На краю вечности - Вера Бартон

— Нет, нам о нем по-прежнему ничего не известно, — растеряно отвечаю я. — Более того, он не знает, что мы с Арсеном в России. И значит, летел сюда не из-за нас.

— Послушай, — Ви понижает голос. — Твоим другом уже кое-то заинтересовался. Его перемещения вызвали подозрения у нашей службы безопасности. Возможно, не будь твоего сигнала о том, что он не добрался до Варшавы, на это никто бы не обратил внимания, но… Его подозревают в связях с отверженными.

— Этого не может быть, — решительно заявляю я. — Монро бы никогда с ними не связался. Он хороший парень.

— Даже хорошие не застрахованы от глупостей, — глухо отвечает Ви. И я понимаю, что у него есть информация, которой он пока не хочет со мной делиться. — Предполагаю, что его мог завербовать твой брат. Ну, или кто-то из его приспешников. В любом случае, его скорее всего, задержат для допроса. Скажи, как он доберется до вас.

— Хорошо, — нехотя обещаю я. Обвинения Ви в сторону друга моего сына вполне логичны, но я не хочу в них верить. — Ви, мне нужен телефон Тео.

— Думаешь, он согласится с тобой разговаривать? Зотикус, ты отрекся от него. В довершение ко всему, прилюдно его оскорбил. Может, не стоит? — осторожно говорит законник.

— Я просто хочу с ним попрощаться. В конце концов, он мой создатель, — говорю я, глядя как пожилая женщина кормит хлебом голубей. Ви вздыхает и диктует мне номер Тео.

Проводить в последний путь ведьму из рода Савро приходит почти половина города. В толпе собравшихся то и дело слышится, как эта прекрасная женщина спасла чьего-то родственника, друга, знакомого. Многие плачут. Все это для меня безумно утомительно, но я внимательно наблюдаю за пришедшими. Ведь среди тех, кто пришел, вполне может быть ее убийца. Вспоминаю, что при нашей последней встрече она сказала, что была очень удивлена тем, кто оборвал ее жизнь. А это значит, что она хорошо знала этого человека. И, скорее всего, была очень близка с ним. Пожалуй, нужно будет начать поиск преступника с ее ближнего круга. Время поджимает, и я должен успеть найти убийцу до того, как не смогу подняться на ноги.

Перевожу взгляд на Айлин, которая стоит рядом со мной. Ее плечи опушены, взгляд устремлен в землю. Она неуклюже принимает соболезнования и выглядит очень зажатой. Отвечает неуверенно, словно боится сказать что-то неправильное, за что ее тут же растерзают. Впрочем, я могу ее понять. Люди, которые были без ума от Елены, смотрят на ее внучку как на пустое место. Их слова — пустая формальность и не будь они чем-то обязаны ведьме, то попросту прошли бы мимо.

— Бабушка посвятила жизнь всем этим людям, — с горечью шепчет Айлин. — Бежала к ним по первому зову. Даже если я была больна и мне нужна была ее помощь, она всегда выбирала их. Мы жили словно соседи. Я никогда не чувствовала от нее ни поддержки, ни одобрения. Только критику и обвинения. Иногда мне даже казалось, что она меня ненавидит. И в такие моменты мне самой не хотелось жить. Ведь кроме нее у меня никого не было. Мне хотелось быть частью ее жизни, помогать ей. Но она всегда устраняла меня, говоря, что я уродилась слишком тупой для магии и я позор всего рода Савро. А мне так хотелось ощущать себя нужной!

Айлин шмыгает носом. По ее бледному лицу катятся слезы. Беру ее за руку. Пальцы холодные, безжизненные. Словно восковые. Мягко сжимаю их, чтобы она знала, что не одна в своем горе.

— Сейчас не время для обид, — тихо говорю я. А сам думаю, зачем Елена принесла столько жертв, если изначально знала, что внучку надо убить? Для чего мучила девчонку зная об этом заклятье ненависти? На что рассчитывала? И почему решение о ее смерти приняла именно сейчас? А приняв его, тут же отправилась на тот свет? Это выглядит как-то подозрительно.

