Мифология. Бессмертные истории о богах и героях - Эдит Гамильтон

Она бросилась за ним в глухую ночь. Из темноты до нее донесся только его голос. Открыв, кто он, Амур попрощался с ней. «Любовь не может жить там, где нет доверия», — горестно промолвил он и улетел. «Бог любви! — казнилась Психея. — Он был моим мужем, а я, бессовестная, предала его. Неужели он потерян для меня навеки?.. Ну, нет! — воскликнула она и продолжила с крепнущей решимостью: — Я посвящу всю свою жизнь его поискам. Даже если в нем больше не осталось любви ко мне, хотя бы я должна показать ему, как сильно люблю его». И она двинулась в путь. Куда идти, Психея представления не имела, но твердо знала, что будет искать любимого супруга, пока не найдет.

Амур тем временем отправился к матери, чтобы она залечила его рану. Но, выслушав сына и поняв, что он выбрал в жены все ту же пресловутую Психею, Венера страшно рассердилась. Она бросила его мучиться от боли в одиночестве и отправилась разыскивать девицу, ревность к которой жгла ее теперь еще сильнее. Пусть негодница сполна почувствует, что значит навлечь на себя ярость богини.

Бедная Психея в своих скитаниях пыталась заручиться поддержкой богов. Она неустанно возносила жаркие молитвы, но никто из небожителей не хотел ссориться с Венерой. Поняв, что надеяться ей не на кого ни на земле, ни на небесах, Психея приняла отчаянное решение. Она пойдет прямо к Венере, смиренно попросится к ней в прислужницы и попытается смягчить ее гнев. «Может, и супруг мой будет там же, в материнском доме?» И она устремилась к богине, которая все это время сама ее разыскивала.

Когда Психея предстала перед Венерой, та расхохоталась и язвительно спросила, не ищет ли она нового мужа, ведь прежний с ней уже не будет никогда, поскольку едва не погиб от ожога, полученного по ее вине. «Думается мне, — заявила богиня, — такую дурнушку замуж возьмут разве что за усердный труд и прилежание, поэтому я, так и быть, окажу тебе услугу — приучу к работе». С этими словами она набрала полные пригоршни мельчайших зерен и семян — пшена, проса, мака — и смешала их в одну кучу. «К вечеру чтобы все было разобрано, — велела Венера. — Иначе худо тебе придется».

Богиня удалилась, а Психея, оставшись одна, просто сидела и смотрела в оцепенении на груду зерен, не зная, как к ней подступиться. Задание было явным издевательством — что толку приниматься за такое заведомо невыполнимое дело. Но в этот горький миг ту, которая не пробуждала сочувствия ни у смертных, ни у бессмертных, пожалели самые крошечные существа на земле, проворные муравьи. «Пощадим бедняжку, поможем ей со всем нашим тщанием», — призывали они друг друга. Набегая волна за волной, эти быстроногие неутомимые создания усердно выбирали и растаскивали зерна, пока беспорядочная мешанина не превратилась в несколько аккуратных, идеально рассортированных кучек. Увидев по возвращении эту картину, Венера разозлилась еще пуще. «Бездельничать тебе не удастся!» — пообещала она и, кинув Психее черствую корку, приказала ей спать на полу, а сама улеглась на мягком душистом ложе и стала размышлять. Если и впредь держать прислужницу в черном теле — нагружать тяжелой работой и кормить впроголодь, рано или поздно она утратит ненавистную богине красоту. А до тех пор самое главное — не выпускать сына из опочивальни, где он до сих пор мучается от раны. Венера осталась довольна тем, как все складывается.

Наутро она придумала для Психеи очередное задание, на этот раз опасное: «Там внизу, у реки, в густых зарослях кустарника пасутся златорунные овцы. Иди и добудь мне их сияющей шерсти». Очутившись на берегу, измученная Психея испытала неукротимое желание броситься в тихие, плавно струящиеся воды, чтобы покончить разом со всеми своими бедами и горестями. Но, едва она склонилась над потоком, где-то у самых ее ног раздался чуть слышный шепот — присмотревшись, Психея увидела тонкую зеленую тростинку. Не нужно топиться, вещала та. Все не так уж безнадежно. Под палящим солнцем овцы эти и правда впадают в буйство, подходить к ним опасно. А вот если дождаться вечера, когда стадо выйдет из зарослей и начнет спокойно устраиваться на ночлег, то с колючих ветвей в тех дебрях, где оно пасется, можно собрать сколько угодно драгоценной шерсти.

