Пепел Атлантиды - Шеннон Мессенджер

– И вы не разозлились, когда поняли, что вам врали? – спросила Софи.

– Разозлились, конечно. Но если бы мы раскрыли правду, то родителей бы изгнали за фальсификацию регистрационных записей – а мы с братом стали бы изгоями. Единственным логичным путем был тот, по которому мы уже шли. Поэтому мы решили рассматривать его, как преимущество. Во многом так и было. Только у нас был встроенный резерв. Только мы могли работать половину времени, как единая личность. Как сказал Тирган, мы могли быть в двух местах одновременно. И в конце концов мы поняли, что прятаться, пока второй выходит в свет – невероятное расточительство. Поэтому мы научились маскировке. Но все наши личности распространялись на обоих. И мы начали учить генетику, пытаясь определить причину, по которой наш мир так предвзято относится к многодетным. Никаких доказательств «неполноценности» нашего генетического случая не находилось. Но чем больше мы изучали, тем отчетливее понимали, что с помощью изменений ДНК можно управлять способностями. И когда мы подумали о нашем медленно разваливающемся обществе – настолько медленно, что очень немногие это замечали, – начал зарождаться план. Но нам нужна была помощь, поэтому мы обратились к «Черному лебедю».

Софи выпрямилась.

– Я всегда думала, что вы его основали.

– Многие так думают. Но семена были заложены задолго до нашего зарождения. Эта башня тому доказательство. Все, что мы сделали – помогли превратить существующих членов в настоящую организацию. И да, как и сказал Тирган, мы скрывали природу нашего двойного существования. У «Черного лебедя» было достаточно секретов. Но когда был придуман «Лунный жаворонок», мы поняли, что должны рассказать правду, чтобы стала понятна глубина нашего плана. Поэтому мы открылись группе избранных, и то же самое я делаю сейчас.

– Я все еще помню, как они вошли, – произнес Тирган со скорбной улыбкой. – Даже не предупредили нас. Просто созвали встречу, а когда мы пришли, их было двое. Кажется, я тогда заорал.

– Да. В тот раз рассказывать было приятнее, чем сейчас.

Мистер Форкл вновь вытер глаза.

Софи попыталась подобрать слова, но, даже видя его прямо перед собой, поверить было сложно.

– И вы с братом действительно делились всем? – спросила она. – Ничего не скрывали?

– Не могли. Наша жизнь бы разрушилась. Поэтому даже на последнем издыхании мой брат позаботился о том, чтобы в моей памяти не было пробелов.

Он достал из кармана круглое устройство, которое мистер Форкл вложил Софи в руку на смертном одре.

Софи оглянулась на Тиргана.

– Так вот почему вы сказали, что он предназначался не вам.

Тот кивнул.

– Соблазн взглянуть был, конечно, но… это не мои воспоминания.

– Они мои, – прохрипел мистер Форкл. – Брат записал все увиденное на мирных переговорах, а также схватку с Гетеном и Брантом, где он защитил старейшину Орели. Даже прощание с тобой, чтобы я знал абсолютно все. До самого конца.

Вместе со словами вырвался судорожный всхлип, и Софи посмотрела на его трясущиеся плечи, борясь с собственными эмоциями. Глаза горели, из носа текло, но она сглатывала слезы. Не была к ним готова.

– Еще он напомнил о нашем договоре, – добавил мистер Форкл, вставая и отходя к окну. – О том, который мы разработали на случай, если произойдет нечто подобное – хотя плана как такового не было. В основном мне нужно просто научиться меньше работать, потому что теперь ноша лежит только на мне. Сомневаюсь, что мы искренне верили, что такое случится, но… как видишь.

Он слабо улыбнулся, но Софи замотала головой.

– Не понимаю, почему вы не рассказали сразу.

Он вздохнул.

– Вряд ли вам понравится ответ, мисс Фостер – и можете считать меня жестоким, если хотите. Но я решил, что мой брат заслуживает скорби. Он заслуживает, чтобы его потерю ощутили – а если бы я объявился сразу, все бы закономерно сочли, что он все еще с нами. В конце концов, я – это он. Но все же не полностью. Поэтому я попросил Коллектив подождать. На самом деле, я планировал пропустить еще неделю, пока до Фоксфайра не останется несколько дней. Но когда Тирган рассказал о твоей семье, я понял, что буду тебе нужен. Поэтому я здесь.

От его слов веяло теплом, и Софи старалась не поддаваться.

Все казалось слишком хрупким.

Ее сердце вновь разбивалось – и из-за него, и из-за потерянного брата.

– Многое изменится, – тихо добавил он. – Я все еще не решил, что принести в жертву, а что оставить. Но я знаю, что больше не смогу так часто ускользать – особенно когда вернусь к обязанностям директора. К счастью, никто ничего не заподозрит, если вы с друзьями будете часто бывать в моем кабинете, спасибо вашей предрасположенности к неприятностям, – он слабо улыбнулся. – И мне, скорее всего, придется сократить количество личностей. Я просто не решил, как сделать это, не привлекая внимания. И, разумеется, просто быть собой тоже непросто. Мой брат балансировал меня – а я его. Не знаю, как буду справляться, если он не будет сомневаться в каждой моей мысли. Такое ощущение, что у меня осталось половина тела и половина мозга, и…

Софи встретилась взглядом с полными слез глазами – такими знакомыми, но вместе с тем чужими.

– Я… не знаю, что чувствовать, – прошептала она.

Он глухо хохотнул.

– Не ты одна.

– Это точно, – согласился Тирган. – И твои друзья, пожалуй, отреагируют так же.

Софи вновь откинулась на спинку кресла и попыталась представить их реакцию. На ум приходили только пустые взгляды.

– Готовы сказать им? – спросил мистер Форкл.

Она покачала головой. Нужно было разобраться в собственных мыслях, а уже потом улаживать новый хаос.

– Как мне вас звать? – спросила она.

– Так же, как и всегда, мисс Фостер. Я все еще он. Всегда им был. И буду, пока не придет мой черед отдать последний вздох, если этот день настанет.

Его слова одновременно успокаивали и опустошали.

Видимо, поэтому мистер Форкл сказал, что его смерть будет не такой ужасной, как ей кажется. И она понимала, почему он так думал.

Но… он все равно умер.

Его кровь все равно пятнала ее руки. Его последний хриплый вздох действительно был последним.

Почему-то казалось, что она потеряла его вновь.

Софи сосредоточилась на медальоне, зажатом в кулаке, стараясь побороть выступившие слезы.

– Вы заберете его семечко? Вы знаете, где его посадить?

Мистер Форкл кивнул.

– Мы давно выбрали место. Оба не хотели покоиться в лесу Вандерлингов. Мы хотели, чтобы нашу общую жизнь запомнили так, как мы ее прожили – вместе и за рамками нашего мира.

На то, чтобы встать и протянуть амулет, у Софи ушло больше сил, чем она предполагала.