Сандэр. Князь изгнанных - Валерий Теоли

И правильно, ибо житья вам не дам, особенно тому здоровяку в центре озера, к которому проложен каменный мостик. Вложив Когти в ножны, я взялся за рукояти тролльих топоров. На подчинение и перекачку жизненной силы не претендую, для меня главное результат. Авариэль говорила, любое ранение, нанесённое вами, смертельно. Ну, действуйте. Видите тот белоснежный бутон? Он ваш. Кушайте на здоровье.

Обсидиановое лезвие метательного топора, пущенное в полёт, с чавкающим хрустом утонуло в нежных лепестках гигантского лотоса. Повреждённая мякоть вмиг потускнела, от краёв порезов распространилась гнилостная чернота.

Какого?! Голова закружилась, в ушах зашумело. Сквозь шум прорывался многоголосый вопль, то угрожающий развоплотить и повергнуть в вечные муки, то обещающий сказочную власть над растениями и смертными. Ноги подкашивались, я еле стоял, опираясь о колонну сталагната. Во рту горько и солоно.

Отступаю на шаг от озера и цветов. Гул в черепной коробке, перемежаемый угрозами и посулами нечеловеческого могущества, не прекращается. Наоборот, голоса становятся громче, а мне всё хуже и хуже.

Выданная Игнасом нефритовая жаба на шее разогрелась и нестерпимо жгла кожу. Амулет боролся с ядом, проникшим в меня. Зажарит ведь! Толку с него, если я не прикончу лотос, метнув в него второй топор, и останусь в пещере. Сорвав с шеи, я закинул жабу в озеро.

Вода в месте падения забурлила багровой пеной, цветы поблизости увяли и распались невесомой пылью. Нейтрализовав ближайшие растения, волна охватила колеблющееся цветочное поле — озеро. Лотосы гибли, лишь центральный изрубленный цветок успешно сопротивлялся. Лепестки опадали, пожелтевшие и светло — серые.

Голова перестала кружиться, дышится легче, голоса почти заткнулись, иногда молят тихонько о пощаде. Слабость в ногах пройдёт. У Игнаса обязательно спрошу, где взять жабий амулет. В хозяйстве пригодится. Синьки ядами профессионально занимаются, и Ночные Охотники тоже балуются, не говоря об эльфах всех расцветок.

Покачиваясь, я с топором в руке направился к каменному мостику. Господин Белый Лотос, иду тебя выкорчёвывать.

Топор провалился в закрытый бутон, проделав дыру размером в локоть. Края ран на лепестках почернели, точно их пожгло огнём. Добрые топорики смастерил шаман синек. Плевать на блокировку передачи мне жизненной энергии, без того изумительное оружие возмездия. Второй из нутра лотоса достану, и адскому цветочку капут настанет. Удар, удар, удар. Лезвие размеренно поднималось и опускалось, рубя сочную цветочную мякоть. За разумных, потерявших жизни. За утраченное посмертие жертв.

Вопль заставил невольно отпрянуть от разбитого, искорёженного бутона. Из‑под рванья лепестков с мольбой и болью смотрело существо, напоминающее принесённую в жертву девочку. Только кожа зелёная и вместо волос хлысты лозы с нераспустившимися листочками.

Невеста господина Белого Лотоса — несформировавшаяся дриада, производство коих поставлено в здешнем замке на поток, выпрыгнула из своего убежища с грацией охотящейся хищницы, толкнув меня небольшим телом. Соединявшие её с цветком подобия тоненьких корней оборвались, и она завершила маневр падением на скользкие камни мостика. Из обрывков, тянущихся из спины и затылка, сочилась зеленоватая мутная жидкость.

Дриада попыталась подняться и неуклюже грохнулась, ссадив кожу с локтей и коленей. Опять попытка, закончившаяся барахтаньем и взглядом, от которого по спине пробежала стая пауков — птицеедов. Нечеловеческая мука и мольба о прекращении страданий.

