Сверхдержава - Андрей Плеханов

Краев вспомнил и конец той бессонной ночи — туманный уже из-за немереного количества выпитой для успокоения водки. Момент, когда ясно стало уже, что их кандидат, их писатель стабильно опережает другого на пять процентов и вряд ли что-то изменит это соотношение. Как кричал «Ура!» крючконосый Бессонов и поливал шампанским писателя, который никак не мог проснуться. Как генерал Сергеичев плясал вприсядку, брыкал крепкими ногами, как его обтягивающие брюки с лампасами трещали по швам. Как Давила орал в телевизор: «Что, получили?! Вот вам! Вот!!!» — и показывал усатому телекомментатору совершенно неприличные жесты. Как какая-то бабенка, которую Краев едва знал, плюхнулась Краеву на колени крепким задком и целовала его взасос. Все это было, было… Эйфория, которую испытывает человек в начале прыжка. Человек летит, расставив руки. Он выше всего мира, он закрывает своей тенью поля и города. Он еще не знает, что его парашют не откроется.

* * *

В дверь уже не просто стучали. В дверь ломились. Краев сидел за диваном в душной ночной темноте, прижимал к груди трубку онемевшего телефона. Он оцепенел. «Меня нет дома, — думал он. — Меня нет дома, нет, нет и быть не может!» Страх сковал его движения и мысли.

Грохот. Дверь в прихожей слетела с петель. Топот сапог, чертыхание. Кто-то споткнулся о стул.

— Краев, где ты? Николай! Я знаю, что ты здесь! «Раз два три четыре пять я иду искать. Кто не спрятался я не виноват. Меня нет нет нет. Меня не найдут».

Фонарик высветил макушку человека, спрятавшегося за диваном.

— Он тут!

Грузная спешная поступь шагов. Знакомое пыхтение.

— Вылезай, — .сказал Давила. — Хватит валять дурака, Коля. Еле нашел тебя, идиота такого. Вылезай. Поехали.

— В тюрьму?

— Ты что, совершил преступление?

— Совершил. Все мы совершили преступление.

— Кончай свои дурацкие шутки. Нас ждут. Поехали.

На лестничной клетке находилось несколько автоматчиков. Там же стоял сосед — бывший мент. Держал в руках свечку.

— Так это вы — тот самый Николай Краев! — сказал он, светясь от счастья. — Я не знал. Спасибо вам огромное, Николай!

И протянул руку.

Спасибо? За что?

Бронированный автомобиль несся по ночному городу — слепой черной дыре, свалившейся из космоса на землю. Давила и Краев были отделены от водителя и автоматчиков толстым стеклом, усиленным стальной сеткой.

— Классная машина, — сказал Давила. — Кумулятивным зарядом не прошибешь. Мы конфисковали ее у одного из повстанцев. Бандюга… У них там такое в арсенале! Но ничего. У нас и покруче штучки есть. Мы их вздрючим так, что мало не покажется!

— Что вы делаете?! Это же настоящая гражданская война!

— Это не война. Это просто наведение порядка. И скоро мы наведем его!

— Вы со всей страной воевать собираетесь?

— Не «вы», а «мы»! — с нажимом произнес Жуков. — Ты — один из нас, не забывай! И вся страна за нас! Ты видел этого человека на лестнице? Он смотрел на тебя с обожанием. Знаешь, почему? Ему сказали, что ты помог выбрать президента.

— Зачем вы?… Я же просил — чтобы никто об этом не знал! Никто не должен знать, что я работал с вами.

— Все уже позади, Коля! Ты все еще трясешься? Боишься, что тебя пристрелят киллеры из лагеря конкурентов? Все, Коля! Теперь сила — это мы! Мы — власть! Власть, избранная народно и законно!

— В чем же проявляется ваша власть?! — выкрикнул Николай. — Вы не контролируете ситуацию! Ты что, не видишь, что в стране творится? Зачем свет и воду отключили? