И слух ласкает сабель звон - Сергей Зверев

Вдруг с бочки словно сама собой приподнялась крышка и со стуком ударила немца по голове. Тот рухнул на пол, не издав ни звука. Его товарищ ошеломленно уставился на безмолвного коллегу, лежащего у ног. После этого Вилли бросил взгляд на хозяина, открыв рот, чтобы что-то сказать, но со второй бочки тоже поднялась крышка, проделав то же самое со вторым любителем хорошего вина. Все действия с крышками заняли немногим более восьми секунд. Следом за этим из пустых бочек выбрались Голицын и Кураев.

— Неплохо мы поработали, а, поручик? — подмигнул ротмистр, ставя на пол пустую бутылку вина, выпитую за время нахождения в подвале. — Сколько сил уходит! А если их не поддерживать, то… — с этими словами он взял новый сосуд со стеллажа.

Тем временем Голицын, обыскав поверженных немецких рыцарей, забрал у них пистолеты.

— А я уже перепугался, — облегченно усмехнулся хозяин.

Поручик и ротмистр уже успели познакомиться с ним. Господин ресторатор происходил из русских немцев. Долгое время жил в Петербурге, пока один из его дальних родственников в Германии неожиданно не оставил племяннику наследство — этот самый ресторан, в подвале которого они все сейчас и находились. Несмотря на немецкое гражданство, господин Мюллер в душе остался русским, так что благодаря его симпатиям к бывшим соотечественникам российские офицеры так счастливо выскользнули из рук врагов.

За то время, пока Мюллер отсутствовал в России, там произошло немало изменений. Так, например, поручик сообщил ему о том, что с началом войны Петербург переименовали в Петроград, чтобы название звучало по-русски, а не по-немецки.

— Так, господа, надо спешить. Вы меня свяжите, будто захватили силой, а сами уходите, — спохватился ресторатор.

— Где наш третий товарищ? — спросил Голицын.

— Его схватили.

— Ну и черт с ним, — решительно махнул рукой ротмистр. — Этот штатский сам виноват. Да он и не знает правды, зачем мы сюда прибыли, так что все равно его не расколешь. Орех-то пустой! — хохотнул он собственной шутке.

На втором этаже продолжался допрос плененного журналиста. За время, проведенное в цепких руках немцев, тот уже сломался.

Ничего удивительного в этом не было, поскольку Аркадий Санин являлся человеком сугубо штатским и натиска такого уровня испытывать ему не приходилось. Нет, безусловно, по роду своей профессии репортер попадал во всякие передряги, часто с риском для жизни. Но попасться в качестве шпиона, да еще по законам военного времени… От одного этого сердце уходило в пятки.

После напряженного разговора наступила небольшая пауза. Полковник попивал крепкий кофе, не сводя глаз с поникшего Санина. Из журналиста постепенно выжимали всю информацию.

— Говори дальше, мерзавец! — грохнул кулаком по столу Хирт. Его красное лицо приобрело совсем уж багровый оттенок. — Я из тебя всю душу вытрясу! — С этими словами он неожиданно резво для своей комплекции вскочил, выбежал из-за стола и, схватив репортера за шиворот, принялся трясти его из стороны в сторону. Тот болтался, словно тряпичная кукла. В довершение ко всему у Санина то ли от страха, то ли от волнения началась сильнейшая икота. С ужасом глядя на брызгающего слюной немца, он икал, не в силах остановиться.

— Их… их послали, чтобы разведать, где находится…

— Что? Что находится? — нависал над пленным немец. — Я же тебя расстреляю собственноручно. Или нет, не буду я доставлять тебе такого удовольствия. Мы повесим тебя. Повесим, как собаку.

— Их послали, чтобы разведать местонахождение базы ваших цеппелинов, — выдавил из себя репортер.

Голицын и Кураев не догадывались, что, как профессионалу в своем деле, Санину удалось выведать истинные цели полета русских офицеров…

— Так, хорошо, — поощряя, Хирт похлопал Санина по потной щеке. — И что же дальше?

В этот момент дверь отворилась, и на пороге возник хозяин. Его багровая физиономия подобострастно ухмылялась, превращая и без того узкие, заплывшие жиром глаза в две щелочки.

— Что такое? — недовольно повернулся к владельцу ресторана полковник.

— Я, конечно, извиняюсь, господин офицер, — произнес хозяин, — но я вот тут подумал, что, может быть, того…

— В чем дело?

— Я говорю, подумал, что, может, вы пожелаете горло промочить, пока, значит, у вас тут разговор идет.

— Идиот! — грохнул по столу Хирт. — Какой это тебе разговор? Ты что, олух, не понимаешь, что это допрос? Доп-рос!

— Нет, я ведь, конечно, все понимаю… — стал оправдываться хозяин.

— Выйдите и закройте дверь! — переходя на официальный тон, вконец раздраженный этим дураком, приказал полковник.

Дверь за назойливым кабатчиком закрылась.

— Так вы говорите, что вас послали разведать местонахождение базы, а что же дальше, ну? — продолжал терзать он репортера.

— И… и уничтожить, — поник головой Санин.

Репортер ощущал себя полным негодяем, но он действительно «сломался». Совершенно разбитый, Санин потерял точку опоры. Нет, если бы с ним были его спутники, то тогда, возможно, он чувствовал бы себя по-другому. Но все вышло иначе. Он остался один.

Полковник удовлетворенно ухмыльнулся. Вот это уже было совсем похоже на правду. Противнички! Это так они посылают шпионов. Тоже мне — диверсанты! Да на такого надавить как следует, и он сломается, как нечего делать! Ну, ничего, теперь надо только дожать этого хлюпика. Всегда в таких случаях важно не упустить момент. Пока противник в замешательстве, пока он растерян, и надо выбивать из него сведения.

— А еще что?

— Это они будут делать под прикрытием якобы спасения одного человека, — рассказывал дальше деморализованный и подавленный репортер.

— Я долго буду выдавливать по крупинкам из тебя информацию? — снова угрожающе нахмурился немец.

— Этот человек… капитан Дидье Гамелен.

Санин совсем приуныл. После воздушного путешествия, да еще с таким финалом, у кого хочешь сдадут нервы. А если приплюсовать к этому еще и погоню по ночным улицам со стрельбой, то и подавно. К тому же при задержании ему порядком намяли бока пьяные офицеры.

«И что меня черт дернул полезть в монгольфьер, — уныло размышлял репортер, трогая болевший бок. — Погнался за славой!»

Полковник, вернувшись за стол, развалился в кресле и закурил. Дым сигары окутал его тяжелым облаком. Неплохо, совсем неплохо… Одна проблема — где же эти прохвосты? Где их теперь искать? Основное выяснено, но вот то, что два главных игрока остались на свободе, — это совсем не радует.

— А теперь расскажи-ка ты мне о себе, — обратился он к задержанному. — Откуда ты?

— Я из Петербурга, — мрачно ответил Санин.

— Что-о? — Лицо полковника несколько вытянулось. В этот момент ему показалось, что он ослышался.