Изувеченный - Наталья Якобсон

К полудню за ней приплыла Каитана. Бесподобная, она стояла на носу гондолы, ловко управляясь с веслом. Ее движения были грациозны. Казалось, по каналу плывет не гондола, а королевская ладья. И все же прохожие недоуменно оборачивались ей вслед. Ведь Каитана все-таки женщина. Роскошный берет с павлиньим пером не мог скрыть копну ее каштановых волос.

Те, кто привыкли к такому зрелищу, уже ее не осуждали. Гондольеры – особая каста. От цехов и гильдий ремесленников их отличало не так уж и много. У них тоже были свои внутренние правила и уставы. Например, только мужчина имел право заниматься этой профессией. Закон хоть и был неписаным, но бдительно соблюдался. Тем не менее Каитана сумела пополнить ряды гондольеров, обойдя все установленные правила. Все дело заключалось, наверное, в ее буйном нраве, непокорном, как море. А еще в том, что из всех детей в семье гондольера выжила она одна. Братья и отец отошли в мир иной, а ей досталась в наследство гондола и полученные навыки. Теперь она справлялась с отцовским ремеслом сама. Это было лучше, чем выйти замуж и во всем подчиняться мужу. Так считала своевольная Каитана.

Корделия ее мнение разделяла. В конце концов, она сама поступала так же, просто ремесло ее – более подобающее женщине. Хотя могли ли здесь быть строгие принципы? Стоило взглянуть на Каитану в наряде гондольера, и уже язык не поворачивался сказать, что женщине такое занятие не к лицу.

Стройная и соблазнительная женщина-гондольер стала украшением каналов Венеции. Хоть вначале многие и пытались оспорить у нее право заниматься этим трудом, но со временем им пришлось смириться. Красавица в обтягивающих бриджах и расшитой галунами куртке была еще и умелым гребцом. А сколько у нее было богатых поклонников… чаще всего из тех, кого она же возила по каналам. С ней легко знакомились, в нее быстро влюблялись и еще быстрее забывали о ней. С женщиной из низкого сословия всегда можно просто расплатиться. Так и делали знатные господа. Очевидно, так сделал и Донатьен. Это он начал присылать за Корделией женщину-гондольера и представил Каитану как свою доверенную подругу. Сам он познакомился с ней во время своих ночных поездок, которые не обсуждались. Корделия так и не решилась спросить, насколько близко они знакомы.

Даже если они и были любовниками, это осталось в прошлом. Каитана получила свой кошель золотых монет, а Анджела скоро получит свое свадебное платье, расшитое россыпью жемчуга и дробленых драгоценных камней. Ее наряд стоит целого состояния. На знатной даме подобает жениться, а перед незнатной и небогатой девушкой можно не иметь никаких обязательств. Вроде бы все граждане Венеции равны, но это равенство только на словах. Корделия отлично сознавала, что, пока ее имя не вписано в Золотую книгу, она не может стать ровней Донатьену. Его место во дворце дожей, ее – в швейной мастерской.

И все же иногда она любила помечтать… Мечты были сладкими, как всплески волн в канале под веслом Каитаны.

– Все говорят о свадьбе, да? – Корделия начала разговор раньше, чем ступила на борт ее гондолы. Она слышала, как где-то звонил колокол, возвещающий о предстоящем торжестве. Каитана в ответ только пожала плечами и взялась за весло.

Проще было заставить ее спеть баркаролу, чем поговорить о скорой женитьбе Донатьена. Не может же Каитана и вправду ревновать? У нее уже много других поклонников. К тому же она самодостаточна и независима, чтобы мучиться от таких мелочных чувств, как обида на бывшего ухажера или ревность. Здесь было что-то совсем другое. Хотя какой еще может быть причина, по которой Каитана каждый раз скорбно опускает глаза, когда речь заходит о свадьбе Донатьена. Как будто речь завели о похоронах или о каком-то преступлении, которое только еще будет совершено.

