Штрихи и встречи - Илья Борисович Березарк

давно, друг и покровитель молодого Пешкова А. М. Калюжный заставил его записать устный рассказ «Макар Чудра». Это был первый напечатанный рассказ Горького.

В некоторых воспоминаниях говорится о горьковских сюжетах, горьковских темах, которые не получили осуществления. Мало кто у нас знает, что интереснейшие устные рассказы Горького были некогда записаны Роменом Ролланом.

Мне не пришлось слышать устных рассказов Горького, но я имел удовольствие познакомиться с некоторыми из них в передаче замечательных наших артистов. И самое интересное, что они старались передать их так, как говорил сам Горький, воспроизвести особенности его речи, его интонации.

Так, великий советский артист Борис Щукин излагал неизвестный горьковский рассказ с характерным горьковским оканьем, в какой-то особенной горьковской манере. Стоит отметить, что тема рассказа, переданного Щукиным, записана и Роменом Ролланом.

Речь идет о скромном провинциальном молодом священнике, фанатически верующем, очень убежденном, по-своему вдохновенном. Этого отца Алексея даже звали нижегородским Савонаролой. Этот Савонарола во всех технических новшествах видел козни дьявола. И когда в Нижнем пошел первый электрический трамвай, он лег на рельсы, подняв крест. Его с трудом убрали. Но он перебрался с этим крестом на другие рельсы и так довольно долго мешал трамвайному движению. Пришлось его отправить в сумасшедший дом.

Щукин так подлинно воспроизводил эту историю, что перед нами как живой возникал образ этого доморощенного Савонаролы. Артист не скрывал, а подчеркивал, что он подражает Горькому, исполняет этот рассказ в его манере, в его стиле, в его приемах, так что виден был и герой повествования, и сам его автор. Это производило большое впечатление.

Несколько позже, в Ленинграде я слышал неизвестный горьковский рассказ в передаче талантливого артиста Большого драматического театра (еще довоенных лет) А. Лаврентьева. Он тоже не скрывал, что подражает Горькому, читает в горьковской манере. В спектакле «Достигаев и другие» А. Лаврентьев играл Губина. И вот Горький рассказывал ему детали из жизни этого известного когда-то в Нижнем Новгороде купца.

Писатель часто описывал действительно существовавших людей. Известный исследователь и биограф Горького Илья Груздев показывал мне справочник «Весь Нижний Новгород» за 1894 и 1895 годы. Там было немало имен и фамилий горьковских персонажей. Настоящий Губин тоже «блистал» в Нижнем Новгороде, и Лаврентьев очень красочно и талантливо рассказывал со слов Горького и в его манере о «подвигах» этого человека.

Приобрел Губин где-то за границей бесшумное духовое ружье. Он и его приятель, тоже матерый купец, придумали такой оригинальный спорт: была в доме Губиных башенка, туда они тихо забирались. Мимо этого дома по улице ездили водовозы (на окраине города в рабочих районах не было водопровода). Губин стрелял в бочку из своего ружья. Если вода вытекала, а возница этого не замечал, Губин получал от своего друга двадцать пять рублей. Ну а если возчик как-то обнаруживал, что не все у него в порядке, пытался заткнуть отверстие, пробитое пулей, тогда Губин должен был платить четвертной. Таков был дикий и жестокий купеческий спорт. А ведь рабочие и их жены ждали воды…

ПРИКЛЮЧЕНИЯ МИШКИ БЕСШАБАШНОГО

Сотрудник «Гудка» Борис Перелешин рассказывал мне, что его друг Илья Арнольдович Файнзильберг (тогда он еще не был известен как Ильф) в дни своей молодости в Одессе собирал морские рассказы и легенды. Может, это было тогда, когда Илья Арнольдович работал в одесской газете «Моряк».

По словам Перелешина, у Ильфа с юношеских лет сохранилась толстая тетрадь в клеенчатой обложке, на которую были наклеены рисунки пароходов и парусных судов. В эту тетрадь и записывал он легенды. Впрочем, сейчас Илья Арнольдович об этом говорить не хотел.

Но однажды жена Перелешина, воспользовавшись хорошим настроением Ильи Арнольдовича, упросила его почитать что-нибудь из тетради. Тетради под рукой у него не было, и он рассказывал нам по памяти или, может быть, импровизировал. Рассказчик он был мастерский, говорил всегда серьезно и строго. Если кто-нибудь смеялся, он глядел укоризненно. Выступать с эстрады, публично, Ильф не любил и не умел. Позднее, когда соавторы стали широко популярны, то читал их произведения на вечерах всегда Евгений Петров, а Илья Арнольдович молча сидел рядом.

В том юношеском морском рассказе Ильфа речь шла о неком Мишке Бесшабашном. Это был полубродяга, полужулик. Он где-то приобрел небольшой баркас, решил «делать дела». Что-то покупал, что-то продавал. Но выходило все это плохо. Коммерция ему не удавалась. Однако моряки любили Мишку, любили слушать его «байки», его вранье и подкармливали Мишку. Но вот этот Мишка совсем обнаглел. Моряки даже решили, что он с ума сошел. Объявил себя, видите ли… Летучим голландцем. Моряки не могли перенести такого издевательства. Это как-никак популярный герой морского фольклора, персонаж всеми уважаемый.

— Не будет тебе ни огня, ни воды, — сказал Мишке старшина одесских моряков Григорий.

Все перестали иметь дела с Мишкой, больше не захотели его подкармливать, для его маленького баркаса не нашлось места на одесских пристанях. Бедный Мишка очень страдал, готов был раскаяться. Пришлось ему на своем ветхом баркасе ехать в Феодосию. Но там, на пристани, уже знали о преступлении Мишки.

— Ты обидел морскую совесть! — сказал ему один феодосийский моряк.

И тут Мишка действительно стал «летучим голландцем». Не было у него ни кола ни двора, плачет он, мучается и отправляется на своем ветхом баркасе в открытое море. Почти драматической была концовка этого комического рассказа.

Со слов супругов Перелешиных я знаю, что был и другой рассказ на близкую тему. Речь в нем шла об «огнях святого Эльма». Он тоже содержал комические бытовые черты из жизни моряков. Ильф рассказал Борису Перелешину эту историю, но подробностей Перелешин не знал. Я спрашивал об этой легенде самого Илью Арнольдовича, но он не захотел разговаривать на эту тему. По словам писателя С. Гехта, когда он спросил у Ильфа, где записанные морские рассказы, тот ответил, что тетрадь не то пропала, не то уничтожена.

Евгений Петров знал об этой тетради, даже искал ее после смерти Ильфа. Но не нашел.

Как известно, Ильф к морской теме не возвращался. У меня создалось впечатление, что у этого Бесшабашного и его друзей-моряков были отдельные черты героев знаменитых романов. Настаивать не буду, так как тетрадь с морскими рассказами не сохранилась.

СКАЗКА О ДВУХ КРЫСАХ

Как-то мы попали с Юрием Карловичем Олешей в московский зоологический сад. У каждой почти клетки Юрий Карлович рассказывал краткую биографию их обитателей. Он так шутя и называл «Краткая биография». Он очень любил животных, но не домашних, а диких зверей. Мне кажется, что если бы удалось застенографировать эти рассказы, получилась бы замечательная детская книга. Детская, потому что Юрий Карлович