Рука "Анклава" - Виталий Егоров

Мы постоянно находились в боевой готовности. Фил по-прежнему ласкал в руках свою винтовку, я не выпускал автомат, а на поясе у меня висел пистолет, заряженный и готовый к применению. Мы старались ступать как можно тише и не разговаривать. В этом мире добро и взаимовыручка ценятся не так высоко, как патроны, еда и медикаменты, так что для многих рейдеров, бандитов и мародеров мы не менее сладкая добыча, чем для стаи радскорпионов или таинственных Рук Смерти.

Заходя, солнце светило нам прямо в лицо. Очень неудобно идти вперед, уткнувшись глазами себе под ноги. В этот момент мы были удобной добычей, поэтому приходилось полностью полагаться на свой слух и обоняние. Как всегда, ветер дул с вершин, так что любой враг, решивший зайти на нас «от солнца», должен был сначала хорошенько вымыться, чтобы не вонять как старая портянка. Наверное, мы источали такой же запах, но шли против ветра, и преимущество было у нас. Зато со спины выследить нас было очень легко, поэтому приходилось постоянно оглядываться.

Место для первой ночевки, мы выбирали долго и скрупулезно, ведь оно должно быть одновременно и удобным наблюдательным пунктом, и защищенной позицией и, при этом, безветренным. В результате выбор остановился на небольшом гроте у небольшой отвесной скалы, под которой открывался вид практически на всю долину. Для нападения наиболее эффективным был бы прыжок с восьмиярдового обрыва нам на головы, но неизвестно, кто пострадал бы от этого больше.

Сооружение из камней стены от ветра и чужих взоров, выметание из грота мелких, но опасных скорпиончиков, раскладывание спальников – все проходило в атмосфере скрытности. Если мы и переговаривались, то исключительно шепотом и очень редко.

Дежурить на часах первым остался Фил. Я слышал, как он сначала ерзал, полулежа, затем встал и пошел прогуляться. Впрочем, я был уверен, что это было сделано лишь для того, чтобы не мешать мне спать. Это была последняя мысль перед тем, как я отключился.

Когда Фил меня разбудил, восток уже окрасился сиреневым заревом. Усталость на лице охотника говорила о том, как тяжело далось ему бодрствование после долгого перехода. Неожиданно я понял, что, несмотря на его опыт и тренировки, время берет свое и старость Фила уже не за горами. Он тяжело опустился на спальник и тут же засопел во сне. Храпеть охотники и разведчики не умели. Точнее, умели, но такие долго в пустошах не выживали, ибо погибали в ночи, собрав вокруг своего громогласно спящего тела кучу ночных хищников.

Я заступил на дежурство с винтовкой в руках. Автомат или пистолет хороши в дороге или в городах, когда их короткие габариты позволяют свободно двигаться. Зато на стационарной позиции лучше хорошей винтовки может быть только пулемет, да и то не всегда. Среди охранников ходили легенды о лазерных винтовках, способных с одного выстрела распилить напополам не только человека, но и супермутанта, или о плазменных ружьях, превращавших любых существ в лужи кипящей плоти, но о таком оружии нам не приходилось даже мечтать. Хотя те же Сальваторе разжились как-то лазерными пистолетами, но вряд ли они выставят такое оружие на продажу. Тем более, если Мордино сдержит обещанные угрозы и силовым методом прекратит торговлю конкурента с людьми в силовых доспехах.

Знакомые звуки просыпающейся природы ничто не нарушало. Похоже, наше пребывание в этих горах еще не стало известно дву– или многоногим хищникам – недаром же мы ограничивались сухпайком и не разводили огонь. Вспомнив про еду, я тут же почувствовал, что проголодался. Вытянув из рюкзака кусок солонины и несколько сухарей, принялся завтракать, не спуская глаз с пустошей. Вот откуда-то из-под камней выбрался жирный свинокрыс и направился в сторону ближайшей ложбины, где наверняка его ждала лужица или ручеек, а может, и какая-нибудь добыча. Я обернулся и взглянул на пневматическую винтовку Фила – сейчас бы она была как нельзя кстати. Потом задумался над тем, что делать с добычей, если огонь мы не собираемся разводить еще дня четыре. Розовато-коричневый пузан так и не понял, что сейчас судьба решилась в его пользу. Через полчаса, из ложбинки донесся его визг, затем резко оборвавшийся… Что ж, мой милосердный поступок не сильно продлил жизнь бедолаги. Зато нам теперь будет немного спокойнее – какой-то хищник уже насытился и не отправится по нашим следам в надежде на удачу.

