Ревность - Кристина Французова

—Ми-ир,— позвал он не громко, откидывая с меня одеяло и притягивая ближе к себе.

—Мм?

—Ты меня любишь?

—Очень, и всегда говорю тебе об этом.

Моё лицо муж в благодарность осыпал короткими поцелуями, а я обвила широкие плечи руками, осторожно царапая гладкую кожу ноготками.

—А ты меня любишь?

—Всегда.

После мужские губы захватили в плен мои бескомпромиссным, глубоким поцелуем. Мы целовались как в последний раз… или первый после долгой разлуки. Исступлённая ласка заставляла забыть о плохом, погружала в топкую, вязкую страсть, обещала огненную чувственность. Из уголков моих глаз потекли тонкие ручейки слёз по причине эмоционального перегрева. Гера устроился сверху, обхватил моё лицо ладонями, периодически стирая подушечками пальцев проступавшие влажные дорожки. И тогда целовал ещё яростней и неистовей, будто пытался одним единственным поцелуем стереть горькое прошлое и нарисовать светлое радужное будущее.

Я сама не заметила, как начала постанывать. Эмоции сопричастности, единения, безусловной любви двух людей сплетались воедино. Я потиралась нижней частью живота о его пах, чтобы завершить процесс слияния. Чтобы обрести долгожданный, сверкающий, оглушительный финал. Почувствовав моё нетерпение, Гера переместил одну ладонь на грудь, безошибочно отыскав сосок и покатывая его между пальцами. Вершинка моментально превратилась в камушек в благодарность за ласку. Я всё сильнее вонзала пальцы под кожу мужу, потому как хотелось большего, намного большего. Ноющая пустота внизу живота мучительно пульсировала. Требовала, взывала… Оторвавшись наконец от моих губ, Гера сомкнул рот вокруг второго соска, и я застонала в полный голос:

—Ге-ра, пожалуйста, о-о-о-о, м-м-м, хочу тебя.

В ответ на мои мольбы он проверил пальцами влажность вдоль нижних губок. Удостоверившись, что там всё достаточно мокро, он сел на пятки, мои же ноги согнул в коленях и прижал к груди:

—Обхвати ножки руками, Мира.

И только после того, как я выполнила пожелание, подтянул за попу ближе к себе. Вновь огладил, оказавшиеся будто на ладони, раскрытые складочки.

—Ты вся блестишь.— Палец растирал проступившую влагу, изредка дразня набухший бугорок. Затем муж вошёл резко, но не целиком, на половину, давая мгновение, чтобы приспособиться. А после уже более сильно толкнулся, погружаясь до конца.

—Ге-ра-а, о-о-о-ох,— громко простонала, ощущая распирающую заполненность.

—Тихо, малышка, просто расслабься и прими.

Он начал неспешные движения, но входил до упора, выбивая из меня рваные вдохи и стоны. Погружение чувствовалось слишком глубоко, слишком полно, но муж не давал мне возможность выпрямить ноги. Его большой палец опустился на клитор и благодаря ловким круговым движениям сумасшедшее возбуждение смыло весь дискомфорт. Вскоре я активно елозила бёдрами, торопясь ухватить за хвост свою личную комету. Муж, отследив моё нетерпение, усилил свой натиск, наращивая скорость движений, но не прекращая нежить лоно. Чтобы через несколько мгновений я наградила его громким стоном и оглушительно кончила, сокращаясь вокруг члена, не останавливающего движений. Вскоре он последовал за мной, вжимаясь бёдрами до упора в мой приподнятый зад и рыча сквозь зубы. И только несколько минут спустя, когда мы оба отдышались, я поняла:

—Ты кончил в меня.

—Чёрт, не сдержался. Сейчас исправим, Мирка.

Что он собрался исправлять оставалось для меня загадкой, но вскоре я висела вниз головой на твёрдом плече. А в душевой кабине Гера промыл меня изнутри сильным напором воды, ловко удерживая одной рукой, пока я визжала и отбивалась от слишком чувствительной струи.

