Ночь, когда она исчезла - Лайза Джуэлл

Ким сначала отходит назад, давая детективам поговорить с поисковой группой. Затаив дыхание, она смотрит на них. Они указывают куда-то назад, пожимают плечами, качают головами. Она подходит ближе, пытаясь услышать, что они говорят, но улавливает лишь обрывки слов, которые ей страшно слышать.

— Что происходит? — спрашивает Мэгс. Внезапно она вырастает рядом с Ким, обдавая ее перегаром. — Есть какие-то новости?

Ким качает головой и прикладывает палец к губам.

— Я пытаюсь слушать, — шепчет она.

— Почему бы тебе просто не пойти и не спросить? — говорит Мэгс и резко идет к полиции. — Есть что-нибудь? — громко спрашивает она.

Ким поворачивается и косится на Саймона. Тот смотрит на нее краем глаза. От его взгляда ей тотчас становится не по себе, и она спешит отойти от него и встает рядом с Мэгс.

— Ничего, — почти ликующим тоном отвечает та. — Они ничего не нашли. В буквальном смысле. — Она язвительно смотрит на Ким, как будто это неким образом доказывает, что Ким ошибается, полагая, будто с их детьми случилось что-то нехорошее.

Ким смотрит на инспектора Маккоя.

— Мне очень жаль, — говорит он. — Ничего. Собаки тоже не взяли след.

— Но прочесали ли они все? Например, ту часть, которая относится к школе? Там еще один вход. Они ведь могли пройти этим путем?

— Клянусь вам, мисс Нокс. Каждый дюйм земли был прочесан, и не похоже, чтобы Таллула или Зак были где-то рядом с этим лесом. Мне очень жаль.

Ким чувствует, как ее сердце срывается и падает куда-то в низ живота.

— И что теперь? — тупо спрашивает она, — Что дальше?

— Расследование, конечно, продолжается. Мы собираемся пройти по деревне с собаками, через весь луг, хотя, как мы знаем, ни одна камера видеонаблюдения не зафиксировала ничего подозрительного. Мы опросили местных жителей из окрестностей «Темного места» и в Апли-Фолде, изучили кое-какие следы от шин. Мы собираемся снова поговорить с подростками, с теми, кто был в том доме в пятницу вечером. Мы пытаемся получить ордер на обыск дома Жаков, чтобы посмотреть записи с их камер видеонаблюдения, но я не уверен, что мы его получим. Мы просматриваем материалы всех без исключения камер видеонаблюдения, отсюда и до границ округа. Вдруг какая-нибудь из них засекла ваших детей. А завтра мы поговорим с преподавателями Таллулы и работодателем Зака. У нас остаются еще десятки версий, которые нужно проверить, и множество вещей, которыми нужно заняться. — Он робко, хотя и ободряюще улыбается Ким. — Мы делаем все возможное, мисс Нокс. Просто не теряйте веру.

Ким натянуто улыбается.

Ее живот сводит от гнева, страха и ужаса. Гнева из-за того, что никто не может сказать ей, где сейчас ее ребенок, страха, что этого никто никогда не узнает, и ужаса перед тем, каково было бы узнать, что Зак сделал Таллуле больно.

— Ну что ж, — говорит Мэгс, громко вздыхая. — Думаю, это все, на что мы можем сейчас надеяться. И нам ничего другого не остается, как просто жить дальше.

Узел в животе Ким затвердевает, она поворачивается к Мэгс.

— Что с тобой, черт возьми? А? Я имею в виду, что, черт возьми, с тобой такое? Наши дети пропали без вести, вот уже три дня. Три дня! А ты лишь стонешь, вздыхаешь, цокаешь языком и вообще ведешь себя так, будто все это просто огромное неудобство. Извини, что я вытащила тебя из паба, из твоего сада, извини, что мешаю тебе жить дальше. Кстати, что там у тебя сегодня, Мэгс, а? Какие планы? Что ты вообще делаешь? Но я скажу тебе одну вещь, которую ты точно не делаешь: ты даже не берешь в голову. Тебе насрать на твоих гребаных детей. Не говоря уже о твоем единственном гребаном внуке.

Чувствуя, что ее тирада подошла к концу, Ким слегка пошатывается. Она с силой зажмуривает глаза, а затем резко их открывает. Она чувствует на своей руке руку инспектора Маккоя и стряхивает ее.

— Со мной все в порядке, — говорит она сдавленным шепотом. — Все в порядке. Я еду домой. — Она выпрямляется и добавляет: — Спасибо, детектив. Пожалуйста, держите меня в курсе событий.

Затем она шагает прочь от полиции, собак и любопытных соседей, от Мэгс с ее отвисшей челюстью и Саймона с его жутким взглядом. Она садится в машину и едет на ней в свой тупик, где, пока глохнет двигатель, сидит, уткнувшись лицом в руль. Слезы катятся по ее лицу, а она снова, и снова, и снова повторяет: «Таллула, Таллула, Таллула».

Софи ловит себя на том, что, вернувшись из дома Ким Нокс, бесцельно кружит по территории школы. Теоретически это призвано помочь ей очистить голову, перезагрузить мысли, попытаться снова вернуться в рабочий режим. Но, когда ее полный надежды взгляд падает на первого встречного, она понимает, что ищет Лиама.

Она оправдывает свои поиски красивого молодого человека на территории здания, где работает директором ее партнер, тем, что, если она сможет просто сбросить с себя загадку Таллулы Мюррей, Зака Аллистера и Скарлетт Жак, у нее останется достаточно свободного времени и пространства, чтобы сосредоточиться на работе.

Но внезапно у нее перехватывает дыхание. Она замечает, как из главного здания выходит похожая на Лиама фигура, и когда подходит ближе, то видит, что это действительно он. Ее сердце начинает бешено колотиться, щеки заливает румянец. Она заставляет себя сделать несколько глубоких вдохов, чтобы вернуть себе некоторое подобие спокойствия, прежде чем весело окликнуть его:

— Лиам! Привет! Рада вас видеть!

Он тотчас же узнает ее.

— Софи. Верно? — говорит он, указывая на нее рукой, сложенной наподобие пистолета.

— Верно. Как дела?

— В целом неплохо, — отвечает он. — Я как раз возвращаюсь в свою комнату за книгой для одного студента.

Он говорит это так, будто пытается объяснить свое присутствие здесь, будто она пытается его на чем-то застукать. Софи внезапно вспоминает, что она в некотором роде «жена» директора школы и поэтому ее тоже могут воспринимать как начальницу.

— Понятно, — говорит она, отмахиваясь от его объяснений. — Понятно. Я просто слоняюсь вокруг, лишь бы не браться за работу.

— Да, — говорит он. — Я помню, вы говорили, что вам трудно сосредоточиться. Чем именно вы занимаетесь?

— Я писательница, — говорит она.

Она видит, как его лицо загорается интересом.

— Ого! — говорит он. — Ух ты. Это круто. Вы публикуетесь? Впрочем, наверняка да, иначе вы бы сказали не «писательница», а просто «я пишу роман».

Она смеется.

— Ваша правда, но вы удивитесь, узнав, сколько людей все еще спрашивают меня, публикуюсь ли я, когда я говорю им, что я писательница. Но да, я публикуюсь. И нет, вы вряд ли слышали обо мне, если только вы не датчанин, швед или норвежец. Или по некой странной причине вьетнамец. Мои книги хорошо продаются во Вьетнаме.