очень много техники, в том числе и мощные тягачи зенитных орудий и 15-см орудий.

Ходят слухи о крупных потерях 60-й и 103-й дивизий.

Поговаривают даже о значительном численном превосходстве русских и о том, что на всю 14-ю танковую дивизию осталось всего с десяток танков.

Вот подобными слухами и приходится питаться.

В боях участвовала и наша 13-я танковая дивизия. Примерно в полдень мы добираемся до бывшего колхоза, там 6 больших помещений, очевидно, амбаров, частично без окон.

Из соломы раскладываем костры и греемся возле них. Весь скотный двор в воронках, повсюду погибший скот и лошади.

Со стороны Ростова-на-Дону к Таганрогу устремляется все больше техники.

Слухи циркулируют самые различные. Мол, сегодня вечером придется отдать врагу и Крым.

Русские бомбардировщики сбрасывают бомбы иногда буквально в нескольких десятках метров от нас, а истребители с бреющего ведут по нам пулеметный огонь. Грохот канонады действует на нервы, впечатление, что противник берет тебя в кольцо.

Во второй половине дня тарахтенье пулеметов приближается. Нашей 2-й роте предстоит участвовать в атаке.

Получили довольствие: промерзший насквозь хлеб, колбасу, жиры и по 10 штук сигарет на человека.

Только успели поесть, как «Подготовиться к маршу!».

Примерно в 19 часов отъезжаем. Во главе колонны наш ротмистр. Холод страшный.

Нас семеро, и мы отчаянно пытаемся притулиться к полевой кухне — все же теплее спать. Но ноги замерзли так, что и не заснешь.

Часто приходится останавливаться — судя по всему, мы сбились с пути.

30 ноября 1941 г.

Остановка. Но почти никто не торопится вылезать из машин. Маскируем технику, потом отправляемся на поиски места для ночевки.

Наконец, только к половине второго ночи мы набрели на какое-то село.

30 ноября 1941 г.

Остановившись, кое-как выбираемся наружу и первым делом маскируем технику. Снова поиски местечка, где провести ночь.

У каждой хаты стоят по 5–6 грузовиков или мотоциклов. Люди вповалку лежат на полу — не пропихнуться. Повара из полевой кухни выгоняют русских из их же хаты, и те вынуждены спать в хлеву.