Счастья хватит на всех - Юлия Александровна Волкодав

упрёка. Нормальная мать давно бы скандал устроила, предварительно обзвонив все морги и больницы. Но нормальной её мать не была никогда. Кто знает, может она и не заметила вчера, что дочь не пришла ночевать?

— Возвращайся скорее, тут тётя Айя шекербуру напекла. Очень вкусно!

— Тётя Айя приехала?

Бабушкина сестра, младшая. Она жила в Ленкорани, в частном домике на окраине города, держала коз. В Баку наведывалась редко, гостила у них два-три дня, готовила разные азербайджанские вкусности и возвращалась назад. Мама очень любила тётю Айю, Нюрка — не очень. И за вечные нравоучения, и за то, что та, одинокая, бездетная, предпочитала спокойно жить в своей Ленкорани, вместо того чтобы позаботиться о пусть великовозрастном, но всё же ребёнке сестры.

— Так когда ты вернёшься, Нюра?

Но Нюрка уже нажала «отбой». И только потом произнесла:

— Я не вернусь, мама.

Решение было таким же простым, сколь и внезапным. Она вдруг поняла, что может это сделать. Нет, не может. Она должна это сделать. Именно сейчас, сегодня она улетит вслед за Всеволодом Алексеевичем. Вместе с Сашкой. Почему та имеет право жить, как она хочет, а Нурай — нет? Ну чем она хуже? Почему она, Нюрка, должна ждать год, два, три, чтобы получить каких-то два часа счастья?

Всё сложилось одно к одному. У неё в кармане лежала зарплата за целый месяц. Хватит и на билет, и на жильё на первое время. Говорят, Москва не дороже Баку. А там как-нибудь разберётся. Мама… А что мама? Ну не бросит же её тётя Айя, когда поймёт, что на Нюрку больше рассчитывать не приходится? А она устроится на работу в Москве, будет присылать деньги.

Нюрка оставила пылесос посреди так и не убранного номера, даже не закрыла дверь. Медленно спустилась на первый этаж, медленно прошла мимо скучающего дяди Азада в подсобку. По дороге ей встретилась Эльмира, спешащая в очередной люкс с пылесосом наперевес.

— Что это с тобой сегодня? — поинтересовалась та на бегу. — Ты прямо светишься.

— Ничего. — Нюрка пожала плечами не переставая улыбаться. — Просто живу.

Она и правда чувствовала себя необыкновенно живой. Улыбаясь переоделась обратно, в ту же несвежую рубашку, слишком короткую по местным понятиям юбку, в неудобные туфли, которые так и не вернутся к соседке. Ладно, новые себе купит. Ни за какие сокровища мира Нюрка сейчас не согласилась бы хоть на минуту заехать домой. Знала: стоит переступить порог родной квартиры, и от её мечты, которая вот-вот сбудется, не останется и следа. Благо, у неё всё с собой: и паспорт, и деньги, и её великая драгоценность, синий платок с римским узором. А больше ей ничего и не надо.

Нюрка не пошла писать заявление об уходе, не стала ни о чём говорить Захре, даже не попрощалась с дядей Азадом. Просто вышла из отеля, никем не замеченная, махнула рукой первому попавшемуся такси-«баклажанчику», села на просторное, хотя и жестковатое сиденье.

— В аэропорт.

Можно было и на автобусе доехать, но так хотелось начать новую жизнь прямо сейчас.

Рейс на Москву оставался только один, вечерний. Сашкин. Нурай держала в руках картонный прямоугольник и не верила своим глазам. Пункт назначения — Шереметьево. Время прибытия — восемь ноль пять. В восемь ноль пять она окажется в своей мечте. По этому поводу стоило бы напиться ещё раз, но пойти одной в бар она бы не решилась. А Сашка гуляла где-то по улицам Баку и наслаждалась так надоевшими ей, Нюрке, видами. Можно было бы ей позвонить, но телефон Нюрка отключила сразу после разговора с мамой. На всякий случай.

Сашка появилась в аэропорту ровно за два часа до вылета. Не такая нарядная, как вчера, но снова неуловимо напоминающая в одежде Всеволода Алексеевича. Странная идея одеваться как он. Нюрка скорее смотрела на наряды и причёски Зарины Тумановой, и то никогда не пыталась их повторить. Во-первых, не по карману. А во-вторых, ей не нравилась Зарина, категорически не нравилась. Но уж точно Нюрка не додумалась бы копировать самого Туманова. Сашка что, хочет быть похожа на него? На мужчину?

Впрочем, лишние мысли сами улетучились из головы, как только Сашка приблизилась. Заметила Нюрку, на секунду оторопела.

— Ты… Тут?

— Я лечу с тобой! — выпалила Нюрка и помахала билетом, который всё это время держала в руках. Ей казалось, убери она билет в сумку, и он перестанет быть реальностью.

— Редакционное задание? — уточнила Сашка.

— Типа того!

Только сейчас Нюрка вспомнила, что удостоверение рыжей и её фотоаппарат так и остались при ней, всё ещё валялись на дне сумки. Нехорошо получилось. Но уж как есть.

— Ну здорово! Вместе веселее! А Всеволод Алексеевич сегодня уже выступить успел, в Лужниках, знаешь? Там футбол, какой-то важный матч. Он перед игрой гимн исполнил. Под дождём, мокрый весь. В Интернете уже снимки появились.

Она на ходу вытаскивала из рюкзака ноутбук, чтобы показать фотографии, спешила поделиться всеми новостями из жизни Туманова, в курсе которых, как всегда, была. И Нюрку раздирало любопытство пополам с завистью — ну почему Сашка постоянно первая всё узнаёт? Она по городу гуляла или в Интернете сидела? Но раздражение быстро сменилось эйфорией: они сидели в аэропортовском буфете, пили кофе, а не осточертевший чай, говорили о Туманове и ждали посадки на рейс до Москвы. Праздник продолжался.

Часть 3

Студентка

— И обязательно белый халат! С первого дня! На все занятия! Запишите!

Дребезжащий голос куратора курса всё ещё звучал у Сашки в голове. Совершенно потрясающая бабка оказалась. Когда она зашла в переполненную будущими первокурсниками аудиторию, её поначалу даже не заметили. А кто заметил, тот принял за техничку и не обратил внимания. Маленькая, метр шестьдесят, не больше, сухонькая, с короткой мальчико`вой стрижкой. И вдруг как рявкнула: «Встали, когда преподаватель вошёл!» И все вскочили в едином порыве, потеряв дар речи, так что мигом наступила идеальная тишина. А потом она минут сорок рассказывала, что нужно купить к первому сентября, где будут проходить занятия, как построен учебный процесс. И весёлый шумный студенческий народ пикнуть боялся. Сашка быстро записывала в блокнот список необходимых предметов, восхищаясь умением Нины Павловны «держать зал». Прямо профессиональная артистка.

Но артисткой Нина Павловна не была, она была преподавателем анатомии. Как потом выяснилось, невозможно дотошным. Но и объясняла она так же тщательно, на любой вопрос охотно и обстоятельно отвечала, по десять раз повторяла, показывала на себе, на манекенах, на бестолковых студентах строение кисти или плеча, и в общем, её