Цунами - Николай Задорнов

Принц-канцлер подпрыгнул от восторга, чтобы достать до длинного лица Перри, и, ухватив его обеими руками за мощную шею, целовал еще и еще.

Договор подписывали в Канагава. Это еще ближе к Эдо, чем Урага. Это почти рядом с Иокогамой.

И еще один пир. Ответный банкет на берегу, на котором впервые в истории Японии «западных варваров» – американских офицеров – угощают молодые японки.

На берегу гремел сводный оркестр с трех кораблей и маршировали пятьсот маринеров и матросов. Гремели артиллерийские салюты, на реях и на мачтах появилось множество флагов. Двадцать три шлюпки прошли по заливу.

Мориама Эйноскэ и Хори Татноскэ очень живо схватывали американские выражения. Эйноскэ заговорил по-английски.

Когда-то, во время визита Глена, он был строг и жесток с европейцами. А теперь дружественно добродушен.

Старый Бруин отправился на берег для прогулки. Он надеялся, что ходьба поможет. Жестокая болезнь не будет так мучить по вечерам.

Эйноскэ разгонял на узкой улице толпу сбежавшихся женщин.

Коммодор, который для всех теперь был доступен, удержал переводчика:

– Зачем вы гоните их? Что вы делаете?

– Знаете… это… Им закон не дозволяет смотреть на иностранцев.

– Лжец! Зачем врете? Нет такого закона. Вы приказали сами… на банкете в Канагава…

– А-а! Да, да… Ну… это… Я понял! В следующем городе женщины уже не будут прятаться.

Прибыл военный шлюп из порта Симода, из идущей описной эскадры коммодора Роджерса.

После прогулки по берегу ноги коммодора почти не болели.

Коммодор узнал, что Рингольд, под начальством которого эскадра вышла из Штатов, заболел. Его заменил коммодор Роджерс, родственник Рингольда. Под его начальством эскадра будет производить опись берегов Японии, Сахалина, Охотского побережья, Камчатки и Берингова пролива.

Рингольд и Роджерс – родственники семьи Перри. Доставлены посылки и письма из дому. Фотография жены Перри и его младших детей. Сняты в большой гостиной с тяжелой мебелью и широкими картинами в массивных рамах. Грациозная леди в буклях и прелестные кудрявые дети. Похоже на картинку из немецкого учебника с подписью: «Auf dem Bild sehen wir…[57]»

… По заключенному договору, японцы открывают для торговли с американцами и для захода их кораблей порты Хакодате, Симода и Нагасаки.

Офицеры и японские чиновники постоянно составляли теперь за столом единую дружественную компанию. Шли мужские разговоры о том, что женщины в городе, кажется, поняли, что американцам очень приятно, когда им показывают босые ноги… И Мориама Эйноскэ почтительно хихикал.

18 апреля 1854 года в четыре часа утра на пароходе «Поухатан» коммодор Перри отбыл в порт Симода для осмотра порта и бухты, туда, где, ожидая его, стояли пришедшие ранее американские корабли из научно-исследовательской эскадры Роджерса, посланной в Россию и Японию. К сожалению, Роджерс запоздал на Сахалин. Там стоят казаки!

Договор подписан, и у коммодора с души свалился камень. Через Хори Татноскэ и через Вельш Вильямса, а особенно через ученого китайца-переводчика стали доходить новые сведения. Оказывается, Надазима не был вице-губернатором. Он просто ёрики – полицейский чиновник, вроде участкового надзирателя. Иезаймон не был губернатором. Но всего отвратительнее для коммодора новость, что Тода, уполномоченный императором принять письмо президента, лишь губернатор захолустной береговой крепости и городка Урага и ниоткуда в Урага не приезжал. Где же гарантия, что с пунктами заключенного договора не случится чего-то подобного?

– Лжецы! – восклицал коммодор. – Ну, нет, эти жалкие увертки с Америкой не помогут!

Когда японцев стали пускать на корабли, однажды к коммодору, проходившему по палубе, подскочил какой-то чиновник с двумя саблями и отрекомендовался одним из дайканов[58] прибрежной округи.

– Я восхищен вашим превосходительством и буду вас любить и уважать всю жизнь. Я сердечно признаюсь, – с улыбкой и поклонами сказал он, – что я явился на это судно, чтобы убить вас по собственному желанию и защитить Японию. Но здесь, видя ваше великодушие и доброту, я передумал.

– Что? – остолбенел коммодор Перри.

– Я видел, как сегодня во время дождя молодой лейтенант поскользнулся на палубе и вы его поддержали. И я был очень тронут и все понял после этого. Такой случай дал мне основание быстро переродиться.

Бог знает, какие обманы еще могут обнаружиться в договоре!

… Коммодор вызвал к себе священника и спросил его, сколь тщательно сверен японский текст с голландским.

А кто же тогда Хаяси? Принц?

– Нет. Он как бы президент Академии наук.

– Черт знает что. Принц Тода! Принц Тода! Губернатор маленького городка… А кто же заведовал приемом русских?

– Их принимал министр финансов, и с ним был главный шпион.

– Как имя министра финансов?

– Кавадзи Саэмон но джо…

Замок Эдо. Парк за высокой коричневой стеной, которая поднимается со дна рва на огромную высоту и, как ровная каменная лента, опоясывает сады и леса, площадки для церемоний и пастбища для лошадей государя. Стена без башен и украшений. Она не имеет себе равных в целом мире. В нее заложены камни величиной с дом. Камень добыт из коричневых скал полуострова Идзу, в стране лесорубов, каменотесов и рыбаков. Сиогуна охраняют многосложные правила. Очень узкий круг лиц может видеть его, это особое преимущество самых важных вельмож и чиновников в государстве.

Вельможи подходят к сиогуну, на каждом шагу опускаясь на колено. Приближающийся поднимает правую ногу, стоя на левом колене, и, сразу сгибая ее, ставит на ступню и опять на колено, подтягивая левую ногу, подымает ее и выбрасывает в следующем шаге, словно катится, как на колесах.

Присутствуют трое придворных. В своих халатах они как три серые вороны со сложенными черными крыльями.

… После любезного и торжественного письма, где варвар посмел обратиться к сиогуну со словами: «Мой хороший и добрый друг», старый государь уже не мог спать. Он готов был на уступки, но не сдавалось, не могло смириться сердце, оно гулко и часто стучало по ночам. И он не мог утешиться. В стране глухой ропот князей и вельмож.

Но коммодора Перри не заставишь распороть себе живот! «Я не хочу жить!» – говорил больной сиогун.

Он умер от раненой гордости. Ядовитая стрела попала в его сердце, минуя стены, войска, охраняющих богатырей и придворных, похожих на серых ворон.

Дело с американцами страшное. Только чиновники знали, что оно сулит выгоды. Интересное дело. Хотя американцы били японских солдат морской охраны! Но это ничего!