Двоедушница - Рута Шейл

Одиннадцать месяцев. Именно столько было дочери сгоревшей в пожаре женщины.

Таких детей уже не пеленают. Кажется. И они должны быть тяжелее. Бо замучилась бы тащить.

А этот – почти невесомый.

Она оставила в покое машину. Задержала дыхание. И достала то, что прятала под курткой.

Такое же смутное предчувствие беды настигало во снах. Тех, когда делаешь что-то, а внутри себя уже знаешь, что через мгновение все изменится. И ты провалишься в пустоту. Или побежишь. Или спрячешься, снова предчувствуя близость непоправимого…

Сверток покоился у нее на руках. Слишком неподвижный, чтобы быть живым.

Она осторожно отогнула треугольник ткани. Глянула мельком.

Ника не солгала.

Бо уткнулась лицом в свернутые тряпки и беззвучно рассмеялась.

Не солгала…

Развязав ленту, она встряхнула одеяльце. Сложила пополам и еще раз так же. Хотела оставить на заиндевелом парапете набережной, но передумала и кинула в багажник, сама не зная, зачем.

Двигатель отозвался сиплым кашлем. «Волга» тронулась с места, натужным скрипом проклиная очередную поездку, но на то, чтобы прогреть ее как следует, не было времени.

Вряд ли они успели уйти далеко. Догонит в два счета.

Голову разрывало слишком много вопросов, чтобы спокойно спать сегодня, и слишком много страхов, чтобы спокойно спать хоть когда-нибудь еще.

Вторчермета, 11.

Вспомнилось, как в далеком детстве родители взяли Бо в гости к своим друзьям. Сначала долго ехали на одном автобусе, потом пересели в другой. Несмотря на весну, город казался семилетней Бо бесконечным и монотонно-серым. Заборы сменялись гаражами и снова заборами. Заводские трубы выливали в небо жирные клубы дыма, которые тянулись так далеко, что начинали казаться облаками. Потом нужно было идти пешком, и Бо молча семенила за руку с мамой вдоль дороги. По обе стороны улицы росли деревья, похожие на воткнутые в землю дубинки великанской армии. Одинаковые девятиэтажки соединялись арками, заворачивали под немыслимыми углами, и номер у них был один на всех, только корпуса – разные. Из-за этого родители долго не могли отыскать нужный. Ругались. Нервничали. А Бо от нечего делать рассматривала многочисленные окна, читала таблички с этим самым «Вторчерметом», и он представлялся ей суровым писателем или героически погибшим солдатом. Наверное, думала она, Вторчермет жил раньше на этой улице. Может быть, даже в этом самом доме (что вполне объясняло его суровость, ведь если каждый день смотреть в окно на деревья-дубинки и дымящие трубы, то, ясное дело, остается только думать, что весь мир такой же мрачный, как они). А потом он ушел на войну и погиб. И никто не рассказал ему, что на самом деле бывают и другие улицы…

И когда Ника, сидя на заднем сиденье «Волги» вместе с замерзшим, но уже не настолько умирающим Антоном, начала рассуждать о том, как они теперь должны искать эту вторую Нику в огромном городе, Бо без тени сомнения сказала – Вторчермета, 11, – потому что именно сюда она привезла Арсенику в тот день, когда помогла Нике вернуться домой.

Что бы они без нее делали?

Свою долю восхищения она, впрочем, так и не получила. Да и черт с ним, с восхищением, почти сразу стало не до него. Антон Князев вышел из машины и направился в сторону больницы. Бо проводила его пристальным взглядом. Прекрасно помнила, как смотрела вслед и думала о том, что вот сейчас он почти не напоминает полутруп, хотя прошло не так уж много времени. Словно смерть той несчастной женщины в сгоревшем доме придала ему сил. Бо отчетливо видела его, шагающего к проходной – и вдруг перестала.

Или все-таки уснула на мгновение? Люди не растворяются в воздухе…

Она спросила об этом Нику. «Люди – нет, – ответила та, – а вторые души могут».

После этого Бо, видимо, все же отключилась, и Ника продолжала отвечать ей во сне. Иного объяснения услышанному Бо не находила.

– Антон перестает существовать, когда просыпается Игни, – вещала Ника-из-сна. – Физическая оболочка второй души – это аванс изнанки города. Антон должен отправлять на изнанку Есми. Только тогда Игни будет жить – таков порядок. Но изнанка милосердна и не заставляет одно тело вкалывать без отдыха. Днем тело Антона тоже уходит на изнанку города, а душа возвращается к Игни. Поэтому они каждую секунду знают друг о друге все. Игни видит Антона во сне, Антон проживает день вместе с Игни… у них общие мысли, общие знания. Боль, которую испытает Антон, утром ощутит его первая душа…

– Просто адовый ад, – пробормотала Бо.

– Он самый.

А потом Ника перестала говорить. И Бо снова спешила к машине. На руках она тащила орущую вертлявую девочку в одних ползунках. Ледяной ветер бил в лицо, пробирал до позвоночника – расстегнутой куртки не хватало, чтобы укрыть ребенка целиком. Бо бежала изо всех сил, но двигаться быстрее не получалось. Девочка всхлипывала все тише. Бо дергала дверцу машины – та не поддавалась, словно примерзшая. Девочка молчала. Бо уговаривала ее потерпеть еще немного, а сама боялась взглянуть на безжизненно лежащую на ее плече непокрытую головку…

– Божена!

На щеке отпечаталась оплетка руля. Бо вскинулась и вернулась на улицу Вторчермета, куда они с Никой приехали после того, как отвезли Антона к больнице, и с тех пор торчали напротив подъезда в стылом салоне машины.

– Кто-то идет!

Ничего удивительного. Утро рабочего дня, на минутку.

Две женщины в шубах и парень. Этот совсем не по погоде… Прыгнул в голубой «Спортейдж», завел двигатель. Из выхлопной трубы иномарки повалил густой белый дым. Парень снова вышел и, приплясывая от холода, начал соскребать щеткой наледь с лобового стекла. Если бы Бо на такой ездила, то тоже не стала бы морочиться с зимней одеждой – ничего не стоит перебежать из тепла в тепло. Но кеды – это уже перебор…

Широко зевнув, она снова зацепила взглядом табличку с названием улицы.

Никакой это не писатель и не боец, а вторичный черный металл. И кому только в голову пришло так его увековечить?

– Может, посвятишь меня в свои грандиозные планы? – Не то чтобы Бо действительно интересовалась помыслами Ники. Просто рассчитывала понять, когда она сможет вернуться домой, поесть, принять горячий душ и завалиться в кровать, чтобы потом обдумать все это безумие на свежую голову.

– Антон принял решение. Он согласился нам помочь.

– Помочь в чем?

– Уб… уговорить Арсенику вернуться на изнанку города. Нужно только выследить ее и узнать номер квартиры. Ночью он будет здесь и проводит ее туда, где ей самое место.

– Вы собираетесь заявиться без приглашения? А что, если она живет не одна?

– Вот для этого мне и понадобишься ты. – С этими словами Ника стащила что-то с пальца и протянула Бо на раскрытой ладони.

Колечко. Довольно интересное, с крупным прозрачным камнем в центре ободка. Похоже, золотое.