Золото скифов. Тайны степных курганов - Виктор Янович

Трудно сказать, как определялась принадлежность людей к той или иной варне первоначально, при обращении в арийскую веру: индивидуально или в зависимости от принадлежности к тому или иному этносу. Но можно определенно сказать, что на роль кшатриев более всего подходили степные охотники и скотоводы, а трипольцы — на роль вайшьев. Лесные же собиратели, бораты, не стремившиеся ни к богатству, ни к власти, при соответствующем обучении подошли бы на роль браминов. Не случайно наследников гиперборейских жрецов называли Бореадами [26, 265]. Следует отметить, что трипольцы, благодаря производительному способу хозяйствования, превосходящему присваивающий способ, который вели лесные собиратели и охотники, во много раз превышали их по численности (по некоторым оценкам в 50 раз). Свидетельством тому могут быть огромные трипольские поселения, число жителей в которых достигало 8–14 тысяч.

Конечно, при принятии арийской религии каждый из трех этносов должен был в чем-то измениться и чем-то поступиться. По гуманистическим принципам арийская религия была близка к христианской. Она осуждала насилия и убийства не только людей, но даже животных, и в качестве наиболее суровых наказаний предлагала заключение в тюрьму и изгнание. Как справедливо отмечает Ю. А. Шилов: «Никакая иная в мире культура не сотворила столь глубокой, жизненно важной, всеобъемлющей и дееспособной основы… Принятие затем христианства (а по сути, — возрождение исконно присущего именно индоевропейцам института Спасительства) воистину явилось спасением из этого смертоносного тупика» [26, 298–299].

Согласно индийским преданиям, Рама, а позднее (5 тысяч лет назад) Кришна, проповедовали арийское учение на территории Индии. Но это не согласуется с данными истории и археологии, по которым арии пришли в Индию откуда-то с севера намного позже этого времени (во II тыс. до н. э.). Это дает основания предполагать, что дело происходило на их прародине в Европе и, скорее всего, в том месте, где сошлись три европейских этноса — на берегах Борисфена. К такому же выводу пришел Ю. А. Шилов, изучая символизм курганных захоронений Поднепровья [26, 227]. Сами курганные насыпи оказались арийскими символами. «Вопрос о необходимости тщательного исследования курганной насыпи был поставлен лишь вначале 60-х годов и впервые решен Ю. А. Шиловым, открывшим в «кучах земли» гигантские символы… Главное, что освоение насыпи сделало курган цельным научным источником — и позволило приступить к массовым расшифровкам отраженных в этом источнике мифоритуалов. Параллельно осуществлялось их сопоставление с теми, которые запечатлены в Ригведе и других литературных памятниках… Комплексные, а тем более отдельные, соответствия именно этим представлениям были обнаружены Шиловым, а потом и другими археологами во многих древнейших курганах Степного Поднепровья и прилегающих к нему областей» [26, 251–252].

По-видимому, в связи с принятием арийской религии некоторое время спустя отношение степных охотников и скотоводов среднестоговцев к трипольцам меняется. Они перенимают опыт хозяйствования последних: «Позднейшие среднестоговцы, живущие в лесостепи, перестраивают свое хозяйство, отдавая предпочтение земледелию. В Поднепровье они частично сливаются с трипольцами, в результате чего появляются так называемые памятники софиевского типа» [45,243]. Одним из археологических памятников объединения вышеуказанных этносов в единый народ является Краснохуторский могильник в Киеве. Найденное в нем наряду с предметами трипольской культуры оружие, как и наличие самого могильника, особенно курганного типа, не были характерны для трипольцев. «Для раннего, среднего и начала позднего этапов развития культуры (трипольской) могильники неизвестны. Выявлено лишь несколько захоронений — трупоположения и трупосожжения… Эти захоронения справедливо считаются жертвенными и не могут характеризовать обряд захоронения трипольцев как таковой. Таким образом, обряд захоронения трипольцев фиксируется лишь на позднем этапе, когда они начинают интенсивно смешиваться с иноэтничным населением, утрачивают этническую чистоту и некоторые традиции, приобретая одновременно новые, даже в такой консервативной сфере, как идеология» [45, 355–366].

Позже подобные смешанные культуры появились также в районе Черкасс и южнее по обе стороны Борисфена. На юге взаимопроникновение трипольской и степной культур и возникновение синкретических сообществ арийского характера демонстрируют памятники усатовского типа. У усатовцев при сохранении трипольского характера бытовых вещей, формы посуды и орнамента, исчезают культовые женские статуэтки.

«Стали угасать и традиции матриархата: усатовско-маяцкие статуэтки преимущественно мужские, фактические» [26, 245]. Усатовские фактические изображения (рис. 25.) [33, 289], подобны явно фактическим дереевским (рис. 26.) [45, 290]. Однако некоторые исследователи по инерции продолжают считать их стилизованными женскими фигурками, усматривая в них какие-то женские черты.

Археологи свидетельствуют: «Весьма активными были связи нижнемихайловского населения с трипольцами… Между Днепром и Южным Бугом сложился специфический конгломерат из групп населения, разных по происхождению и культуре: нижнемихайловской, квитнянской и позднетрипольской. Они не создали, в конечном результате, новой общности, в отличие от территории северо-западного Причерноморья, где во второй четверти III тыс. до н. э. формируется яркая группа племен усатовского локального варианта трипольской культуры, одним из компонентов которой, безусловно, были нижнемихайловские традиции» [45, 289]. Таким образом, усатовская культура явилась продуктом объединения части трипольского населения вихватской Труппы со среднестоговцами и нижнемихайловцами.

Арийская религия, помимо этического учения, содержит и мировоззренческое: об эволюции Вселенной, ее циклическом характере, законах и сроках эволюции. Для их представления издавна пользуются графическими изображениями. Махаманван-тару изображают в виде семи связанных между собой спиралей, по семь витков в каждой. Нашему времени (материальной жизни) соответствует четвертая семивитковая спираль. В зависимости от того, о чем идет речь, изображают одну, четыре или семь таких связанных между собой спиралей. На рис. 27 а, б она имеет канонический вид. Изображения подобных семивитковых спиралей, появляются на трипольский посуде в средний период.

Некоторые из них на первый взгляд могут показаться трех- или четырехвитковыми, но, входя в образованный ими «лабиринт» и выходя из него, не пересекая линии, вы совершите семь оборотов. Это графическое изображение иллюстрирует инволюционный и эволюционный процессы, содержание которых наиболее полно раскрыто в космогонической концепции розенкрейцеров [85, 159].