Дитя раздора - Александр Харламов

– Какие меры приняты инквизицией для ликвидации данной ситуации?– спросил архиепископ из Полтавы в силу своего опыта и возраста, занимающий одно из главенствующих положений в иерархии церкви. Глава служба, одетый в отличии от остальных в черный двубортный пиджак и белую рубашку, поднялся со своего места и откашлялся. Осторожно, словно ступая по минному полю, стал докладывать:

– Прорыв ликвидирован. Шарук Хан вернулся обратно в Зеленый Гай, выставив дозорные посты. К сожалению, ему удалось найти слабое место в оцеплении и ударить именно туда, где стояло подразделение пограничников. Известно о семерых погибших и пяти раненых. Только появление тяжелого вооружения спасло нас от прорыва.

– Почему Шарук Хан до сих пор не уничтожен вместе со своей сворой?– нахмурился архиепископ, требуя справедливого ответа.

– Проблема заключается в том, что восставших мертвецов почти невозможно уничтожить. Они необычайно живучи, а источник “мертвой воды”, находящийся в Зеленом Гае, безусловно, делает их сильнее…

– Об источнике вообще надо говорить отдельно!– заявил отец Никифор из Львова.– Как такая служба, как ваша, могла упустить такое?! Кроме как в халатности, мне обвинить вас не в чем!– львовский епископ откинулся на спинку стула и надменно посмотрел на главу службы.

– Все допускают ошибки. Никаких упоминаний об этом источнике с девятнадцатого века нами не зафиксировано, иначе мы давно бы взяли его на контроль. Ума не приложу, как половец, погибший в Древней Руси мог узнать о нем,– пожал плечами начальник службы, низко опустив голову.

– Да вы вообще о чем-нибудь знали?!– воскликнул Никифор.– О том, что у вас орудует целый ведьминский Ковен, вы не догадывались! О ведьме, которая выкопала хана, вы не знали! Об источнике “мертвой воды” не подозревали! Складывается ощущение, что в инквизиции работают непрофессионалы, а неизвестно кто!

– Я…

– Какие ваши предложения по решению данного кризиса?– спросил спокойно архиепископ у главы инквизиции.

– Наши сотрудники работают над этим, – вздохнул глава службы,– а пока карантин…

– Карантин!– недовольно стукнул по столу кулаком Никифор.– А если Шарук Хан снова пойдет на прорыв? Снова жертвы? Снова гибель от гранаты на учениях?

– Что предлагаете вы, епископ?– грозно взглянул на отца Никифора председатель Собора.

– Мы выступаем за проведение войсковой операции по уничтожению этого беса!

– Что скажете, генерал?– глава Полтавского прихода повернулся в сторону инквизиторов.

– Операция в лоб ни к чему другому, кроме потерь в ВСУ не приведет! Парасюк, покажи-ка…

Аккуратно Александр Нифонтович достал из-под стола холщовый мешок, внутри которого что-то шевелилось и двигалось.

– Свят, свят, свят!– перекрестились иерархи церкви, все, кроме отца Никифора, продолжающего смотреть на Парасюка с надменным спокойным презрением.

– Что это?– кивнул на мешок глава Собора.

– Это то, что остается от убитого нашим обычным оружием половца!– пояснил начальник службы инквизиции.

Парасюк развязал мешок и бросил его на стол. На некоторое время в Благовещенском Соборе Харькова наступила тишина, а потом оттуда раздался подозрительный шорох. Край ткани поднялся и оттуда вдруг появились человеческие пальцы с обгрызенными ногтями. Они пошарили по гладкой поверхности стола и вдруг резко побежали. Из мешка вылезла вся отрубленная кисть с засохшей кровью на месте среза. Несколько секунд она раздумывала куда двинуться дальше, а потом неожиданно прыгнула в сторону ближайшего епископа и вцепилась ему в бороду.

Иерархи церкви вскочили со своих места. Изумленно и испугано закричали. Кто-то молился, кто-то держал перед собой золотой крест, но не один из них не бросился помогать товарищу.

Епископ попытался вырваться из захвата мертвой руки. Дернул ее за кисть, но хватка была крепкой. Он закричал, повалился на пол, и только помощь Парасюка, рубанувшего по ней серебряным кинжалом спасла его от того, чтобы кисть перехватила горло. С легким шипеньем и серным дымом рука исчезла.

– Вот так, святые отцы!– Парасюк убрал нож в ножны и сел на свое место, дав продолжить своему начальнику.

– Их убить практически невозможно! Только освященным чистым серебром, которого у нас раз, два и обчелся!

– Я настаиваю на том, чтобы Собор рассмотрел отставку Главы Инквизиции в связи с несоответствием с занимаемой должностью!– поправив золотой крест, сообщил Никифор, заняв свое место за круглым столом и поняв, что упускает инициативу. Представление с рукой произвело на иерархов поразительное впечатление.– Его просчеты привели к этому кризису! К тому же он не желает решать проблему, а стремится заморозить конфликт!

– Что предлагаете вы?– повернулся к нему архиепископ.

– Применение авиации! Напалмом-то их можно сжечь!– возразил львовский епископ.

– А люди? Там же остались живые люди?– разозлился генерал, стукнув кулаком по столу.– Их вы тоже предлагаете сжечь заживо?

– Им уготовано место в раю, как невинно убиенным праведникам!– перекрестился отце Никифор.– Они погибнут во имя веры!

– Бред!

– Пан генерал!– повысил голос глава Собора.– Я попрошу вас…Кто за отставку руководителя инквизиции.

Вся западноукраинская братия во главе с отцом Никифором единодушно подняла руки. Епархии центральной Украины воздержались от голосования, поделив голоса поровну.

– У вас есть сутки, чтобы решить проблему с Шарук Ханом,– принял решение архиепископ,– через сутки мы соберемся здесь снова и заслушаем ваш доклад. Если нас не устроит он, то…думаю, что ваша достойная пенсия будет идеальным решением.

Задвигались стулья, оживленно обсуждая произошедшее епископы начали выходить из зала. Лишь глава инквизиции вместе со своими советниками остался на месте, сжимая под столом кулаки от бессильной злости. На прощание отец Никифор приветливо улыбнулся Парасюку, который сделал вид, что не заметил этого жеста.

Зал опустел. Сегодня инквизиция почти проиграла. Судьба ее оставалась в руках Дворкина и его семьи. Никогда еще эти сильные мужчины не чувствовали себя настолько слабыми, как сейчас. Они понимали, что против них ведется какая-то серьезная игра, вокруг вертится какая-то интрига, но поделать с ней ничего не могли, отдавая себя на волю обстоятельств. Вокруг главы службы сам собой образовался вакуум, как к прокаженному к нему боялись приближаться, понимая, что сутки – это очень мало, и дни генерала на службе уже сочтены. Потупив глаза, многие собирали в портфели свои бумаги и уходили из зала, оставляя задумчивого главу службы в одиночестве.

– Александр Нифонтович,– позвал он Парасюка, когда тот уже выходил вслед за остальными.

– Да, слушаю!– ответил старший инквизитор, обернувшись у порога. На его лице легко читалось плохо скрываемое удовлетворение, от которого старому генералу стало противно. Он знал все плохие качества своих подчиненных, в том числе и его. Знал, что Парасюк карьерист и сволочь, но то, что он окажется предателем, было для него неожиданностью. Всеми частицами кожи, он ощущал его злорадство.

– До меня дошли слухи, что дочь Дворкиных похищена…– начал генерал, стараясь не