Мать-одиночка для Темного Князя - Надежда Соколова

Равнодушным взглядом окинув в зеркале красавицу блондинку в подвенечном платье, белоснежном, украшенном лентами, драгоценными камнями и живыми цветами, Лена влезла в молочного цвета туфли на невысоком каблуке и умоляюще посмотрела на мать, уже стоявшую рядом с темно-фиолетовом платье длиной до пола:

— Может, не надо?

— Поздно, — хмыкнула та, — раз уж дорогой зятек выбрал тебя единственной, будь добра, соответствуй.

Зятек не выбирал. Соответствовать Лена не хотела. Но по лестнице пришлось спускаться, причем не на первый этаж, а ниже, в подвал, где находилась небольшая комната, служившая храмом.

Шла Лена, неохотно переставляя ноги, в глубине души надеясь упасть на полутемной лестнице и свернуть себе шею. Тогда и замуж выходить не надо будет.

Где-то в глубине души она предчувствовала «сюрприз». Не могла свадьба с ней в роли невесты пройти гладко. Никак не могла.

В комнату, украшенную искусственными цветами и шарами, ярко освещенную магическими светильниками, Лена вошла, как на плаху.

Арчибальд вместе с отцом Лены и гостями ждал у алтаря — черного гладкого камня, который должен был принять их клятвы. Мужчины — в камзолах, рубашках, штанах, женщины — в платьях. Вот и все, что запомнила Лена, подходя к камню.

— Положи руку на алтарь, — приказал отец.

Лена повиновалась. Ладонь приятно холодила прохлада камня. Арчибальд что-то говорил, Лена повторила за ним нужные слова. Камень потеплел, видимо, принимая их клятвы.

— Теперь вы — муж и жена, — услышала Лена, и комнату вдруг накрыла покрывалом тьма.

«Люблю свои свадьбы», — подумала Лена и потеряла сознание.

Руки милой — пара лебедей —

В золоте волос моих ныряют.

Все на этом свете из людей

Песнь любви поют и повторяют.

Пел и я когда-то далеко

И теперь пою про то же снова,

Потому и дышит глубоко

Нежностью пропитанное слово.

Если душу вылюбить до дна,

Сердце станет глыбой золотою.

Только тегеранская луна

Не согреет песни теплотою.

Сергей Есенин. «Руки милой — пара лебедей»

Очнулась Лена на широкой, застеленной нежно-зеленым шелковым покрывалом кровати в хорошо освещаемой солнцем комнате. Туалетный столик возле распахнутого настежь окна, шкура непонятного животного на полу вместо ковра, гобелены на стенах — явно спальня, причем женская.

— Это как это я сюда попала? — нахмурилась Лена, поднимаясь и садясь на мягкую перину. — Снова портал, что ли? И где все остальные? Меня что, похитили? Прекрасно, просто прекрасно. Всегда мечтала быть похищенной с собственной свадьбы.

Разговаривая сама с собой, Лена встала, размяла руки и ноги, подошла к окну.

— Второй этаж, не иначе, — пробормотала она, разглядывая разбитые под окном клумбы. — Можно, конечно, выпрыгнуть. Вот только куда идти-то?

Вспоминая все известные ей ругательства, Лена направилась к выходу. Дверь оказалась не запертой.

— Правильно, че закрывать-то, — проворчала Лена, выглядывая в освещенный факелами коридор. — Бежать-то пленнице все равно некуда. И кто ж такой храбрый меня, как ту принцессу, в башне заточил?

Полутемный коридор, с частыми дверями по бокам, закончился лестницей. Лена нерешительно остановилась у резных перил.

— Прибью, — пообещала она в пространство, — рога наколдую. У меня свадьба, вообще-то. Сволочи.

Двадцать ступенек вниз, как в плохом, низкобюджетном триллере, закончились холлом и приоткрытой в единственную комнату дверью.

Лена повторила про себя многочисленные выражения земных дворников и потянула на себя ручку.

 Кабинет или гостиная: небольшой лакированный столик посередине комнаты, камин, шкаф с книгами, два кресла. В одном из них — высокий мощный старик, смотрящий на Лену со смесью ожидания, презрения и непонятной агрессии.

— Ну, здравствуй, невестка, — громкий голос, практически бас, полные губы, изогнутые в усмешке. — Как поживают мои внуки?

— У них только один дед — мой отец, — отрезала Лена, не пытаясь войти в комнату. — Вас я не знаю и знать не желаю.

— Храбрая, — старик произнес что-то на незнакомом языке, взглянул на Лену с ожиданием, недовольно нахмурился. — И под защитой. Кто ж тебе защищает? Заходи, поговорим.

— Попробуете напасть — прокляну, — предупредила Лена, но в комнату вошла, — у меня свадьба сегодня.

— Обойдешься и без свадьбы, — неприятно сощурился старик, — ты уже один раз вышла замуж. И что стало потом с моим сыном?

Ноги подкосились сами, благо до кресла оставались пара шагов, Лена упала в него, неприлично открыла рот, с изумлением уставилась на старика. Сыном? Да чтоб их всех…

— Вы… отец Вити?.. — негромко уточнила она.

— Витольда, — последовал ответ, — моего сына звали Витольд Норбийский. «Жаль, ты родителей с мужем не познакомила. Тогда мы точно знали бы, кровь из какого мира течет в твоих детях», — вспомнила Лена слова Арчибальда.

Лена истерически хихикнула. Прекрасная встреча. А главное, своевременная.

«Лучшая защита — нападение», — учила Лену жизнь, снова и снова создавая необходимые условия для оттачивания нужного навыка, и Лена бросилась в атаку:

— А где вы были все это время? Когда Витя погиб, когда дети росли, и им не хватало денег на самое необходимое?! Где вы были и почему сейчас предъявляете мне необоснованные претензии?!

— Не трещи, — отмахнулся от нее старик, — у меня нет доступа на твою бывшую планету. А здесь, в этом мире, тебя и детей скрывало оно, — кивок на кольцо на пальце Лены, то самое, подаренное во сне. — Я только недавно смог пробить эту защиту. И еще узнаю, кто ее поставил и чья кровь, кроме моей, течет в жилах моих внуков.

Ответить Лена не успела: вместо входной двери за секунды до окончания речи старика открылся портал.

— Чья кровь, говоришь, — задумчиво произнес отец, выходя из него вместе с Арчибальдом. — Моя. Еще вопросы будут?

Старик побледнел, почему-то растерянно посмотрел на Лену, которую уже сжимал в объятиях муж, затем перевел взгляд на отца.

— Ты… Она… Твоя…

— Дочь. Моя. И мы с тобой сейчас о многом побеседуем, — нехорошо прищурился родитель, а затем кивнул Арчибальду. — Идите домой. Там поговорим.

Спорить Лена не стала — сил не оставалось. Она позволила Арчибальду увлечь себя в портал, с трудом дошла до первой же подвернувшейся кровати, упала на постель, устало прикрыла глаза.

— Сумасшедший дом, — тихо пробормотала она.