Праздник в сказочной стране - Мишель Дуглас

Теперь она не пыталась разговорить его. Чем скорее он скажет то, ради чего позвал ее прогуляться, тем скорее отвезет ее домой. И эта странная, волнующая, такая счастливая и такая горькая ночь закончится. Она не стала заходить в кафе — не хотелось делить его ни с кем, не хотелось света, толпы и смеха. Ее сердце подскочило, когда он вдруг взял ее за руку и отвел к скамье на берегу реки. Николь понадеялась, что Кейд сейчас обнимет ее, но нет. Он выпустил ее руку. Чтобы скрыть свое огорчение, она села и стала смотреть на воду.

— Николь, я очень многое хотел тебе сказать.

Увы, она не обладала его умением читать скрытые чувства. Понять по его лицу, о чем он думает, было невозможно. Николь вспомнила, как он обнимал ее, рыдающую, тогда в «Ваминда-Доунс». Вспомнила, как он кормил ее изюмом. И как они однажды хохотали как безумные на веранде его дома в ночи.

— У нас вся ночь, Кейд. Я никуда не спешу.

— Хорошо. — Он кивнул и сел рядом. Его любимая поза — локти на коленях, руки сцеплены. Губы сжаты, глаза не отрываются от темной реки. Вот он снова выпрямился, встретился с нею взглядом. — Во-первых, я хочу попросить прощения за свое так называемое предложение. Я тогда не понимал, что оно просто оскорбительно. Прости меня!

— Все в порядке.

— Нет, не в порядке. — Кейд потряс головой. — Ты заслуживаешь настолько большего, чем этот полуфабрикат, который я подсовывал тебе. Ты заслуживаешь человека, который боготворил бы землю, по которой ты ступаешь.

Ого! От этих слов у нее перехватило дыхание. Но тут же сердце ее упало. Он ведь имеет в виду какого-то другого человека, не так ли?

Ей вдруг захотелось оказаться далеко-далеко от этого места, от этого мужчины, который никогда не полюбит ее так, как любит его она. И радость от их встречи уже не могла более пересиливать горечь. Николь вскочила, но потом остановилась в замешательстве. Сделала несколько шагов к воде и замерла.

— Я так тосковал по тебе, Николь.

Она затаила дыхание. Обхватила себя руками. Повернулась к нему.

— Я тоже.

Не сводя с нее глаз, Кейд встал со скамьи и подошел совсем близко.

— Элла, Холли, Хэрри и Джек — все тоже скучают то тебе. Но я сейчас веду речь не о них. Я говорю о себе. Я тосковал по тебе. Да, я привык видеть тебя с детьми. Я привык любоваться, как ты тискаешь Холли, а она хохочет без устали. И привык к тому, как ты и Элла ведете самые серьезные беседы, а потом она вскакивает с такой радостной улыбкой, словно только что открыла все тайны мироздания. Я бы соврал, если бы сказал, что не скучал по всему этому. Но не по этому тосковал я больше всего.

Не по этому? Ее сердце билось, как тамтам. Ей казалось, этот стук слышен всем на двадцать метров вокруг.

— Мне так не хватало аромата клубничного джема! И я все время представлял себе, как ты входишь в комнату, а я сижу и восхищаюсь твоей походкой, твоей фигуркой — каждой черточкой. Как я скучал по твоим губам! По их вкусу.

— Ох. — Николь прижала ладони к лицу, чтобы как-то охладить пылающие щеки.