Время близилось к полудню, когда проснулся Фил. Взглянув на положение солнца, он удивился, что так долго спал, но вид у него был посвежевший, а настроение бодрое. Наскоро перекусив, он был готов двинуться в дорогу. В наши планы входило взобраться сегодня на гребень горы и постараться разглядеть место падения небесного тела. Фил размышлял вслух над нашими перспективами что-либо разглядеть с гор, вполголоса проговаривая короткие фразы, чтобы не сбиваться с ритма:

– Привычной пустыни там нет. Это прерии с сухой травой. В полете та хреновина сильно горела. А при падении наверняка еще был взрыв. Значит, мог быть пожар. Черное выгоревшее пятно должно быть видно издалека.

– Так если там везде сухая трава, может, вся пустыня сгорела?

– Там не такая густая поросль. Вся прерия не могла выгореть. Иначе ее давно бы уже не было.

– В любом случае надо добраться до верха и посмотреть.

После полудня наступило самое жаркое время. Пот щипал глаза, с шеи стекал на спину и ручьями убегал под доспех. Я понимал, что мой металлический панцирь неплохо отражает большую часть солнечной энергии, и мне не так тяжело, как Филу в его темно-коричневой бронекуртке. Зато и заметить меня по блеску можно было за много миль.

– Ничего, – успокоил охотник, – здесь нет людей, чтобы видеть твой доспех. А те твари, что бродят поблизости, имеют другие ориентиры.

Хуже было то, что вместе с потом из тела выходила жидкость, но я по опыту предыдущих переходов знал, что лучше на ходу воду не пить, иначе потоотделение усилится. Пить можно только в процессе еды, но мы упорно шли вперед и, как-то не сговариваясь, решили пообедать уже на вершине.

В результате перекусить удалось в шесть часов вечера. Солнце опускалось к горизонту, и мы разглядывали открывающиеся просторы: под нами раскинулась плоская долина между двух расходящихся в разные стороны хребтов.

– Вон там, севернее, – Реддинг, – рассказывал Фил. – Если задержимся здесь, то ночью мы сможем увидеть отсветы его огней. Западнее начинается безымянный хребет. Быть может, в старину он и носил название, но сейчас никаких упоминаний не осталось, просто западнее Реддинга из людей никто не выжил. Когда-то Западная пустыня была возделываемым оазисом, но несколько мощнейших водородных бомб сделали свое дело: сожгли растения, напитали землю радиацией и превратили долину в пустыню. Разве что на берегу океана, на крайнем Западе, можно найти племена дикарей. Опаснейшее население пустыни: супермутанты, летатели, псевдокентавры – появилось сравнительно недавно, как результат экспериментов Повелителя и воздействия радиации.

Рассказывая об истории этих пагубных мест, Фил так увлекся, что начал говорить во весь голос. Впрочем, наше положение на вершине позволяло такую вольность: выше нас были только солнце, луна и звезды. Да и весь этот пафосный монолог, как мне показалось, Фил произнес только лишь для того, чтобы оттянуть момент выискивания нашей упавшей цели. Вдруг не разглядим? Тогда либо недели бесцельного прочесывания местности, либо возвращение к Мордино с пустыми руками. Об этом не могло быть и речи, поэтому наши взоры непроизвольно устремились на запад. Перед нами лежала ровная, как стол, серовато-желтая пустошь, разделенная напополам тонкой ниткой реки, что севернее сбегала с гор, протекала через Реддинг, а затем уходила в пустыню.