Страна Беловодье - Марик Лернер

С лунными месяцами тоже сложно. Две штуки в небе требовали специальных астрономических таблиц для вычисления полнолуния и особенно соответствий с прежними знаменательными датами. Еще и нулевой день всех сложностей не решал, за прошедшие столетия убежало достаточно за счет разницы в сутках. В результате одновременно существовало два календаря — церковный и простой, привязанный к сельскому хозяйству. И религиозные праздники имели тенденцию постоянно перемещаться, заставляя обычных людей чесать затылок.

Для священников в типографии Патриархии выпускали специальный ежегодный напоминальник, содержащий обе даты, однако церкви в округе не видать, а у простых людей, да еще в глубинке, редко можно найти. Дорого, и пока попадет в чащу, нередко уже и опоздали. Разговоры о реформе для общего удобства шли как бы не первое столетие, да воз и ныне там. От некоторых вещей отказываться иерархи категорически не желали, вопреки очевидной пользе. Приверженность традиции и нежелание исправлять время обрядов влияло на их умы сильнейшим образом.

— А это что? — спросил недоуменно про очередное блюдо.

— Картошка.

— Фиолетовая? — поразился Данила.

— А что?

— Сорт такой, — объяснил вернувшийся Отто. — Редкий. Грят, полезная, что-то в ейных нутрях содержится, даже на побережье берут. За горами почему-то не хочет расти. Почва, грят, не та.

— Для мозга хорошо, — пробурчал Земислав, откликнувшись на взгляд Данилы, — до поздней дряхлости сохраняешь способность вспоминать и запоминать, но гораздо важнее — никогда в юродивого глупца на старости лет не превратишься. Да и вообще полезно. Печени хорошо, желчному пузырю, и при ранах заживает лучше.

Судя по переглядыванию хозяев, насчет таких подробностей до сего момента они были не в курсе и вряд ли в будущем отдадут задешево свой продукт.

— Ик, — выдал, отваливаясь от стола через некоторое время, Земислав. Жрал он впервые за совместное путешествие очень много, жадно и мало обращая внимания на хорошие манеры. Поглощал пищу без разбора, на манер печки, использующей дрова. Вкус роли не играл. Видать, не так просто дается волхование. — Поспать бы.

— Эльза, проводи на сеновал, — отдал распоряжение Отто.

— Я потом? — спросил Данила, обращаясь к спине. Реакции от его лоцмана не последовало. Ну и ладно. Можно спокойно похлебать слабого пива из кувшина и задать давно мучивший вопрос. Устал он от непонятностей. — Вы на каком языке между собой говорите?

— На готском.

— А это кто? Только не говори «мы»!

Отто легко рассмеялся.

— Там, до Исхода, в прежнем месте под названием «Кырым» был такой народ. Предки пришли с Гермогеном сюда не сразу. По прежнему счету год семитысячный от сотворения мира, потому многие верили в конец света, тем более что османы собирались уничтожить Феодоро и согласились уйти в неизвестность. По-здешнему был двести пятьдесят шестой год от Второго Исхода.

— Вы не православные? — хотелось добавить «тоже», но придержал язык. Знакомство с сарматами неизвестно как обернется, а икону в здешней избе он видел. И лампада там есть. Горит. Но почему всего один лик и абсолютно незнакомый, а не в каждой комнате обычный порядок? Все-таки они не такие, как привычные словены.

— Не хуже вас, — с гордостью воскликнул хозяин. — У нас епископ был, от Византии ставленый. В древности, — сказал без особой охоты — похоже, честность возобладала, — готы ариане были, в человеческую сущность Христа верили.

— Это как?

— А я знаю? В древности так было. Давно правильно исправили. Сегодня у нас споров со словенскими священниками нет. Просто обряд исполняем на нашем наречии. Вы же тоже не на греческом или рязанском диалекте проводите. Как предками заповедано!

— И до сих пор каждую букву помните, ничего не спутали? — скептически спросил Данила. — У нас и то расхождения имеются. В церкви посмотришь, диву даешься. Некоторые осеняют себя крестом трижды подряд, другие, перекрестившись, касаются правой рукой земли. Войдя в храм, подходят к иконе и касаются рукой пола, проделав так дважды, целуют икону. А еретики и вовсе тремя перстами знамение кладут.

Отто метнулся куда-то с кухни и почти моментально вернулся, притащив книгу. Бережно открыл, продемонстрировав подозрительного вида значки. Кое-какие похожие попадались в математических трудах, но те были греческими.

— Здесь все изложено. Мы служим на готском алфавите, — заявил Отто с гордостью. — Он называется «вульфилицей», потому что был изобретен епископом Вульфилой специально для готов. Он сам был остгот!

А, вот теперь вспомнилось. Видимо, надо больше фиолетовой картошки употреблять. Остготы, вестготы — это которые порушили Римскую империю, согнанные с прежнего местожительства гуннами. То было давно и мало волновало, а мать читала вслух какую-то историю. Правильные христиане против неправильных язычников. Чудо у города Рима, когда Аттила не стал его захватывать. Откупились, и вся недолга. Какие там божественные явления! Вот сдох бы у всех на глазах, пораженный рукой архангела, а так…

— Так разве кто-то уцелел в степях, когда гунны наехали? — спросил вслух.

— Мы в Кырыму, в горах жили.

То есть отсиделись, не пошли с остальными аж до Рима. Но звучит обидно. Не стоит мысль наружу выдавать. Он-то наверняка уверен, что уцепились за родовые земли и сохранили на много столетий. Только они как бы сами чужаки в Кырыму. Там вообще местных не было. Кого сшибут со степи, в плавни, да в горы прятаться от сильных. А ведь прежние хозяева совсем не рады новичкам, претендующим на их земли. Здешние в глубину леса удирают, а там море за спиной. Видать, резались жутко. И хорошо, кто сумеет слиться, на манер этих сарматов… Могло ведь закончиться и хуже. Хотя кто его знает, как на самом деле обстояло. Запросто оставить одних малолетних детей и воспитать их в правильном русле, а прочих — под корень.

— И проиграли не потому что слабы были, вон потом скольких громили и на другой конец земли аж до Иберии-Испании ушли, разгоняя врагов, а были гунны подлые и не чтящие обычаев поединка!

— Это как?

— Когда в земли наши вторглись, перед сражением вожди, дабы не лить лишнюю кровь, договорились решить дело поединком. И выехал кениг Винитар, спешился и приготовился с секирой, мечом и щитом к поединку людей чести. А гунн издалека выпустил в глаз стрелу, гнусное нутро и низкий воинский дух показав!

— Так, может, у них правила единоборства другие, — ляпнул Данила, не подумав. — Степняки же всю жизнь с коней не слазят, прямо на тех едят и со спины мочатся.

— Ты их видел?

— А где у нас нормальная степь? Слава богу, нет, одни леса, горы да реки. А то бы тоже приходили постоянно. Ведь в том мире все лезли и лезли, будто на западе медом намазано. Гунны, печенеги, половцы, монголы. И все стреляют на скаку, попадая в мелкую монету на дальнем расстоянии. Какую книгу ни откроешь про кочевников, жуткие люди. То вшей едят, то грабят без причины. А по мне, у каждого народа свой обычай, и коли договариваешься, уточни правила, тогда дураком не окажешься.