Дорогая Венди - Э.К. Уайз

Джеймисон пинком распахивает дверь и вталкивает Венди внутрь. Она видит чугунную ванну, наполненную водой со льдом, и только теперь её охватывает настоящая паника. Джеймисон всё это спланировал. Возможно, он сам и пустил слух про дерево, зная, что она не сможет удержаться. Как она могла быть такой тупицей, как могла сама прыгнуть в ловушку?

– Отпусти! – Венди отбивается, растеряв всю видимость самообладания.

В этот раз он действительно собирается навредить ей; его, наверное, даже не волнует, поймают ли его. Он и убить её способен. Несчастные случаи здесь бывали, да и кто узнает правду? Венди со всей силы бьёт каблуком, пытаясь попасть Джеймисону по ноге. Но он носит твёрдые ботинки, так что она только поскальзывается. Он даже не замедляет ход и неумолимо тащит её к ванне со льдом. Венди упирается, но Джеймисон гораздо тяжелее.

Хочется быть смелой, убедить себя, что это просто вода. Доктор Харрингтон прописал ей тёплые ванны, чтобы было легче заснуть, а однажды – холодное обрызгивание, чтобы кровь успокоилась. Но здесь другое. Её родители утонули в ледяной воде. А теперь Джеймисон собирается и её утопить.

– Подай повязку, – говорит Джеймисон поверх её головы.

Венди выворачивается и видит Эванса, который закрывает дверь. Она представляет, как Мэри, запертая в палате, колотит в дверь, а остальные санитары и сёстры делают вид, что не слышат. Ну она хотя бы в безопасности. Венди изо всех сил цепляется за эту мысль.

Эванс подходит, и пока Джеймисон отвлёкся, Венди со всех сил закидывает голову назад. Боль расцветает в затылке, но оно того стоило: она ощущает, как череп столкнулся с носом Джеймисона. Он не отпускает её, а бьёт по голове. Тусклые звездочки вспыхивают перед глазами, в ушах снова звенит. Ноги подгибаются, но Джеймисон не даёт ей упасть. Эванс надевает повязку на глаза и туго затягивает, и Венди закусывает губу, чтобы не закричать, когда повязка врезается в место удара.

Джеймисон поднимает её легко, как ребёнка, держа её руки прижатыми к телу. Она бешено пинается, но ни в кого не попадает.

Он роняет её в ледяную воду.

Вода выплёскивается за края ванны. Голова уходит под воду. Венди выныривает, давясь и хватая воздух. Холод жжёт, кожа будто ободрана с костей. Она цепляется за края ванны, расплёскивая ещё больше воды, но Джеймисон удерживает её. Он пихает её под воду, и время замирает.

Кровь приливает к голове от ужаса и от холода и гремит громче всего, что Венди когда-либо слышала. Грудь неистово ноет от нехватки воздуха; она вот-вот не сможет удержаться и вдохнёт воду! Глаза пульсируют от давления, она пытается держать рот закрытым, и становится всё больнее. Она не может, не может дать ему выиграть!

Джеймисон вытаскивает её наружу, она отплёвывается, вода льёт ручьём. Венди кашляет, тело сотрясает дрожь, зубы клацают от холода. Она готовится к продолжению, но Джеймисон не окунает её снова. Только кладёт руки ей на плечи – показывает, что ему совсем не сложно удержать её на месте. Так будто ещё хуже – его руки, её напряжённое тело, ожидание, что он вот-вот снова окунёт её. Она пинается, но ноги скользят, не находя опоры на дне ванны. Она не может встать, не может сбежать. Она ничего не может. Он победил, вот и всё.

Венди прекращает бороться. Жаль, что она не может ещё и перестать дрожать, но это ей неподвластно. Слёзы льются из-под повязки, и она ненавидит себя. Они горячие, но не согревают, а едва ощущаются. Она медленно подтягивает ноги, обнимает колени, пытаясь стать как можно меньше и сохранить тепло.