Исполнив все в точности, как советовала добрая тростинка, Психея принесла своей грозной хозяйке охапку сияющего руна. Венера взяла его с саркастической усмешкой. «Кто-то помог тебе, — процедила она. — Сама бы ты не справилась. Но я дам тебе возможность доказать, что ты и впрямь обладаешь твердостью духа и исключительным благоразумием, которыми так кичишься. Видишь черный водопад на той горе? Он питает жуткую, многими проклинаемую реку Стикс. Зачерпни-ка из нее воды в эту склянку». В том, что это испытание гораздо труднее предыдущих, Психея убедилась на подступах к водопаду. Только на крыльях и можно было до него добраться — такие крутые, скользкие склоны его окружали, с таким грохотом и ревом низвергался страшный поток. Но читатель наверняка уже должен был догадаться (да и сама Психея, похоже, предчувствовала это в глубине души), что, какой бы невыполнимой ни представлялась задача, помощь обязательно придет. На этот раз спасителем Психеи оказался орел, который приблизился к ней, паря на широко расправленных могучих крыльях, выхватил клювом склянку и вернул до краев наполненную черной водой.

Однако Венера не унималась. Впору было заподозрить ее в некотором тугодумстве, ведь все ее усилия заканчивались только тем, что приходилось измышлять новые каверзы. Богиня вручила Психее ларец с наказом отнести его в подземное царство и попросить Прозерпину немного поделиться своей красотой, дескать, Венера остро в том нуждается, поскольку истаяла и осунулась, выхаживая больного сына. Как и прежде безропотно, отправилась Психея искать путь в преисподнюю. И даже теперь не осталась она без помощи — дорогу ей указала высившаяся вдалеке башня, и не просто указала, а дала подробные наставления, как попасть во дворец Прозерпины. Сперва нужно проникнуть через глубокую расщелину в недра земли, затем добраться до реки смерти и там отдать перевозчику Харону монету за переправу, а оттуда уже рукой подать до заветных чертогов. Дворцовые врата охраняет свирепый трехглавый пес Цербер, но, если угостить его лепешкой, он присмиреет и пропустит Психею.

Все, конечно, произошло так, как и предсказывала башня. Прозерпина была рада оказать Венере услугу, и Психея, исполненная небывалого воодушевления, понесла хозяйке ларец с волшебным подарком, проделывая обратный путь гораздо быстрее.

Следующее испытание она устроила себе сама, поплатившись за любопытство, а еще больше — за тщеславие. Ей отчаянно захотелось посмотреть, что за чудодейственное снадобье скрывается в ларце, и, если повезет, воспользоваться хотя бы капелькой, раз оно возвращает красоту. Она знала не хуже Венеры, что невзгоды не идут на пользу внешности. Пережитые напасти, была уверена Психея, не улучшили и ее облик, а ведь в любой момент она может встретить своего возлюбленного Амура. Вот бы стать чуточку привлекательнее для него! Не в силах противиться искушению, она открыла ларец, но, к огромной своей досаде, ничего там не увидела, он показался ей пустым. В тот же миг Психею сморила неодолимая дрема, перешедшая в глубокий сон.

Как раз тут и настала пора вернуться на сцену самому богу любви. Амур к тому времени уже излечился от ожога и тосковал по Психее. Любовь не удержишь за семью замками: дверь в покои сына Венера закрыла на засов, но окна-то остались. Амур выпорхнул в окно и принялся искать свою возлюбленную. Нашел он ее почти сразу — она лежала возле Венериного дворца. Мановением руки смахнул он тяжелый сон и спрятал обратно в ларец. А потом, разбудив Психею легким уколом стрелы и пожурив за любопытство, велел ей отнести Венере ларец с подарком Прозерпины и заверил, что после этого все пойдет на лад.