По следам "Мангуста" - Комбат Найтов

Через двадцать минут состоялось построение офицеров кораблей, прибывшей роты и швартовых команд обоих эсминцев. Выступил Фидель. Говорил он долго, но генерал Андреев перевел лишь часть его речи, поприветствовав моряков Черноморского флота, совершивших первый в истории государств дружественный визит на Кубу. Строй троекратно прокричал «ура». У основания причала уже стояли машины, на которые произвели погрузку личного состава роты. Одно отделение осталось в ожидании подхода турбоэлектрохода «Ленсовет» и ТДК-9. На них шла техника для роты. Кап-два Кудрин передал увесистый пакет для генерала. Первая и самая тяжелая часть операции была завершена.

Саша убыл с ротой на аэродром. В ту ночь, пока ожидали подхода кораблей, Кончита впервые предложила Александру прогуляться по набережной, так как Фидель, Рамон и Владимир Иванович разговаривали о политике и истории СССР. Не то что это было ей не интересно, вовсе нет. Но она догадывалась о причинах этого разговора: генералу требовалось перестроить мнение главы кубинской революции в отношении коммунизма и СССР. С глазу на глаз вербовка успешнее, присутствие посторонних здесь ни к чему. Поэтому никто не стал возражать, когда молодые люди удалились из старинного пятиколонного двухэтажного дома, украшенного гербом и местным мрамором. Антилья – старинный город, построенный еще первопоселенцами. Крыши здесь плоские, как в Севилье, невысокие деревья вдоль улицы. Короткий бульвар заканчивался парком, окружавшим стоящую на вершине невысокого холма церковь. Весь город длиной не более полутора километров. Но в порт шла железная дорога, отсюда вывозили сахар со всей провинции. И была бункербаза, ведь мазут перед бункеровкой греют. Они осмотрели старинную церквушку, затем пошли в обратную сторону. Кончита держалась за левую руку Александра, начиная от подъема по тропе к церкви, и теперь не отпускала ее. Перед этим она поинтересовалась его семейным положением и наличием у него невесты. Жен и невест у Саши не оказалось.

– А почему?

– Не знаю, так получилось. Я с десяти лет служу в армии. Отец был на фронте, мама работала в наркомате, а меня направили в Суворовское училище, оттуда поступил в училище имени Верховного Совета, потом в Высшую школу МГБ, оттуда в разведшколу. После ее окончания меня перевели в «девятку», во внешнюю разведку. Потом нас расформировали, сразу после смерти Сталина. Управление стало заниматься охраной, нас соединили с другим отделом. Сплошная секретность, и все говорили: «Не спеши, успеешь хомут на шею повесить». Отца и матери не было, они в Аргентине жили, квартиры в Москве не было, жил в несемейном общежитии. То же самое, что казарма. Потом в Ленинград перевели, там чуть посвободнее стало вначале. А потом так загрузили работой, что выходных совсем не осталось: охраняли очень неприятного и очень придирчивого человека, который нас, свою охрану, и за людей не считал. Так, винтики в государственной машине. Даже подумывал подать рапорт на увольнение, как раз заговорили о сокращении армии, и тут обо мне вспомнили. Вот так здесь и оказался.

– А ты воевал?

– Официально нет. А так – приходилось, немного. Но давай не будем об этом. Официально нас и здесь нет. «Не был, не принимал, не участвовал».

– Ты очень хорошо говоришь по-испански, мне бы хотелось так же хорошо изучить русский язык.

Александр пожал плечами, предлагать себя в качестве учителя он не стал, достаточно того, что учит ее использовать оружие. А Кончите пока знание русского может только повредить. Впрочем, на кораблях идет рота девятого управления КГБ, а это уже совсем иной уровень, это не группа. Через некоторое время она заменит полностью охрану первых лиц, которые в настоящее время охраняются непрофессионально. И эта задача возложена на него непосредственно. Но роту требуется подготовить для работы в местных условиях. И Кончита может здорово пригодиться.

