Хулиганка и бунтарь - Виктория Александровна Килеева

бывает, чего и вам желаю.

— Ты, кажется, на пары опаздывала, — злобно напомнила Настя.

— И что? Я на них всегда опаздываю. — Ася неторопливо провела помадой по губам.

Настя с трудом переносила сестру и не могла дождаться, пока та уйдёт.

— Как можно так долго возиться?

— В отличие от некоторых, я стараюсь быть красивой, потому что именно красивые женщины правят этим миром.

— Красивые женщины правят не миром, а бессовестными глупцами, которых слишком много развелось среди тех, кто правит этим миром, — опротестовала Настя.

— Если тебе так удобно, оправдывай свою лень и дальше, — улыбнулась Ася. — Пока-пока. «Да не хулится ваше доброе»[40]…

Едва за Асей закрылась дверь, Настя молча включила телевизор и принялась за маникюр. Андрей конфузился в углу.

Наконец он осторожно сел рядом с Настей на диван, а пять мучительных минут спустя поймал момент, чтобы опасливо положить ей руку на бедро.

— Да, Андрей, я поняла.

«Ну наконец-то! — с восторгом подумал он. — Она решилась! Милая моя, пленительная…»

И тут Андрей с удивлением обнаружил свою руку перемещённой с Настиного бедра на стол — девушка начала деловито подпиливать ему ногти.

— Настя, что ты делаешь?!

— Здрасьте. Ты же сам просил маникюр тебе сделать. Руку ещё положил. Щас отполирую тебе их, накрашу…

— Нет!

— …бесцветным лаком.

— Не надо, не стОит, — пробормотал Андрей, убрав подальше повлажневшую ладонь.

«И не стоит уже тоже».

[34] Дни до тебя были

Леденяще холодными и пустыми (англ.)

[35] Новый Завет, Святое благовествование от Иоанна, глава 7, стих 37. 

[36] Новый Завет, Святое благовествование от Матфея, глава 5, стих 42.

[37] «Свод гражданского права» (лат.)

[38] Кандидат в мастера спорта.

[39] Новый Завет, Послание к Евреям святого Апостола Павла, глава 12, стих 21.

[40] Новый Завет, Послание к Римлянам святого Апостола Павла, глава 14, стих 16.

-2-

В следующий раз Хордин появился у сестёр только на Пасху.

— Привет, Андрей, — сказала Ася и, прикрыв глаза, шутливо пропела: — Привет, Андрей. Ну где ты был? Ну а-обними меня скоре-ей![41]

Андрей вошёл в своё обычное конфузливое состояние, чем рассмешил Асю.

— Христос воскрес, — возвестила она.

— Воистину воскрес, — согласился Хордин.

Как настоящий дизайнер Ася занималась оформлением яиц — рисовала на них фломастерами купола.

— Обожаю красить яйца. Красиво получается?

— Неплохо.

— Хочешь одно?

— Воздержусь, — предусмотрительно сказал Андрей. — А где Настюша?

— Спит ещё.

— Уже встала. — В кухню вошла заспанная Настя, которая, как никогда, олицетворяла собой немой укор по отношению к человечеству.

— Привет, Настюш.

— Привет.

Изъяв из кастрюли очередную жертву наскорлупного искусства, Ася радостно воскликнула:

— Христос воскрес!  

— Ну так ему и надо, — проворчала Настя.

— «Кто будет хулить Духа Святого, тому не будет прощения вовек, но подлежит он вечному осуждению!»[42]

Нерелигиозная Настя сонно зевнула и, отщипнув кусок кулича, двинулась в комнату.

— Всё. I gotta go.[43]

— Ты куда? — спросила сестра.

— На урок собираться.

— Сегодня же нельзя работать!

— Можно, если хочешь жить.

Когда Настя ушла, Хордин решился на разговор — с Асей он всегда был более откровенен.

— Асют, это ужасно.

— Что именно?

— Мне двадцать лет. Почти двадцать один. И я… девственник.

Мигом оставив яйца в покое, Ася оглядела его с изумлённым восхищением.

— Андрей, ты свят, ты увидишь Господа…

— Но я хочу увидеть Настю. Голой. Или вообще какую-нибудь голую живую женщину…

— Живую — в смысле, не на картинке?

— В смысле, не труп. На таких я уже насмотрелся.

Ася вздрогнула и задумалась.

— Андрей, ты хоть осознаёшь свою исключительность? «Это те, которые не осквернились с жёнами, ибо они девственники; это те, которые следуют за Агнцем, куда бы он ни пошёл. Они искуплены из людей, как первенцы Богу и Агнцу, и в устах их нет лукавства; они непорочны пред престолом Божиим».[44]

Хордин едва дождался, пока она закончит, и довольно громко сказал:

— Ась, я просто хочу любви! Взаимной. Плотской. Без изысков духовности.

— В тебе говорят бесовские духи…

— Во мне говорит отчаяние! — Андрей бухнулся перед ней на колени. — Асют, помоги.

— Бог поможет, — испугалась Ася.

— Бог мне уже не поможет! А ты девушка… опытная, раскованная. Кто, если не ты, а? Умоляю, научи меня этому.

— «Не искушай Господа Бога твоего».[45] Настька же меня распнёт!

— Не распнёт. Я же прошу, научи меня теории.

— Теории? — удивилась Ася. — А разве такому можно научить без практики?

— Конечно! Мы даже огневую подготовку сначала в теории проходили.

— И чему я буду тебя учить?

— Искусству секса.

— Ой, нашёл искусство! — смеясь, отмахнулась Ася.

— И это ещё полбеды, я Настю даже соблазнить не могу, — грустно заметил Андрей, поднимаясь с колен.

Ася взглянула на него с неподдельным состраданием и решительно повела в комнату.

— Хордин, что ты знаешь о возбуждении?

— Я вполне могу сам возбудить. Ещё судья может возбудить и прокурор…

— Я о возбуждении женщин, — простонала Ася.

— А-а…

— Чтобы Настя тебя захотела, тебе надо её возбудить.

— А как?

— Щас расскажу.

— Погоди, я лучше запротоколирую. — Хордин сел за стол, извлёк из портфеля девственно-чистый лист бумаги и вооружился ручкой.

Ася же взяла линейку и тотчас вошла в образ строгой, но сексапильной учительницы.

— Значит так. Как возбудить женщину. Пиши.

— Порядок возбуждения… — Андрей по привычке написал «уголовного дела», опомнился и стыдливо зачеркнул два последних слова.

— Пункт первый. «Прелюдия», — вдохновенно сказала Ася, меряя комнату шагами.

— А что, обязательно это при людях делать?

— Прелюдия — это