Польский синдром, или Мои приключения за рубежом - Вероника Вениаминовна Витсон

Моя собственная жизнь так мало для меня значила! Было полнейшее отсутствие страха в душе, который искоренялся разгоревшейся и достигшей чудовищных масштабов ненавистью – целиком и полностью негативным чувством. Но это была не просто ненависть, а ненависть к самому негативу, чем является зло, – целеустремлённость к борьбе за справедливость. Носящий доброту в душе имеет малый шанс победить противника. Доброта – одна из прекраснейших людских добродетелей – расслабляет, а злость, ненависть и дерзость, как ни странно, дают силы и уверенность – именно то, без чего невозможна победа!

Это был медленный процесс рождения новой личности, совершено не похожей на меня прежнюю. Я и ощущала себя в новом качестве. Не скрою, что я восхищалась собой, своей внутренней духовной приобретённой силой, потому что моё новое душевное перерождение было абсолютно осмысленным. Серая мышка превратилась в львицу!

* * *

Был разгар весны, когда я возвращалась в страну своего добровольного изгнания с бумажкой, удостоверяющей неопровержимый факт моего рождения и появления на этой земле, преодолев часть пути самолётом, затем долгий путь поездом. Остановилась в Москве, чтобы зайти в посольство Польши и поставить в паспорт визу на въезд в эту страну.

– Это невозможно, потому что наша страна безвизовая, –услышала я то, что боялась услышать.

– Белорусские пограничники требуют какую-то въезднуювизу, и я полагала, что виза может быть получена непосредственно в посольстве Польши. Я настоятельно прошу выдать мне эту визу!

Оппонент по ту сторону окна на мгновение дрогнул, но вновь обрёл противоаргументную уверенность и неприступность.

– Повторяю, Польша является безвизовой страной!

Абсурдный замкнутый круг! Курица не птица – Польша не заграница. Совершенно не разбираясь в визовом режиме, я не могла понять, какую же визу всё-таки требуют белорусы. Если Польша принимает всех с распростёртыми объятьями, то кого и по каким причинам отфильтровывают на границе? Всё это, с моей точки зрения, было лишено даже минимальной логики, но я давно перестала искать логику в законах и праве, так как в один прекрасный момент вдруг отчётливо поняла, что вышеупомянутые составлены с циничным подтекстом приоритета государства над человеком, постоянно напоминающим последнему о его бренности и ничтожности. Государство – призрак, где каждая человеческая единица ставилась в ранг врага народа, из множества которых и состояло это пресловутое государство.

Ранним утром я вышла из вагона поезда, прибывшего из Москвы в Брест. Зная, что бесполезно нестись сломя голову за толпой рвущихся как можно скорее перейти государственную границу, навьюченных, словно мулы, «муравьёв», размышляя, направилась к стоянке такси.

Я поражалась своей собственной наглости! Не имея выездной визы, без которой невозможно проникнуть легальными путями через пограничный контроль, я была уверена, что сделаю это с помощью наркотического зелёного средства – американского доллара, от которого подавляющее большинство стерегущих эту часть границы были болезненно зависимы.

Но как выйти на одного из таких людей, которые владея неограниченными возможностями, с лёгкостью переступят через преступную черту и пойдут на сделку со своей совестью? Кто, как не привокзальные вездесущие таксисты пограничного города, знают больше, чем кто бы то ни было, о подобных вещах и могут быть контактным звеном? Через несколько минут я убедилась, что ход моих мыслей и поступков был не только правильным, но и результативным.

Стоя в сторонке, опершись на дорожную коляску (после одного из великих изобретений – колеса, – глупо надрываться, нося в руках тяжёлую дорожную сумку), присматривалась к группе таксистов, состоящей из трёх человек, оживлённо беседующих между собой, но одновременно профессиональным оком держащих ситуацию под неусыпным контролем.

Из этой группы я выделила одного – высокого малого. Собачьим чутьём определила, что это именно тот человек, который мне нужен. Я присматривалась к нему, что не ускользнуло от его недремлющего ока. Он же, обладая несомненно ещё большим звериным чутьём охотника, направился ко мне, так что мне не пришлось делать никаких лишних усилий, чтобы войти в контакт: на ловца и зверь бежит.

– Чем могу помочь? – спросил он.

Я улыбнулась и посмотрела ему в глаза.

«Да, – решила я, – можно приступать сразу и открыться ему без страха, потому что это именно тот вариант».

– Мне нужно перейти на другую сторону.

Его глаза загорелись зелёными огоньками, предвкушая хорошую сделку, согласно сложности ситуации.

– А паспорт у тебя есть? – с лёгкой тревогой спросил он.– Да, паспорт есть, но нет выездной визы.

– Сто долларов, – произнёс он уверенно, и чувствовалось,что он не впервые сталкивается с подобным. – Это не дорого, потому что...

– Я согласна, – поспешила ответить я, прервав объясне-ния причин возникновения таксы за эту нелегальную услугу, сопряжённую с определённым риском, – Но как это всё будет выглядеть?

– Стой здесь и жди меня! Я сейчас!

Он исчез в здании вокзала и появился снова по истечении десяти тревожных для меня минут.

– Через полчаса подойдёт человек, который проведёт тебячерез государственную границу и посадит в поезд, идущий в польский Тересполь. Жди!

И через полчаса, действительно, появился человек в гражданском, лицо которого я потом безрезультатно пыталась воспроизвести в памяти, кстати, так же, как и лицо таксиста, организовавшего эту встречу. Это было очень странно, поскольку я обладала идеальной фотографической памятью.

Он сначала присмотрелся ко мне профессиональным взглядом пограничника, подтвердил стоимость услуги, попросил показать зелёные.

– Деньги после успешного завершения операции, – уточ-нила я.

Он взял мой паспорт, схватил мои вещи и приказал уверенно следовать за ним, направившись в гущу «муравьиной» толпы к таможенным стойкам.

Я волокла свою пустую коляску, он ловил улыбки женщин-таможенниц и приветствия коллег-пограничников, одновременно отшучивался на ходу, держа в одной руке распахнутым паспорт и манипулируя им так, что моё изображение, глядящее оттуда с глупой испуганной миной, порхало в воздухе, словно бабочка, которая вот-вот вырвется из сачка неловкого дилетанта-лепидоптеролога. В другой руке он держал вещевую сумку.

Мы беспрепятственно прошли через зону таможенного и пограничного контроля. Всё длилось буквально пять минут. Не могу сказать, что я не волновалась, тело знобило от внутренней мелкой дрожи, но мне понравилась простота и быстрота самого процесса, и вспомнилось высказывание одного бродячего философа – моего попутчика в туристическом турне, когда на одной из границ в автобусе было извещено о начале пограничного контроля, он серьёзно провозгласил: «Начинаются игры взрослых людей!»

Пограничник в штатском протиснул меня в поезд без билета, сказав, что я – его человек. Уже в вагоне я отдала ему зелёную стодолларовую бумажку, ради которой он рисковал своей карьерой и честью. Впрочем, заботился ли он о последней – сказать трудно, а я не знала,