Бывшие. Мой секрет - Юдя Шеффер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И вы, когда ее забирали…
Включаясь, перебиваю её, хоть грубить и не хочу, но не могу промолчать, когда слышу вопиющее искажение фактов:
— Как не жаловалась? Ева рассказывает, что упала на прогулке, заплакала и подошла к вам, сказала, что ручка болит. Но вы ничего не обнаружили, и она дальше побежала играть.
— В том-то и дело, что ничего не обнаружила. А я хорошо смотрела. И если бы там был перелом или ушиб, или царапина, я бы обязательно увидела. И Ева говорит, что после садика вы еще гуляли во дворе. Может, она упала там? — с надеждой.
— Нет, больше она не падала. Но я, честно говоря, не понимаю…
И воспитка долго и эмоционально втолковывает мне, какими неприятностями этот Евин перелом обернется для нее лично, для заведующей и всего сада, начиная от служебной проверки и расследования до наложения серьезных финансовых взысканий.
В общем, для них было бы лучше, если бы Ева упала в каком угодно другом месте, но мы уже заявили обратное.
Я горячо заверяю Митривну, что готова подписать любую бумагу и написать заявление, что не имею претензий ни к воспитателю, ни к садику, если это поможет. На этом мы прощаемся.
И вовремя — ко мне в комнату вбегает проснувшаяся пострадавшая.
На скорости подлетает к кровати и, упав рядом, обнимает правой рукой.
— Мама! А уже утро?
— Утро, — улыбаюсь я. — Как твоя ручка — не болит?
— Неть, — приподняв голову, энергично мотает ей. — Доктор хорошо ее завязал. А Дима еще не вернулся?
— Нет, солнышко. Он завтра приедет.
— Давай пока не будем ему говорить, что у меня пе-ле-ром? Он будет переживать. А бабушке ты звонила?
— Еще нет. Давай позвоним вместе? Когда она увидит, что ты в порядке, будет меньше волноваться.
Мы звоним маме, и хоть мой план частично работает, мама все равно не успокаивается, пока не видит Еву "живьем". Быстро сворачивает разговор и приезжает к нам еще до того, как мы успеваем умыться. С игрушками и сладостями. Всё для любимой внучки.
Пока мама хлопочет у плиты, а Ева крутится рядом, пытаясь помогать одной рукой, я смотрю на нее и думаю об ультиматуме Кирилла.
Как? Ну как я могу рассказать ей?
Как могу рассказать маме? А папе?.. А Димке?!
О, Боже!
Для них для всех эта новость станет такой же разрушительной, как падение метеорита.
Сотни метеоритов.
Но для Димки особенно. Родители как-нибудь переживут — Ева все равно останется их внучкой, хоть и выяснится, что в ней кровь Потемкина. А Дима…
Дима любит мою дочь как родную, и это одна из основных причин, почему я просто не могу признаться, кто ее настоящий отец. Он, как и все остальные, думает, что Еву я зачала из пробирки. Это официальная версия, и я ее придерживаюсь. Так намного проще.
И для меня, и для него. Проще любить и считать своим ребенка, отец которого безымянный "биологический материал", а не реальная личность.
Тем более это ведь и был мой первоначальный план — родить ребенка для себя. И лишь неожиданно обнаруженное в каталоге доноров фото бывшего любимого круто изменило мои планы. Но я не стала никого — кроме Лизки — в это посвящать, даже родителям не сказала. Мне и лгать им не пришлось. Они знали о моих намерениях и лишних вопросов не задавали.
И уж, конечно, я не рассказывала о своем "непристойном предложении" Димке, с которым мы познакомились уже после рождения Евы.
Что бы он обо мне подумал?.. Такими "подвигами" не хвастаются.
И вот теперь я перед сложным выбором.
Нерешаемым.
— А папа почему не с тобой? — спрашиваю маму за столом, когда мы втроем усаживаемся поглощать царский завтрак от бабушки.
Точнее, поглощаем мы с Евой, а мама ограничивается некрепким кофе. Любит его, но скачки давления не позволяют пить много и часто. Я же с удовольствием накидываюсь на сырники со свежими ягодами — бомба!
Вопрос у меня возник не зря — папа тоже души не чает в Еве, поэтому я искреннее удивлена, что он не примчался вместе с мамой.
По такому-то поводу!
— У него дела, — как-то неуверенно, я бы даже сказала уклончиво, отвечает мама.
— Дела? Какие у него могут быть дела в субботу?
— Не знаю я. Кому-то из друзей опять помогает, — отмахнувшись от меня, берет с тарелки панкейк и макает в сгущенку. — Ммм… вкусно! — подмигивает Еве, которая лопает уже пятый, и вся ее довольнющая моська в густых молочных потеках.
А я не могу отделаться от ощущения, что так мама делает специально, такой отвлекающий маневр, чтобы не продолжать тему про отца.
Это бред, конечно, и я сама кажусь себе параноиком, но в груди тревожно царапает.
Вот как вчера царапало на странное поведение Евы с рукой, но тогда я повелась на ее пояснения и не настояла на том, чтобы посетить врача, а ситуация ухудшилась. Может, обрати я внимание сразу и перелома бы не было?..
Но это явно не тот случай. У папы реально могут быть дела, объяснение мамы вполне логично и правдоподобно — так не раз бывало. Так чего мне мерещится?..
Или это я так переключаю внимание со своих проблем?
Глава 33. Не такие же
Выходные заканчиваются, и мне нужно придумать, куда пристроить Еву, в садик которую, конечно же, до снятия гипса не возьмут.
Не удивлюсь, если не возьмут и после — учитывая, сколько проблем они поимели из-за нее.
Да, я все еще испытываю неловкость за то, что так подставила воспитателя и заведующую, несмотря на Димкины и Лизкины — узнав про травму Евы, сестра тотчас прекратила дуться и прискакала затискать племянницу и залечить ее до смерти белым шоколадом — аргументы против.
Они у них, конечно, убойные, вплоть до страшилок о пристальном внимании ко мне органов опеки, если я соберусь изменить "показания" и скажу, что ребенок травмировался дома, но я все равно не собираюсь ни на кого перекладывать вину за гиперактивность своего ребенка.
Если кто и виноват в ее падении, так это я, раз не была слишком доходчива, объясняя ей об осторожности, и настойчива, когда обучала безопасному бегу.
Думая, с кем побудет Ева, пока я обустраиваю семейное гнездышко для Кирилла и его невестушки, я рассчитывала на помощь мамы. Ждала, что она сама предложит забрать Еву до выходных — мама не работает и прекрасно знает, как я занята на этом проклятом проекте, но она