Осеннее преступление - Андерс де ла Мотт

Вернувшись в кабинет, Анна заперла дверь и только после этого с облегчением рухнула на стул. Выделила две секунды похвалить себя за то, как разобралась с Фрибергом и ситуацией, а потом накинулась на папку с делом Симона Видье. Как она уже успела понять, документов в папке содержалось немного — семь, при более точном подсчете. Само дело, изложенное полицейским, который первым прибыл на место и имя которого было Анне незнакомо, четыре коротких протокола допроса свидетелей. За протоколами шли заключение медэксперта и служебная записка.

Уже через несколько минут Анна поняла, что материалы следствия не много добавят к тому, что она уже знает, зато теперь у нее, по крайней мере, есть общая картина, которая поможет связать в единое целое разрозненные элементы головоломки. Симон Видье и четверо его друзей — Алекс Морелль, Бруно Сорди, Мари Андерсон и Карина Педерсен — разбили лагерь в каменоломне Мёркабю, на гряде. Алекс и Бруно приехали на одной машине, девочки на другой, а Симон, живший всего в нескольких километрах, в Энглаберге, прикатил на велосипеде. Устройство лагеря явно было какой-то традицией, чем-то, что они уже много раз делали, а это значило, что местность им знакома. Развести костер, поболтать, поесть, выпить спиртного и разбрестись по трем палаткам. Алекс и Бруно спали в одной палатке, Мари и Карина в другой, а у Симона имелась своя. Ночью пошел дождь, и, как и говорил Морелль, камни стали скользкими, а капли, барабанившие по палаткам, заглушали все остальные звуки. Рано утром Симона обнаружили мертвым, плавающим в воде лицом вверх.

В отчете о вскрытии говорилось о повреждениях на теле, характерных для падения. Самой серьезной была рана на затылке — по мнению медэксперта, она и стала причиной немедленной смерти Симона. Этот вывод подкреплялся тем, что в легких не обнаружили воды — значит, Симон уже не дышал, когда упал в воду. Судебный медик также констатировал, что из-за холодной воды определить время смерти затруднительно, однако фатальное падение произошло между часом и тремя часами ночи.

Но Анна обнаружила и некоторую новую информацию. Тем вечером на каменоломне были еще два человека: мужчина по имени Джо и женщина по имени Таня, оба несколькими годами старше пятерых друзей и не местные. Оба они часа два принимали участие в импровизированной вечеринке, но, как единодушно показали свидетели, покинули каменоломню на мотоцикле около половины первого, когда начался дождь. Короткая служебная записка содержала полное имя и удостоверения личности этих двоих. Имелась еще запись о том, что Джо в самом начале второго часа ночи ввязался в ссору на автозаправке в Рефтинге, в пяти милях от каменоломни, и провел ночь в полицейском участке, то есть никак не мог быть на каменоломне в момент гибели Симона. На этом — все. Протоколы допроса свидетелей — по полстранички каждый, текст практически один в один. Пошел дождь, Джо и Таня уехали на мотоцикле, а прочие залезли в палатки около половины первого. Свидетели дружно показали, что всю ночь крепко спали и ничего не видели и не слышали.

Тело обнаружила Мари Андерсон около пяти утра; она тут же подняла остальных. Ребята пытались выловить Симона из воды, но безуспешно, поэтому Бруно на машине Мари поехал в магазин в Мёркабю и по телефону Гуннель вызвал помощь. Первый полицейский патруль прибыл на место в 05.54, за ним приехали “скорая” и пожарная машина.

Анна закрыла папку и откинулась на спинку стула. Как и говорил Хенри Морелль, в деле вроде бы нет ничего странного. Дождь, темнота, скользкие камни, может быть — в комбинации со спиртным, служили совершенно естественным, хотя и трагическим, объяснением смерти Симона Видье. Вывод, который по какой-то причине слегка разочаровал Анну.