Она не уверена точно, когда на плечи перестало давить и как долго она сидела, не понимая, что её уже ничто не держит. Венди хватается за края ванны неуклюжими ватными пальцами. Ждёт, что Джеймисон ударит по ним; они такие хрупкие от холода, что могут даже разбиться. Но её никто не бьёт.

Она справляется со своими дрожащими пальцами и развязывает повязку далеко не с первой попытки. Вода пропитала ткань, и узел стал совсем неподатливым. Когда у неё наконец получается стянуть повязку, вырвав при этом несколько волосков, она видит, что кабинет пуст. Вылезая из ванны, она поскальзывается и задевает край уже ушибленным о дерево коленом. Ноги подводят, она падает и больно ударяется об плиточный пол. Дыхание вырывается со всхлипом, она сжимается в комочек от жалости к себе, и проходит некоторое время, прежде чем она хотя бы пытается пошевелиться.

Грубая серая ткань платья липнет к коже и тянет вниз. Венди ползёт к двери и цепляется пальцами за ручку. Заперто. Она дёргает ручку. Стучит в дверь, хоть руки и ломит от холода. Кровь отливает от белой, будто обмороженной кожи. Она кричит, но в лечебнице Святой Бернадетты многие кричат. Никто за ней не придёт. Она заперта тут, пока Джеймисон не решит открыть дверь. Вокруг неё только плитка, металл и беспощадные голые стены. Некуда спрятаться от холода.

Венди ложится на бок, сворачиваясь в тугой клубок, и закрывает глаза. Питер. Здесь нет даже окна, чтобы понять по небу, который час. Она не может улететь отсюда, от этого. Возможно, никогда не могла. Питер, где ты? Почему ты не спасёшь меня?

Переливчатый зов летит над островом, отражается от деревьев – кажется, он несётся отовсюду разом. По позвоночнику молнией продирает холод – и восторг, и ужас.

Его зов. Ни человеческий, ни звериный, на миг он совершенно сокрушает её. Так звучит её родина – она помнит это так же чётко, как помнит глаза мужа и улыбку дочери. Это сама её суть. Он зовёт на приключения. Он означает, что случится что-то восхитительное и ужасное, и ноги рвутся бежать на этот зов, такой многообещающий и жуткий.

Даже теперь. После всего, что случилось. Питер. Хочется бежать вместе с ним. Покорить мир, стоя рядом с Питером.

И в тот же самый миг она жаждет сомкнуть руки на его горле и давить, пока свет не уйдёт из глаз. Он забрал у неё Джейн. Он похитил её дочь, и Венди пересекла миры, чтобы вернуть её.

Ботинки тонут в песке. Зов повторяется снова, и она вертится, пытаясь понять, откуда он исходит. Мальчики достаточно близко, она слышит, как они вопят друг на друга, но не может разобрать ни слова.

Дикая какофония обманчиво слышится то спереди, то сзади. То среди деревьев, то дальше по пляжу. Она пробегает несколько шагов, потом останавливается. С досадой возвращается и идёт по собственному следу, оставляя новые отпечатки поверх старых. Когда зов Питера звучит в следующий раз, он едва слышен, а крики мальчиков и вовсе затихли. Неверленд вертится вокруг, запутывает и не даёт добраться до Питера.

За спиной раскинулись джунгли. Впереди берёзовая роща: береста отслаивается от стволов тонкими полосками и закручивается в нежно-розовые завитки цвета рассветного неба. Справа большая ива тянет длинные серебристые листья к чистой воде пруда.

В детстве ей нравилось, что Неверленд всё время разный. Можно было пройтись с Питером по пляжу и прийти к подножьям заснеженных гор. Или они могли отправиться вдоль тайной реки по сосновому лесу и выйти к курящемуся вулкану. Но теперь дробная мозаика острова бесит.