Гладиатор. Книга 1. Тевтонский Лев - Андрей Посняков

— Пей, Беторикс! Ну, как вино?

— Замечательно! — На этот раз Виталий отнюдь не покривил душой, поскольку после целого дня на ногах кислое вино показалось ему великолепным.

— Так я и знала, что гладиаторы пьют неразбавленное! Дай-ка я тоже попробую… Ты не думай, я не пьяница!

— Я не думаю.

— Мне просто любопытно — и как такое можно пить?

— И как?

— Ну… — Судя по голосу, девчонка погрузилась в новые ощущения. — Непривычно, однако что-то в этом есть. Да, тебя ведь не покормили? Я принесла козий сыр, и хлеб, и жареное мясо. Ешь.

А вот это было кстати! Оголодавший за время пути Виталий накинулся на пищу, словно терзающий добычу тигр, разве что не урчал.

— Ешь, ешь, — приговаривала довольная Эрмедия. — Мужчина должен есть, тем более гладиатор. Тот мальчик, Квинт Юний, сказал, что ты будешь выступать в Нарбо. Я, может, приеду на тебя посмотреть.

— Приезжай.

— А вино хорошо идет! Вот уж не думала никогда, что буду пить неразбавленное. Только голова закружилась. Так и должно быть, да? Я, пожалуй, прилягу. — И Виталий ощутил, как ему на колени опускается голова молодой женщины. — Погладь меня по волосам, хорошо?

— А ты меня не боишься? — Виталий с удовольствием исполнил просьбу гостьи. — Вдруг я захвачу тебя в заложницы и потребую воли?

— Ха! Гладиатор потребует воли! — пьяновато расхохоталась Эрмедия. — И что ты будешь с ней делать? Куда денешься? Что ты умеешь, кроме как махать мечом? Может, ты юрист? Арматор? Агроном? Или сочиняешь драмы? Ведь нет?

— Нет.

— Вот видишь! И зачем тебе воля? Я знаю, вы, знаменитые гладиаторы, привыкли жить на широкую ногу, в роскоши, в окружении красивейших женщин, гетер и даже благородных матрон. О, мне про них такое рассказывали, такое… Погладь мне шейку… так… так… Ниже, ниже… Подожди.

Чувствуя охватывающее его волнение, молодой человек погладил женские плечи, дотянулся и между лопатками, но там остановился, опасаясь разорвать платье.

— Ну? Что ж ты замер? Мешает туника? Так сними ее, чего же ты ждешь? Все гладиаторы такие робкие?

Ну уж если женщина просит…

Виталий ухватил за подол, осторожно потянул длинную тунику вверх, потом наклонился, прикоснулся к обнаженному женскому телу, упругому, с ямочками на пояснице, с быстро твердеющей грудью… О как приятно было ласкать ее в темноте!

— Ах, ах… гладиатор… — Повернувшись, Эрмедия обхватила пленника за шею, пылко целуя в губы…

А вот уже дернула гашник, на котором держатся браки… Виталий не возражал.

Их тела сплелись, сливаясь в единое целое в порыве внезапно вспыхнувшей страсти, и сладостные стоны устремились под своды темницы, через бойницы улетая к звездам.

— Какой ты пылкий! — прошептала женщина. — Я так и знала. Я давно хотела… с гладиатором… И вот, наконец…

— Всегда к вашим услугам, любезнейшая матрона.

— Да уж, и мы тут не хуже, чем всякие там столичные матроны! Мы же не виноваты, что живем в такой глуши!

Бедняжка! Случайный секс с заезжим «гладиатором» был для нее единственной возможностью прикоснуться к «шикарной столичной жизни» и развлечениям тамошней знати. И я, дескать, тоже, как они… Артист на гастролях в провинции, блин!

— Эрмедия, ты славная девушка. И такая страстная.

— Ты тоже страстный, мой гладиатор! Ах какие у тебя сильные руки! Обними меня еще… крепче…

— Не боишься, что задушу?

— О, дядюшка будет этому только рад. Все будут рады… Погладь меня по животику… так… так… Нравится?

— Еще бы! Так ты редко бываешь в городе?

— Да, мой гладиатор. Пожалуй, пару раз в год.

— А какой город тут ближе?

— Конечно Нарбо!

— А еще какие города есть в округе?

— Поблизости больше ничего, а вообще есть Каркасо, Толоза, Немаус, Массилия… До Массилии добираются по морю. Там греки.

— А всякие вещи откуда вам привозят?

— Из Нарбо или усадеб.

Снаружи в дверь постучали, очень корректно и вежливо.

— Сейчас, сейчас! — крикнула Эрмедия и принялась поспешно одеваться, в темноте не в силах так сразу разобрать, где у туники верх, а где низ. — Уже иду…

— Слуги? — ухмыльнулся молодой человек.

— Они. Я им сказала, чтобы дали знак, а то еще увлечемся до утра…

— А могли бы?

— Почему же нет? — Поцеловав «гладиатора» на прощание, гостья едва оторвалась от его губ и с видимым сожалением прошептала: — Увы, мне пора. Я обязательно приеду в Нарбо, слышишь? Беторикс… Ты под этим именем будешь выступать?

— Наверное.

— Я запомню. Прощай.

— До свидания.

Снова скрипнула дверь, отворилась, впустив в темную камеру серые промозглые проблески близкого рассвета. Узник успел разглядеть маячивших снаружи слуг — человек пять, с копьями. Не прорвешься при всем желании.

И все же надо что-то придумать! Надежд на то, что этот бред когда-нибудь кончится сам собой, уже не осталось. То есть если он и дальше будет плыть по течению, то вскоре окажется на арене цирка, где его будут убивать по-настоящему. А не как он привык — получил неточеным клином, прилег на правый бок, аккуратно прикрывшись сверху щитом, чтобы не затоптали, через три минуты встал живее всех живых. Правда, иногда оказывается, что ушибленная рука продолжает болеть, что у тебя там перелом и вон та «скорая помощь» у края поля ждет именно тебя — ну так что же, неприятно, но дело житейское. Как говорится, реконструкция — это дорого и больно, кто боится переломов и рассечений, тому не к нам. Но прежние баталии теперь не без оснований казались Виталию детскими забавами. Здесь коли ляжешь, то навсегда…

Постоялый двор тем временем начал просыпаться: звонко прокукарекал петух, замычали где-то коровы, заблеяли овцы и козы. Послышались голоса, потом дверь снова распахнулась.

— Выходи! — На пороге, ухмыляясь, стоял Юний. — Имей в виду, времени у нас мало. Если надо оправиться, то поспеши.

— Ничего, — скупо бросил узник. — Успею.

— Ну как, понравилась женщина? — посторонившись, вкрадчиво осведомился велит.

— А ты откуда знаешь? — Виталий оглянулся.

— Это я ее к тебе прислал. Она так мечтала переспать с гладиатором, прямо с детства. Дюжину сестерциев отвалила, — похвастал довольный юноша. — Четыре — до и целых восемь — после, отдала без звука. Видать, не обманул ты ее ожиданий! Молодец!

Юний расхохотался и, приподняв подол туники, стал шумно мочиться прямо посреди двора. Вот ведь свинья! Но Виталий почти не обратил внимания, потрясенный только что услышанным. Его, оказывается, продали на ночь! И он честно отработал деньги, хозяин доволен… И кто он после этого? Гладиатор, как и было сказано. Биться на потеху толпе и спать с женщинами за их деньги — тут явления одного порядка. Господи! Куда я попал?!