Изувеченный - Наталья Якобсон

Нет, подумала Клер. Нет, только не друг Шанны. Кем бы он ни был, с ним не должно этого случиться. Он ведь любит ее. Или, по крайней мере, у них сильная взаимная симпатия. Клер неотрывно наблюдала за парой, которая, смеясь, удалялась. По жестам и смеху было похоже, что между ними начинается роман. Для Шанны это так нетипично. Ей всегда было сложно найти парня, который бы разделял ее готические наклонности или хотя бы относился к ним нейтрально. Клер вспомнила, как рыдала обиженная Шанна, когда какой-то придурок, которого она подцепила в клубе, бросил ее сразу, едва узнал, что она готка. Ей нельзя снова остаться без друга. Это ее убьет. По крайней мере, морально.

Шанна снимала жилье в небольшом коттедже где-то на этой улице. Клер помнила ее адрес, но не хотела напрашиваться в гости в тот день, когда подруга занята. Пусть лучше проведет время с приятелем. К тому же Клер все еще ощущала гнетущую тяжесть, как после солнечного удара. Вместе с этим проснулась скорбь. Неужели парень Шанны тоже умрет? Или она печалится о нем раньше, чем следовало бы? Не стоит заочно хоронить еще живых людей, с ними ведь может ничего плохого и не случиться, вопреки любым опасениям. И все же мрачное скорбное чувство как червь подтачивало ее изнутри. Как будто она уже стоит над чьей-то разрытой могилой и сыплет туда горсти земли. А возможно, в похоронах не было бы нужды, если бы она нанесла себе свежую рану.

Клер задумчиво шла по дорожке, ведя велосипед перед собой. Ее пальцы судорожно вцепились в руль. Засохший шрам на руке припекло солнце, и кожа вокруг него начала сильно чесаться. Клер заметила, что прохожие с подозрением смотрят на этот шрам. Им даже в голову не приходит, что она могла нанести его себе сама. Скорее всего, наивные люди полагают, что она попала в какую-то передрягу.

Клер сознавала, что бессмысленно идти к подруге и предупреждать ее о том, что с ее парнем в ближайшее время может произойти какой-то несчастный случай. Ее предостережению просто не придадут значения. Над пророчицами чаще всего смеются. Ведь никто же не верил словам Кассандры, хотя они и оказывались роковыми. Вот и в жизни так. Если она скажет о предстоящей трагедии, то вначале это сочтут глупостью, а потом начнут в чем-то подозревать. Лучше просто промолчать. В конце концов, может, на этот раз ей показалось неправильно. Вероятно, у нее действительно случился солнечный удар, а парень Шанны тут совсем ни при чем.

И все же, едва вернулась домой, Клер тут же взяла остро отточенное лезвие.

«Не смей!» – казалось, вопил некто из зеркала, но Клер не придала его протестам значения. Она поднесла нож к своему плечу и приготовилась к тому, что ее сейчас обожжет боль.

Венеция, столетия назад

Корделия встрепенулась во сне, будто кто-то ее позвал. Она проснулась и села в постели. За окном клубился пар. Иногда, смотря в окно, она ощущала, что за окном пролетают некие существа и заглядывают в ее каморку. Обстановка здесь была очень скромной. Комнатка находилась высоко над швейной мастерской. Рядом расположился ремесленник по изготовлению масок. Весьма умелый и добрый старик, мастер своего дела. Он работал днями и ночами не покладая рук. И за выполненными заказами к нему приходили многие знатные вельможи. Корделия выпросила у него золоченую маску крылатой богини Ники. Сейчас драгоценный предмет висел на настенном крюке и озарял убогую комнатушку. Уши маски расходились в форме сложенных крыльев. Языческая красота, но было в ней и нечто от типично ангельской холодности.

Впервые Корделия поежилась от холода, охватившего ее при мысли об ангелах.

