Витте - Сергей Ильин

Человек средних умственных способностей и скудного образования, Александр III отличался здравомыслием — качеством, едва ли не более ценным у государственного деятеля, чем способность к анализу и синтезу. Он был еще и человеком, не лишенным чувства чести, справедливости и внутреннего благородства. Александр неплохо разбирался в людях, и в его окружении появлялись незаурядные фигуры. С другой стороны, выбор у императора, в силу обстоятельств «гатчинского затворника», не был особенно велик. Правящий класс к тому времени уже оскудел талантами, и С. Ю. Витте оказался одним из немногих, кто еще был способен на большие дела. С другой стороны, простоватость императора, наглядно проявлявшаяся в его знаменитых теперь резолюциях, очень сильно навредила ему в глазах потомков. Будучи довольно деликатным в повседневном общении человеком, Александр III мог публично сделать подданному замечание.

С. Ю. Витте запомнился следующий эпизод. Во время похорон великой княгини Екатерины Михайловны из Михайловского дворца процессия шла в Петропавловский собор, где должна была состояться служба по усопшей. Певчие шли впереди гроба, перед духовенством; за гробом все время пешком шел император Александр со свитой и всеми высшими лицами государства, в числе которых был и С. Ю. Витте. «Когда мы вошли в Петропавловскую крепость, духовенство и певчие остановились около собора, и вдруг я вижу, что у певчих крайне засаленные и замаранные одеяния, на что обратил внимание и император, которого это ужасно покоробило.

Когда митрополит (а в то время митрополитом был Палладий) отслужил литию и должен был входить в собор, император подошел к Палладию и сказал ему: „Посмотрите, владыко, как певчие одеты, — ведь это просто постыдно“. Этот бедный старец, Палладий, весь затрясся»174.

Несдержанностью императора Александра III и объясняется поведение С. Ю. Витте во время неожиданного заболевания министра финансов.

Крайне напряженная работа подорвала здоровье И. А. Вышнеградского. Помимо этого, на него посыпались обвинения в том, что его финансовая политика повлекла за собой страшный голод 1891 года. По гостиным пошла гулять сказанная им когда-то неосторожная фраза по поводу русского хлебного экспорта: «Недоедим, а вывезем». Во время заседания департамента Государственного совета, где Вышнеградский делал доклад, ему стало плохо, и он, прервав выступление, уехал домой. Как сообщает В. И. Ковалевский, «…у него в 1892 году явилось так называемое „двойное зрение“: при чтении бумаг для представления на другой день у Александра III ему показалось, что каждая строка написана два раза»175.

На следующий день, несмотря на болезнь, он отправился со всеподданнейшим докладом в Гатчину. В поезде его повстречал С. Ю. Витте, который в тот день недели также должен был представлять всеподданнейший доклад. Он обратил внимание на то, что И. А. Вышнеградского сопровождает врач, что он нервен и что он говорит странные речи. На вопрос коллеги о цели поездки И. А. Вышнеградский начал объяснять, что ехать к императору на доклад есть долг каждого министра и министр не может отказаться от поездки к своему государю точно так же, как военный человек не имеет права отказываться следовать на войну176. Из боязни, что несдержанный император может сделать ему во время доклада бестактное замечание, из-за которого И. А. Вышнеградскому будет совсем плохо, С. Ю. Витте решил предупредить царя о болезни министра финансов заблаговременно. Его поступок получил огласку и был истолкован светской чернью как проявление самого беспринципного карьеризма.

Прибыв в царскую резиденцию, И. А. Вышнеградский едва смог дойти до стола императора, где тот принимал доклады. Уже предупрежденный о случившемся, Александр III уговорил Ивана Алексеевича ехать домой, сказав ему, что он может доложить о текущих делах, как только поправится. С. Ю. Витте немедленно вызвал к больному из Москвы терапевта доктора Захарьина. Прославленный своими чудачествами, доктор Захарьин вел себя с Вышнеградским чрезвычайно просто и естественно. Поговорив со знаменитым эскулапом, Ф. Г. Тернер убедился, что доктор человек очень умный и тонкий, который хорошо знает, с кем как себя вести177.

И. А. Вышнеградскому был предоставлен отпуск для лечения, а исполнение обязанностей министра финансов было возложено на его заместителя Ф. Г. Тернера. Его С. Ю. Витте аттестует как человека замечательной порядочности, чести и благородства, «но с немецким неповоротливым умом; он во всех делах замечал блох и не видел слонов»178.

Возвратившись из отпуска и получив высочайшее повеление приступить к своим обязанностям, И. А. Вышнеградский представил императору план реорганизации своего министерства. Он предлагал выделить из Министерства финансов Департамент торговли и промышленности, Таможенный департамент, передать их в Министерство путей сообщения, из которого образовать новое Министерство торговли и промышленности. Усеченное Министерство финансов он собирался передать Ф. Г. Тернеру, оставив за собой общее руководство. По всей видимости, умственные способности Ф. Г. Тернера Вышнеградский оценивал примерно так же, как и С. Ю. Витте, раз он собирался сделаться по отношению к нему как бы гувернером.

Странный план министра финансов одобрения царя не получил, хотя в этом плане было несомненное рациональное зерно — выделение в самостоятельное министерство подразделений, ведавших промышленным развитием страны. И. А. Вышнеградский получил почетную отставку. Его пост Александром III был предложен С. Ю. Витте, который ответил в том смысле, что готов сделать все, что прикажет самодержец и его согласия тут не требуется. Некоторое время император по каким-то причинам еще колебался. «Только через несколько недель, 30 августа 1892 года, я получил указ о назначении меня министром финансов» — читаем мы в мемуарных записях С. Ю. Витте. На самом деле он был назначен не министром, а управляющим Министерством финансов, своего рода стажером на министерскую должность. Полноправным министром он назначен 1 января 1893 года с одновременным производством в тайные советники (III класс по Табели о рангах).

***

Владимир Иванович Ковалевский делит пребывание С. Ю. Витте в должности министра финансов на два периода, рубежом между которыми называет 1900 год. Сам Сергей Юльевич, судя по его биографическим заметкам, склонен придерживаться иной периодизации. «Золотое время» его как министра продолжалось примерно до 1896 года, когда впервые возникло разногласие с августейшим начальником; разрастаясь, оно переросло в скрытый конфликт, который закончился почетной отставкой С. Ю. Витте в 1903 году.

Немало язвительных строк отведено Николаю II в «Воспоминаниях» С. Ю. Витте. При всех несомненных человеческих достоинствах последнего российского императора — воспитанности, вежливости, недюжинном уме — ему не хватало простого здравого смысла. В высшей степени неразумно отстранять от власти людей незаурядных и способных к продуктивной государственной деятельности, для того чтобы сменить их приспособленцами, глупцами и карьеристами.

В воспоминаниях бывшего директора Департамента полиции А. А. Лопухина есть намек на то, что С. Ю. Витте не исключал возможности насильственного устранения императора Николая II от власти. Может быть, что-то подобное и было сказано в запальчивости — С. Ю. Витте был способен, как и всякий смертный, на опрометчивые слова и поступки. Но все то, что мы знаем о С. Ю. Витте, все его поступки говорят в пользу его безусловной лояльности по отношению к императору и преданности самодержавию.