– Что не так? – Корделия расправила складки шифонового платья в фиалках, за которое заплатил Донатьен, и выжидательно посмотрела на собеседницу. Увидеть ей удалось только изгиб шеи Каитаны и локоны, выбивавшиеся из-под берета. Девушка старательно отворачивалась, делая вид, что увлечена греблей. В то же время весло стало как-то неуклюже двигаться в ее руках и даже задело борт проплывавшей мимо гондолы. С противоположной стороны послышалась приглушенная брань, и Каитана пришла в себя. Как раз вовремя, для того чтобы весло не выскользнуло из уключины.

Корделия помнила, как весело им было с Каитаной, когда они вдвоем потихоньку выпивали, посещали тайком игорные заведения и, смеясь, носились по площади Святого Марка. Вместе они могли заигрывать с молодыми людьми и даже хулиганить. В свободное время Каитана выказывала себя очень веселой и беззаботной. Но лучше было не заговаривать с ней ни о личных занятиях Донатьена, ни о его наклонностях. Подруга тут же замыкалась в себе или становилась крайне рассеянной, на вопросы прямо никогда не отвечала. Вот и сейчас был тот же случай.

Корделия уже решила, что из нее и слова не вытянешь, и поудобнее устроилась на обитом бархатом сиденье. Они как раз проплывали под мостом Вздохов. Сегодня по нему не проводили осужденных, но у Корделии все равно возникло неприятное ощущение, похожее на предчувствие беды.

– Как ты думаешь, сегодня кого-нибудь казнят?

– Вчера казнили, – неохотно откликнулась Каитана и чуть отвела в сторону весло.

– Жуткое, наверное, было зрелище.

– Бывает и хуже.

– Да? – Корделия посмотрела на нее с любопытством. Имела ли в виду Каитана то же самое, за чем однажды ночью удалось подглядеть ей?

В воде у борта гондолы что-то быстро мелькнуло, и Корделия испуганно подалась в сторону. Она вспомнила о русалках. Или как еще называть тех существ, которые обитают в воде? Что случится, если весло Каитаны нечаянно заденет одно из этих водных созданий? Накинется ли оно на гондолу? Станет ли мстить потом? Корделия вспомнила русалку, поедающую плоть гондольера. Правда, под ее окном потом не нашли никакого трупа, но гондола, оставшаяся и без присмотра, и без хозяина, еще долгое время вызывала толки. Течением ее отнесло намного дальше от места, где жила Корделия. Но догадаться, что это та самая гондола, было нетрудно.

Корделия невольно задумалась о том, что творится в водах Гранд-канала. Какие существа обитают под днищами проплывающих мимо лодок и барж? Что эти существа измышляют? Нужно ли им каждый раз утаскивать кого-то в омут, чтобы насытить свой голод? Приплывают ли они из Адриатического моря или обитают здесь, под островами, на которых зиждется Венеция?

Так много вопросов и предположений! Корделия слегка перегнулась через борт и глянула в мутные воды. Больше она там ничего не увидела, но воспоминание осталось. А вместе с ним проснулся страх. Что, если синеватые руки с перепонками, как у выдр, обхватят ее и утащат под воду? Ведь такого исхода каждый может опасаться, живя здесь.

Донатьен рассказывал ей, что в детстве видел этих созданий и даже пытался выловить их из воды. Правда, чем эта затея закончилась, он так и не рассказал. Но это можно было легко домыслить, особенно учитывая его теперешние занятия.

Корделия еще не встречала человека с такими странными и темными пристрастиями, как у него. Разве только Анджела была ему под стать. По россказням, будущая хозяйка палаццо частенько запиралась в своих покоях и занималась чем-то тайно при задернутых шторах и не без помощи рабыни-мулатки. Последнюю брат Анджелы привез в качестве трофея из каких-то диких дальних стран. Брат был похож на Анжелу – со змеиными глазами и длинными сальными волосами цвета воронова крыла. Еще он походил на ворону, облезлую даже в дорогих шелках. Его хищные глаза часто и подолгу останавливались на Корделии, и как плотоядно он смотрел! Она нехотя поежилась. Хоть день и выдался довольно теплым, ей стало холодно.