Сейчас раннее утро, но какие-то настораживающие звуки уже раздавались с улицы. Руководствуясь инстинктом, Корделия накинула на плечи шаль и спустилась вниз. Кто-то будто ждал ее внизу, и она должна была идти. Возможно, ее привлек плеск весел и звук легкого удара, когда нос гондолы уткнулся в пристань. Кто-то причалил к самому порогу. Правда, из окна ей показалось, что гондола пуста. Но ведь кто сидит в фельце, все равно не видно, пока не подойдешь и не откинешь рукой бархатистый полог внутренней кабинки.

Корделия не думала, что в такую рань гондолу могли прислать за ней из палаццо де Франко, разве только Донатьену она зачем-то срочно понадобилась. Девушка открыла дверь и вышла в утреннюю прохладу. Над каналом клубился туман. Он был непривычно густым и белесым, как парное молоко. Корделия вздрогнула, вспомнив о том, каким образом может появляться такой туман. Она уже подсмотрела однажды, кто способен призывать туманы. Только она поклялась себе, что не расскажет об этом никогда и никому. И была уверена, что сдержит клятву. Лучше было даже не вспоминать того, случайной свидетельницей чего она стала.

Гондола одиноко качалась у пристани. Трос был даже не закреплен. На корме никого. Весло куда-то исчезло. Корделия не сразу заметила фигуру, плашмя лежавшую на каменистом берегу. Это был гондольер. Его нетрудно было узнать по нарядной одежде. Вначале Корделия даже не поняла: пьян он или упал в обморок, а может, стал жертвой нападения. Правая рука, которая должна была сжимать весло, безвольно покоилась в воде. А по его груди тянулись какие-то мокрые нити, переплетенные с водорослями. Они шевелились, как змеи или ножки медузы. Сперва Корделия даже подумала, что к мертвому телу прилипла медуза.

Она настороженно приглядывалась к движущемуся существу, пока не поняла, что это женская голова. Открытие ее поразило. И действительно в воде проглядывали очертания спины и плеч, абсолютно нагих. Голые руки с синеватой кожей жадно впились в ключицы гондольера.

Корделия остановилась на полпути. Она слышала о таких существах. От Донатьена. Он предупреждал не верить им. Только она до сих пор больше всего не верила в сам факт их существования. По-видимому, зря.

Остановилась она тоже слишком поздно. Стук ее каблучков уже привлек водяную тварь, и она резко вскинула голову. Рана, раскрывшаяся на груди гондольера там, где только что были волосы женщины, оказалась подобной багряному цветку. Должно быть, именно так выглядит провал в кратере вулкана.

Корделия отшатнулась от существа, злобно зашипевшего на нее. Оскаленные зубы все до одного были острыми, как иголочки. От съеденной плоти рот окрасился рубиново-красным. А глаза… они были не такими красивыми, как у человека, а круглыми, скорее напоминающими рыбьи.

Корделия попятилась и поспешно хлопнула дверью, опустила задвижку. Ей не хотелось даже вспоминать о том, что она только что видела.

Водяницы – так Донатьен называл подобных созданий. Сама Корделия вспомнила слово «русалки». Интересно, если бы она стала разглядывать это существо внимательнее, то внизу, где начинается талия, можно было бы увидеть чешуйки рыбьего хвоста. Донатьен знал ответы на все вопросы, но его лучше ни о чем не спрашивать. Опасно задавать вопросы такому, как он. Еще опаснее с ним встречаться. Но Корделия не отказалась бы от этого удовольствия, даже зная, что врата рая захлопнутся перед ней навсегда.

Она знала, что делала. Она сознательно шла на риск. И не жалела об этом. Видеться с Донатьеном было так же рискованно, как плавать в каналах, полных кровожадных тварей, или класть руки в раскаленную докрасна печь. Глупо думать, что ступишь в огонь и не сгоришь. Но Корделия искренне на это надеялась. Все, что у нее было, – молитвы и надежда.