— Мне больно, — говорит Айлин и смотрит на меня. Черный платок, которым повязана ее голова, подчеркивает синяки под глазами и делает девушку старше. В памяти всплывает, как она пыталась защитить меня от Америго. — Ведь она единственный человек, у которого я искала любви.

— Поэтому ты хотела покончить с собой? — вопрос срывается прежде, чем я успеваю подумать насколько он уместен сейчас.

— Отчасти. Сложно жить, если ты никому не нужна. Когда, желая всем сердцем помочь, в ответ получаешь лишь злость и ненависть. И так из раза в раз. Недавно я была волонтером, подвязалась навещать в детском доме больных детишек. Но даже те не захотели играть со мной, — с тоской говорит Айлин. Могу себе представить, что они учудили, если ощутили от ее присутствия то же, что и я. Елена была ведьмой… Почему же она не нашла возможности снять это чертово заклятье со своей внучки? Странно все это. — Но я не хочу, чтобы ты меня жалел. Жалость унижает.

К нам подбегает Ада. Темный берет съехал на бок, пальто нараспашку. На щеках горит румянец. Она выглядит юной и трогательной. Ловлю себя на мысли, что она мне нравится. Учительница подходит к Айлин, обнимает ее за плечи. Звонко целует в висок оставляя на коже след от помады.

— Прости, что опоздала, — тараторит она. — Директриса завалила меня рабочими вопросами. Как ты, милая?

— Жду, когда все это закончится, чтобы можно было по-настоящему попрощаться с бабушкой, — отвечает Айлин и сжимает мою руку.

— А где Сабина? — оглядываясь по сторонам, интересуется Ада. — Почему она не с тобой в такой день?

— У нее какие-то неприятности дома. Но она настрочила мне уже штук сто сообщений. Так что можно сказать, что Саб все равно рядом.

Ада понимающе кивает и подходит ко мне. Улавливаю сладкий запах ее духов. Ее пальцы легко касаются моего запястья. Ложатся на пульс. Осторожно, чтобы не вызвать подозрений освобождаюсь от нее.

— Как ты себя чувствуешь? — понизив голос, спрашивает она.

— Все нормально, — глядя ей в глаза, говорю я. В них ни грамма сочувствия, только холод. Впервые мне приходит на ум, что Ада не человек, она какое-то мистическое существо. Некто, обладающий огромной силой, но отчего-то вынужденный подавлять ее. — Матвей больше тебя не потревожит.

— Что ты с ним сделал? — с ужасом шепчет она, но взгляд остается беспристрастным. Ей все равно, что случилось с тем типом. Она играет.

— Поговорил по душам. Он жив, не беспокойся.

Ада прижимает руку к груди и с облегчением вздыхает. Неужели я так сильно смахиваю на уголовника? Впрочем, какое мне дело до того, что думает женщина, которая не та, за кого себя выдает?

Гроб с телом Елены медленно опускают в могилу. Айлин берет пригоршню земли и бросает вниз. Та рассыпается мелкими сырыми комьями о деревянную крышку. Несколько секунд девушка смотрит на них, а потом бросается ко мне и плачет, уткнувшись лицом в плечо. Слышу, как бьется ее сердце, как движется по венам кровь. И понимаю, что не хочу убивать ее. Мне нужно найти способ нейтрализовать ее магию и сохранить ей жизнь.

Чтобы не вызывать у людей досужих подозрений, почему я не ем и не пью, сидя на поминках, решаю туда не ходить. Провожаю опухшую от слез Айлин и расстроенную этим Аду в дом Елены, а сам отправляюсь прогуляться. Мне снова нездоровиться. На это раз сильная тошнота и ощущение высокой температуры. Касаюсь рукой своего лба. Он и правда горячий. Жар у вампира — это состояние из ряда вон выходящее. А еще от него начинает трескаться кожа и из трещин сочится кровь. Неприятное зрелище. Чтобы не привлекать ничьего внимания, отправляюсь в сторону леса.