Ненавижу дом Белого Лотоса. Ненавижу цветок, произрастающий из глубин преисподней и покачивающийся передо мной остовом сгоревшего парусника. Ненавижу духа, чьим воплощением он является.

Мне не освободить девчонку из астрального рабства. Отныне она намертво привязана к цветку, вернее, духу, живущему в нём, и после смерти физического тела ей суждено стать его пищей. Не знаю, как разомкнуть связь, очень крепка. Зато избавлю от мучений и выкраду из астрального мира, оставив Белый Лотос с носом.

Приблизившись, я прижал ладонью голову дриады к полу. Прости.

Дух девочки покинул умирающее тело удивительно легко. Прохладным бризом потёк по руке и исчез в районе солнечного сплетения, наполнив меня ощущением свежести и цветочного аромата.

Я выпрямился и шагнул к скукожившимся остаткам гигантского магического лотоса. Цветок представлял собой неприглядное зрелище, напоминая кучу компоста, плавающую на воде. Грязное, чёрно — серое, со светлыми пятнами, обуглившееся и частично сгнившее растение.

В нём теплится искорка жизненной силы. Оставь я его, и он восстановится. Изруби на куски, и он возродится в аранье, начнёт расти, поглощая слабейших лоа, спустя годы восполнит потери в айгате без поклонения. Улыбнётся ему удача, и его признает покровителем бродячее племя троллей. Страшно представить, какую силищу он обретёт. Не хочу давать людоеду шанс на спасение.

Растопыренные пальцы утонули в ядовитом соке отца растений и ухватили расползающуюся под рукой гниющую мякоть в центре цветка. Лотос вздрогнул, прям испугался, и разложение ускорилось. Врёшь, не уйдёшь. Не позволю смыться в астрал. Раны достаточно ослабили тебя, чтобы сделать послушным моей воле.

Вытягивать дух, по запасу айгаты равный старшему лоа, тяжело. Будто тащишь вручную из моря невод, полный рыбы. Сеть вот — вот порвётся, но ты контролируешь ситуацию и не допускаешь освобождения улова. Это и есть истинная ловля духов. Напряжение, азарт и радость от победы.

Не помню, сколько времени потратил на заключение Лотоса во внутреннюю темницу и когда закончил. Очнулся я на мостике. Кристаллы в стенах пещеры светились еле — еле, словно минула тысяча лет, и они исчерпали ресурс энергии. На поверхности озера от цветов не осталось и следа — чернильная вода спокойна и непроницаема. О разыгравшейся трагедии свидетельствовали клочья испачканной кровью одежды на берегу. Ни тел, ни гниющих останков полуэльфа. Трупы хозяев крепости скушал вечно голодный Гархар. Надеюсь, с ним мы в расчёте. Четверо ушастых магов куда предпочтительнее лесных быков.

Поднимаюсь, покачиваясь. Живот жгутом скрутило, режущая боль от переизбытка духовной энергии. Тюрьма духов переполнена, больше не влезет. Во всяком случае, не сегодня. Мышцы ноют, пол неустойчивый. Чудо, что на ногах держусь и не накрыло откатом по всей строгости.

Ха, оптимист. Может, и накрыло. Сколько времени я провалялся? То‑то и оно. По ощущениям недолго. Ну, надежда умирает последней.

Игнас! Мысль о бывшем Ночном Охотнике вспыхнула в сознании и придала мотивации. Срочно найти божественную чашу, отнести Игнасу и, вылечив его, вывести отсюда детвору. Кстати, с главой семейства не забыть разобраться.

Где здесь сокровищница? По идее, за пещерой. Я плюнул на усталость, доплёлся до копья охранника — эльфа и, подобрав оружие и использовав в качестве посоха, исследовал стены. Проход ведёт он в соседнюю пещеру с детьми. Вход в хранилище артефактов замаскирован?

Поиски с привлечением Тенька результатов не дали. Волшебные предметы не чувствовались, скрытник лотосников поработал на славу. Слабый магический фон у озера и осветительных кристаллов, оно и понятно, почему. Где искать чашу?!