Александрия. Роман об Александре Македонском по русской рукописи XV века - Автор Неизвестен

Птоломей и Филон, и Антиох, и Селевк были у Александра воеводами и знатными вельможами, а после смерти своей оставил их Александр царями. Соорудили они столп высокий в центре города Александрии, а на нем две гробницы золотые, и положили в одну Александра, а в другую — царицу Роксану. И даже до наших дней стоит тот столп. А цари все и вельможи разошлись по своим землям. Александрия и Египетское царство достались Птоломею. И за все это воздадим славу богу, все сотворившему, которого славим как триединого: отца, сына и святого духа, ныне и вечно и во веки веков. Аминь.

Александр Македонский умер в Вавилоне, царствовал двенадцать лет, а всех лет его царства тридцать пять, воевать же начал с двенадцати лет. Жил же тридцать два года. Покорил двадцать два варварских народа и четырнадцать эллинских племен, создал одиннадцать городов. Родился же Александр в январе месяце, в новолунье, на восходе солнца. Был он храбр. От Адама до смерти его прошло лет 5167, а до рождения Христа он был за 300 лет и 33 года, во времена пророка Иеремии, иерусалимского архиерея. От Александра до Диоклетиана прошло 600 лет, от Александра до Ликиния царя, зятя Константина Великого, прошло 707 лет. Птоломей, любимец Александров, называемый братолюбивым, был после Александра царем в Египте и Александрии, царствовал же 38 лет. Этот Птоломей собрал священные книги отовсюду и от Иерусалима, и истолковал их, и положил в столице Сераписа в Египте. Писано в Маргарите в первом слове. От Александра до Христа было правление Птоломеев. А вот годы, кто из царей сколько царствовал после Александра: 25, 29, 7, 10, 8, 20, 15, 23, 30, 22, 18, 57, 15.[206]

ПРИЛОЖЕНИЯ

СРЕДНЕВЕКОВЫЙ РОМАН ОБ АЛЕКСАНДРЕ МАКЕДОНСКОМ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ XV в.

I

Что читали люди древней Руси? Ограничивался ли круг их чтения только церковной литературой, летописями и историческими сказаниями или их интересовала и иная литература, такая, какую мы могли бы назвать беллетристикой? Мы очень мало знаем об этом. Известно, что ряд произведений византийской светской повествовательной литературы («Девгениево деяние» — повесть о греческом народном герое Дигенисе Акрите, «Повесть об Акире премудром» и некоторые другие) были переведены на русский язык еще в киевские времена. Между тем рукописи дошедших до нас беллетристических памятников (переводных и оригинальных) обычно не старше XVII—XVIII вв. Говоря о беллетристике древней Руси, исследователи поэтому чаще всего связывают ее с двумя периодами — с Киевской Русью и Россией XVII в. Что читали люди в промежутке между двумя этими эпохами, остается неясным. Можно подумать, что после кратковременного знакомства с переводной беллетристикой интерес русских читателей к подобной занимательной литературе надолго остыл и они решили ограничить себя более «деловыми» или чисто церковными памятниками.

Обратившись к сборникам XV в., хранящимся в наших рукописных собраниях, мы обнаруживаем там, однако, любопытные материалы, разрушающие представление о сугубо «дидактическом» характере древнерусской письменности послекиевского периода. Особенно интересны в этом отношении четыре скромных по виду и миниатюрных по формату сборничка Кириллова Белозерского монастыря, находящиеся сейчас в Государственной Публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде. Нам известно имя составителя и основного переписчика этих сборников — Ефросина. О личности этого книгописца нам почти ничего не известно. Он не играл сколько-нибудь заметной роли в полити-ческой жизни второй половины XV в., не был, по-видимому, исключительной фигурой и по своему мировоззрению. Нет никаких оснований причислять Ефросина к числу еретиков или вольнодумцев того времени. Но литературные вкусы кирилло-белозерского монаха оказываются достаточно неожиданными, если исходить из обычных представлений о письменности XV в. Ефросин специально интересовался светской, занимательной литературой, он записывал памятники устного народно-поэтического творчества (вошедшие потом в репертуар «калик перехожих»), притчи и шуточные загадки, подбирал сказания фольклорно-апокрифического характера. Его рукой переписаны древнейшие дошедшие до нас списки «Задонщины», беллетристической «Повести о Дракуле», «Сказания об Индийском царстве», «Снов царя Шахаиши» и некоторых других памятников. Среди этих ефросиновских текстов оказывается и древнейший русский список средневекового романа об Александре Македонском — так называемой сербской Александрии.

История сербской Александрии мало исследована филологами; совершенно не изучена ее судьба на русской почве. В общих курсах истории древней русской литературы сербская Александрия упоминается обычно среди памятников «переводной книжности» Киевского периода; в библиографических указателях она часто отождествляется с другой Александрией, входившей в состав русских хронографов. А между тем это — разные памятники с совершенно различной судьбой. Хронографическая Александрия представляет собой русский перевод (сделанный не позднее XII в.) одной из редакций позднеэллинистических «Деяний Александра», авторство которой приписывалось современнику царя Каллисфену. Уже Александрия Псевдокаллисфена обладала некоторыми чертами романа: Александр здесь оказывался таинственно рожденным сыном египетского царя; рассказы о завоеваниях перемежались с фантастическими письмами Александра матери и Аристотелю о пережитых им в пути приключениях.[207] Но Александрия, обычно именуемая сербской, пошла в этом направлении гораздо дальше. Это — типичный средневековый рыцарский роман. От подлинной истории Александра в романе осталось совсем немного. В сербской Александрии (в отличие от Псевдокаллисфена) Александру приписывается завоевание тех центров древнего мира, которых он в действительности не завоевывал, но которые казались особенно важными средневековому автору, — Афин и Рима, посещение Иерусалима; ближайшим сподвижником Александра стал здесь неведомый Филон; гибель Александра оказывалась делом рук некоей «злой жены», хотевшей вернуть домой своих сыновей, служивших царю, и т. д. В роли наставника и вдохновителя Александра царя выступал еврейский пророк Иеремия, благодаря чему царь обнаруживал склонность к единобожию и отвергал языческих богов; это не мешало ему, впрочем, цитировать Гомера и восхищаться его героями (Александр в романе посещал Трою и вспоминал участников Троянской войны).

Отказавшись от исторической точности, автор сербской Александрии не пожалел зато красок для усиления занимательности романа. О похождениях Александра в диковинных землях повествуют здесь не только его письма: эти похождения становятся в сербской Александрии важнейшей темой рассказа, не менее важной, чем военная тема; приключениям Александра посвящена, в сущности, вся вторая часть романа (после гибели Дария). Важное место занимает и любовная тема. Сделав Александра жертвой «женской злобы»,[208] автор Александрии не раз, однако, упоминает в романе и добрых женщин: верную подругу Ахилла Поликсену, «вселюбимую и всесладкую» мать Александра Олимпиаду, «марсидонскую царицу» Клеопилу Кандакию и в особенности — «паче всех жен краснейшую», украшенную «не токмо лепотою, но и душевными добродетелми» Роксану. Любовь