Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами - Сергей Макеев

Между войнами и походами вспыхнула страстная любовь Нечволодова к польской графине Тышкевич. Они поженились, но нечасто им удавалось быть вместе — муж воевал, был ранен и контужен, подлечившись, снова вставал в строй. В 1813 году Нечволодов опять в чине майора воевал в Павлоградском гусарском полку. Под Лейпцигом произвел несколько блестящих атак, вскоре вернул себе прежние суворовские награды и получил новые.

И тут снова вмешалась судьба-злодейка: Григорий Иванович был азартный игрок (а кто тогда не играл!) и однажды просадил 17 тысяч казенных денег. Его опять разжаловали и направили на Кавказ, рядовым в Нижегородский полк. Военный министр писал при этом Ермолову, командиру Отдельного Кавказского корпуса: «Желательно, однако, чтобы Нечволодова не так скоро производили в чины».

Нечволодов и тут отличился в боях, так что сам Ермолов просил о его полном и безусловном прощении. Однако Нечволодова произвели только в прапорщики. Тогда хитрый Ермолов прикомандировал Григория Ивановича к линейным казакам, а у казаков свое начальство и свое чинопроизводство. И через четыре года Нечволодов вернул себе все награды и чин майора.

И вот, когда он служил с казаками, жена написала ему, что, поскольку детей у них нет, она хотела бы удочерить сироту, может быть, девочку-черкешенку. Тогда-то Нечволодов и обратил внимание на Катю. Не известно, как он сумел уговорить казака, но вскоре Катя переехала к нему на квартиру. Катя были живой и впечатлительной девочкой. Как и Григорий Иванович, она с нетерпением ждала приезда приемной матери. Вскоре графиня Тышкевич наконец приехала, и новая семья объединилась. Графиня полюбила девочку, а Катя так и сияла от радости, не отходила от приемной матери ни на шаг. Но общее их счастье длилось недолго. Нечволодову нужно было возвращаться в полк, который стоял в Кахетии. Дорога была долгой и тяжелой. По пути, во Владикавказе, его супруга графиня Тышкевич скоропостижно скончалась от разрыва сердца…

Нечволодов с воспитанницей поселились в местечке Царские Колодцы, неподалеку от Караагача, где стоял Нижегородский полк. Катя сразу сделалась всеобщей любимицей и, как вспоминали, «дочерью полка в полном смысле слова». Среди офицеров-нижегородцев было немало блестяще образованных людей, Катю учили Лев Сергеевич Пушкин, младший брат великого поэта, ссыльные декабристы П. А. Бестужев, Д. А. Искрицкий, А. Е. Рынкевич. А девочка оказалась на редкость прилежной ученицей.

Шли годы, Катя взрослела. В 1830 году она стала женой Григория Ивановича Нечволодова. Летописец полка вспоминал: «Неравенство в годах не мешало их супружескому счастью, потому что все прошлое, пережитое ими вместе, делало их самыми дорогими существами друг для друга. На Нечволодова перенесла Екатерина Григорьевна ту любовь, которую питала к его покойной жене».

Дом Нечволодовых превратился в своего рода салон, где звучала музыка, читали стихи. Тут уютно себя чувствовали как ветераны, так и молодежь. Но особенно теплый прием находили здесь изгнанники — разжалованные и сосланные на Кавказ офицеры. Например, декабрист, поэт и князь Александр Одоевский, уже побывавший до этого в читинских рудниках и в ишимской ссылке. Офицер-нижегородец М. Розенгейм, впоследствии известный поэт, писал:

В доме Нечволодовых непременно бывали многие знаменитые люди, которых судьба занесла на Кавказ. Здесь был проездом в Арзерум А. С. Пушкин. А в 1837 году в Нижегородский полк был переведен из Петербурга М. Ю. Лермонтов за стихотворение «На смерть поэта». Вероятно, этот гость особенно запомнился Екатерине Григорьевне. Так поэт познакомился с настоящей черкешенкой — умной, образованной женщиной. Он проводил с нею много времени в беседах. О чем он спрашивал ее? Известно только, что Екатерина Григорьевна причастна к замыслу лермонтовского «Демона» и к образу горянки Бэлы из «Героя нашего времени».

После царского смотра Нижегородского полка Лермонтов был переведен обратно в гвардию. Как известно, ненадолго — через три года он опять был сослан на Кавказ, сменив гусарский ментик на мундир Тенгинского пехотного полка, в котором и был похоронен на Пятигорском кладбище.

Екатерина Григорьевна родила двух дочерей и надолго пережила супруга. Ее дом по-прежнему оставался открытым для офицеров полка и приезжих гостей. Отправляясь на учения или в поход и проходя мимо ее дома, военный оркестр всегда играл марш Нижегородского полка. Впоследствии и другие полки, квартировавшие в Царских Колодцах, следовали этой традиции.

Каждый год в день рождения М. Ю. Лермонтова Екатерина Григорьевна с дочерьми приезжала в Караагач, где был установлен памятник поэту. Его установил на свои средства грузинский поэт князь А. Г. Чавчавадзе. Он тоже служил в Нижегородском полку в 1837 году, хорошо знал и любил Лермонтова. А когда поэт погиб, Чавчавадзе решил увековечить его память. Екатерина Григорьевна с дочками клали к подножию памятника цветы, прибирали вокруг, потом некоторое время сидели рядом… И возвращались в Царские Колодцы.

Екатерина Григорьевна Нечволодова скончалась в 1887 году. Ее похоронили рядом с мужем. Офицеры провожали ее в последний путь с оркестром, но не траурной музыкой, а маршем Нижегородского полка.

Помню, в начале 1980-х, когда советский колосс еще довольно крепко стоял на глиняных ногах, среди интеллигентной молодежи и студенчества не было более популярной книги, чем сатирическая повесть-сказка Джорджа Оруэлла «Скотный двор» (в других переводах — «Скотское Хозяйство», «Скотский Уголок», «Скотский Хутор», «Ферма животных», «Ферма Энимал», «Зверская Ферма»). Ее читали тайком, в самиздате, разумеется. Партийные идеологи объявили произведения Оруэлла антисоветскими, а самого автора — ярым антикоммунистом. Несмотря на запреты, цитаты из «Скотного двора» звучали так же часто, как остроты из всенародно любимых «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка». Но конечно, сатира Оруэлла била не по «отдельным недостаткам», а по основам основ: «Все звери равны, но некоторые равнее других» — таков был один из догматов социализма со скотским лицом. Читатели видели в нем изображение лицемерной касты советско-партийных бонз.

В литературе, как в жизни, ничего не возникает из ниоткуда и не исчезает в никуда. Одна идея наследует другой. Любая история, в каком-то виде, уже была рассказана прежде. Вот и автор «Скотного двора» шел по следу предшественника. Кто же был его литературным предтечей?

В последние годы жизни выдающийся русский историк Николай Иванович Костомаров написал фантастическую притчу «Скотской бунт». Костомаров и прежде писал прозу, но его сочинения были скорее литературными зарисовками из русской истории. Такого произведения, как «Скотской бунт», еще не знала наша словесность.