Они подошли к неосвещенному причалу, по центру которого шли железнодорожные пути и стоял на высоких ногах одинокий кран. На самом конце причала находился красный проблесковый огонь, дающий троекратные вспышки с довольно длинным промежутком между сериями. Чуть в стороне кормилась небольшая стайка дельфинов, которые довольно шумно дышали. Залив подсвечивался какими-то искрами неизвестных обитателей моря. В нем отражались высокие и крупные звезды, отблескивала луна.

– Тут очень красивые ночи. А это что за звук, коты, что ли? Так вроде не март.

– Нет, это не коты, это сапо де конча (жаба), так их самцы самок привлекают.

– А у нас так коты друг друга пугают весной.

Они оба рассмеялись. Коты на Кубе тоже есть, их, правда, меньше, чем собак, собаки более популярны, есть в каждой семье. Говорят, что они счастье в дом приносят. В большинстве своем лохматые и очень доверчивые. Кончита говорит, что до революции отец держал в доме индейскую собаку из Мексики. Они голые и связаны с богом дождя Шолотеоканом. Так и называются: шолоитцкуинтле. Но после того как ушли в отряд, пес из дома ушел. Они не привыкают к другому хозяину. Местные говорят, что неподалеку от Коста Вернери, на островах, в джунглях водится небольшая стая таких собак, скорее всего, там и живет их пес. Но организовать поиски сержант Вилабиа не успел. Очень хотел, но не успел.

– Теперь мне предстоит заняться поиском нашего Ишполотля.

– Ну и имечко ему дали!

– «Глаз», «око» на языке индейцев. Очень хороший и ласковый пес. Хитрый и очень недоверчивый. От тети Роситы он ушел искать отца и меня, долго скучал, а потом ушел. Но мы были далеко от Санта-Марты, в Гран Виа. А там, где, как говорят, водятся эти собаки, наш старый катер лежит. На нем его и привезли из Мексики.

– Интересно! Вон, смотри, кажется, идут! – Александр рукой показал в темноту ночи, где находился пролив под звучным названием Энсенада Кристо – Христово Лукоморье. Два светящихся уса выдавали движение какого-то корабля без огней.

– Да, похоже, что идут, а вон второй появился. Теперь точно: они. Пойдем, сообщим, что вошли в залив, – деловито сказала Кончита и сняла свою руку с руки Александра. Она вновь вернулась в революцию из своих воспоминаний.

Трое суток, пока длилась бункеровка всех пяти кораблей и судов, Владимир Иванович находился в провинции Ольгин, мотаясь на доставленном «газике» между Антильей и Хибарой, а затем на перелетевшей сюда «сессне» с поплавками. На него возложили обязанности морского агента, сюрвейера, стивидора и переводчика. В общем, обеспечивал, снабжал, согласовывал, оплачивал. Все эти дни рядом с ним находилась и Кончита. Все остальные разлетелись по своим делам.

Время было сложное, народу не хватало, а тут такие гости, тем более что на борту «Ленсовета» находился Анастас Микоян, член Президиума ЦК, ближайший помощник Хрущева. Именно он, в ходе неофициального визита в США, договорился о встрече в верхах, которую полтора месяца назад чуть не испортил лично Хрущев, прилюдно послав на ВДНХ в Москве вице-президента США Ричарда Никсона на всем известные три веселые буквы. Это произошло на открытии американской выставки в Москве в середине июля пятьдесят девятого. Официальной целью этой выставки было улучшение советско-американских отношений, но реальным её предназначением являлась демонстрация преимуществ американского образа жизни. На ней выставлялись не только книги и предметы искусства, но и определенные товары народного потребления, которые по идее должны были ошеломить людей, якобы лишенных элементарных вещей. Экспонировались новейшие модели американских катеров, тракторов, телевизоров, новые экспериментальные принадлежности домашнего и кухонного обихода. Всего того, что восстанавливающаяся после разрушительной войны и находящаяся под бременем высоких военных расходов страна еще не производила в достаточном количестве. В ответ на откровенное хамство со стороны вице-президента, заявившего, что они – богатые и едят мясо, а вы – бедные и едите капусту, никогда не страдавший воспитанием лидер СССР послал «вице» в пешее эротическое путешествие. То ли еще будет через десять дней!