—Где ты успел нахвататься подобных знаний?— хохотала, устало сползая по кафельной плитке, пока муж смывал с себя мыльную пену.

—Чего только не узнаешь, чтобы контролировать рождаемость,— он весело усмехнулся в ответ.

—Не уверена, что «бабушкиным методам» можно доверять.

—Тогда ты знаешь, что делать.

—Да, завтра съезжу в аптеку за таблеткой.

—Извини,— закончив мыться мужчина поднял меня с пола, ухватив подмышками,— но ты ходячий соблазн, Мирочка. Один взгляд на тебя, и я думаю исключительно о том, как в тебе хорошо.

Наши губы соединились чувственным поцелуем. Я обвила его за шею, приподнимаясь на цыпочках. Моё тело вытянулось в струнку и звенело от переполняющей любви с аккомпанементом в виде мелодичного эха недавнего оргазма. Когда воздуха стало не хватать, муж переключился на шею и чувствительную область за ухом. Мне нестерпимо хотелось мурчать от зашкаливающих эмоций, поэтому я выразила их самым доступным способом:

—Люблю тебя, муж,— прошептала и вплела пальцы в его волосы. Но вместо ответного признания Гера вдруг прекратил ласки губами, выпрямился, и его тело, постепенно каменея, превратилось в гранит. А меня прожигали глаза, в которых, замещая нежность и обожание, со дна поднималась злость. Я опешила от наблюдения за неожиданной метаморфозой. Хотела что-нибудь сказать, но слова вдруг все растерялись, настолько непредсказуемой для меня оказалась смена личины. До недавнего времени о двойном дне в характере мужа я и знать не знала. Сейчас же мне предоставился подходящий момент отследить все мельчайшие подробности, наблюдая «представление из партера в первом ряду». Вдруг синие глаза хищно блеснули, нехорошо блеснули, предвкушая… А Гера развернул меня к стене, грубо вдавливая в кафельную плитку. Затем прижался ко мне со спины, потираясь о ягодицы восставшим членом и прошептал:

—Вот и проверим сейчас твою любовь. Придётся потерпеть жена, ты ведь хочешь угодить своему любимому мужу? Не так ли, Мирочка?

Я не видела его лица, но мне показалось, что последние фразы он произнёс с издёвкой. Только в чём меня можно упрекнуть, если я искренне и со всей теплотой призналась в том, что действительно чувствовала по отношению к нему. Тем временем Гера своей стопой резко развёл мои ноги в стороны. Одной рукой прижимая мою голову к стене, второй он пробрался к промежности. Влаги было мало, потому как ощутив исходящую от него внезапную грубость, я за мгновение умудрилась остыть.

—Что же ты не течёшь при виде голого любимого мужа, мм? Или может не такой уж я и любимый?— колкие слова были произнесены таким же желчным тоном, в то время как два пальца грубо проникли внутрь меня, причиняя дискомфорт.— Что же ты сейчас не говоришь о любви, Мира?

—Гера, мне больно,— подала голос. Надо что-то говорить, но я не понимала какие слова подобрать, которые окажутся способны успокоить злую ревность. Если моё недавнее признание в любви сработало не так, как принято у большинства людей, а спусковым крючком порождая ярость. То, что смогло бы его успокоить?

—А ты докажи, как сильна твоя любовь и я сделаю тебе хорошо,— он потёрся своей щекой о мою, царапая нежную кожу жёсткими щетинками. Зубы несколько раз несильно прикусили ухо. Шумное дыхание, влажные поцелуи вдоль шеи взбудоражили мою кровь, перенастраивая регистр с ноток недоумения и доли страха, на томный, сексуальный лад. Я, повинуясь импульсам тела, подала попу назад, вжимаясь крепче во вздыбленный пах.