Кейд улыбнулся смиреннейшим образом:

— Ну что я могу сказать? Я же парень. Так уж я устроен. — Он взял ее за руки. — Но даже не этого мне не хватало сильнее всего! Сильнее всего я тосковал по нашим разговорам. Мы не лгали друг другу. А помнишь, как мы хохотали? Ни с кем, кроме тебя, я так в жизни не смеялся. Еще мне не хватает, когда кто-то, не глядя, чувствует, что я вошел в комнату. — Кейд сжал ее руки. — Мне так не хватает, что кто-то без слов чувствует, когда что-то меня тревожит. И я тоскую по такому же чувству — ведь я тоже знал, когда ты чем-то расстроена. Я тоскую по твоим жадным, томительным взглядам, что ты бросала… на изюм в шоколаде. А как ты его ела! Вот этого мне очень не хватает! И как ты иногда запрокидываешь лицо к небу, когда скачешь верхом. И как смотришь на звездное небо. Но твоя улыбка… вот по чему я действительно очень сильно скучаю — это по твоей улыбке.

Николь молча смотрела на него во все глаза, не в силах осмыслить его слова. Он говорит, что скучает. Но это не значит, что… Кейд отвел ее обратно к скамье. Она рухнула на нее, благодарная за эту передышку. Сам он не сел, а стал расхаживать перед нею взад-вперед.

— Я слишком долго искал ответ на твой вопрос.

— Какой? — севшим голосом спросила она.

— Про Фрэн. Что, если она объявится.

Вот тут Николь отпрянула от него, несмотря на то что всем сердцем, каждой своей клеточкой хотела быть как можно ближе.

— Я пустил бы ее в жизнь своих девочек, потому что она их мать. Но потом я поймал себя на мысли: а кого я бы хотел сделать частью жизни своих дочерей — ту, которая уже однажды предала их, или ту, которой я доверяю, уважаю и верю, что она никогда их не отвергнет?

— И?

— И тогда я понял, что все время мыслил не в том направлении. Да, я бы пустил Фрэн в жизнь Эллы и Холли. — Кейд прекратил метаться и замер перед нею. — Но я бы ни за что не впустил бы ее в свою жизнь! Ты была права, Николь, когда сказала, что заслуживаешь гораздо большего, чем я предложил тебе. Что заслуживаешь любви и дружбы. И меня осенило, что и я тоже ведь заслуживаю этого! Но только не с Фрэн!

Ее рот сам собой приоткрылся. Сердце совершило бешеный скачок. Кейд выглядел как будто… как будто бы…

— Но ты же сказал, что больше не веришь в романтическую любовь! Что ее переоценивают и так далее…

— Я тогда верил, что говорю правду, но на самом деле боялся, что мне снова будет больно. — Кейд потянул Николь за руки, и она встала. — Но тут строгая няня, с убийственными формами и улыбкой, которая буквально сшибла меня с ног, ворвалась в мою жизнь, и я хотя бы почувствовал, что снова живу! И стал вытворять такое, чего не делал никогда в жизни, и я…

Николь почувствовала, что ей все больше хочется улыбнуться.

— Струхнул? — предположила она.

Кейд обхватил ее лицо ладонями.

— Николь, я знаю, после всего у меня нет права настаивать, чтобы ты поверила мне. Но я люблю тебя.

Как же ей хотелось верить! До боли. Но блеск его глаз, когда он посмотрел на ее губы, убедил ее пока что только в том, что он ее желал.

— Когда ушла Фрэн, жизнь моя словно вошла в штопор — шок, боль и страх, что девочкам нанесена непоправимая травма. А когда ты ушла, мне показалось, что у меня отняли… ну, не знаю — руки, ноги. Как будто ничто во мне уже не работало, как надо. Полный разлад, развал.

То, что он описывал, было так похоже на ее собственное состояние все эти месяцы. Внезапно Николь поняла, что он говорит чистую правду. Он приехал не за матерью для своих детей, а за женой. Для себя. Он ее любит!

А Кейд… опустился на одно колено!

— Николь, я могу предложить тебе семью, которая тебя обожает, дружбу, лошадь, жизнь на краю света. Если что-то из перечисленного тебе приглянулось — можешь бессовестно использовать. Но главное — я предлагаю тебе сердце, преисполненное любви. Я буду любить тебя до конца своей жизни. Пожалуйста, пожалуйста, скажи, что выйдешь за меня, и позволь мне остаток моих дней доказывать тебе, как же сильно я тебя люблю.