Пузырьки. Вокруг него везде пузырьки. Вырываются из одежды, волос, ноздрей и рта, как серебристые шарики, и исчезают в темноте. Звук от удара о воду все еще звучал у Симона в ушах, отдавался дрожью во всем теле. Холод охватил кожу, заставил кровеносные сосуды и легкие сжаться, а сердце — биться сильнее. И все же он словно завис — неподвижный, утративший вес. Закрыл глаза и позволил холодной тьме сомкнуться вокруг себя.

“Наверное, именно так умирают”, — подумал Симон; под закрытыми веками замерцал белый свет.

Он открыл глаза, оттолкнулся ногами. Один раз, два, три; помочь руками, прямо к слабому свету там, наверху; наконец Симон вынырнул на поверхность. Получилось!

Симон шумно втянул в себя воздух и заорал от радости. Ему тут же ответила Таня с плато, а потом — с меньшим энтузиазмом — все остальные.

Бруно помог Симону вылезти из воды. Мари тут же пихнула его и закричала ему в лицо:

— Идиот паршивый! Ты же убиться мог!

— Вы сами хотели, чтобы я искупался. — Симон широко улыбнулся. — Последнее купание в этом году или как там? — Последняя фраза была адресована Алексу, который стоял поодаль, скрестив руки на груди. Одна из их обычных пикировок, хотя Симон пожалел о ней, едва закрыл рот.

Алекс не ответил, и Джо посветил ему в лицо.

— Похоже, кто-то оказался храбрее тебя, альфа-самец.

— Отстань! — Алекс заслонился от слепящего света рукой и отвернулся.

Таня сбежала по тропинке, протиснулась между Бруно и Мари, и Симон тут же забыл про Алекса и его обиду.

— Ты все-таки прыгнул! Господи, как круто!

Таня обхватила Симона за шею и поцеловала. Сладкий вкус — трава и что-то еще. Что-то возбуждающее, отчего Симон тут же прижал ее к себе. Второй поцелуй за десять минут; к нему добавился адреналин — прыжок, после которого Симон остался жив. Голова чуть не взорвалась.

На одно неловкое мгновение остальные отвели глаза. Все, кроме Джо: он навел луч фонарика на пару, которая целовалась все более страстно. Он словно приглашал других тоже посмотреть.

— Поздравим Симона, который сегодня стал победителем! — Голос Джо сочился иронией. — Спасибо всем, кто принял участие в соревновании. Спокойной ночи!

Таня сняла одну руку с шеи Симона и показала Джо средний палец, после чего закончила поцелуй. — Идем, — позвала она. — Надо снять с тебя мокрую одежду. — Она взяла Симона за руку и потянула за собой, к плато. Симон почувствовал, как напряглось лицо, как рот растянулся в широкой улыбке.

Уходя, он услышал, как Мари каким-то жалобным голосом сказала: “Мне холодно”.

Они миновали палатки; Таня потянула его к дальнему краю плато. Она захихикала, потом рассмеялась, и смех перекинулся Симону. Холодные, мокрые насквозь джинсы облепили ноги; Таня все тянула Симона за собой вниз по склону, к сортирной тропке, а потом дальше, в лес. Они спотыкались на неровной земле, один раз Таня чуть не упала, он успел подхватить ее, и оба смеялись как заведенные. Наконец они пришли к большому дубу; Таня снова обняла и поцеловала Симона. Его руки обрели собственную жизнь, зашарили по ее телу. Таня прижалась к нему, и не успел Симон опомниться, как оба уже стягивали с себя штаны.

Ноги Тани оказались у него на поясе, спина прижалась к дереву. Симон почувствовал, как она схватила его и направила во что-то мягкое и теплое, что сомкнулось вокруг почти как та темнота в воде. Таня вцепилась ногтями ему в шею, прижалась к нему бедрами. Громко застонала, и вот он уже двигался в такт с ней, все быстрее, пока наконец весь мир — или всего лишь его голова? — не разлетелся на атомы.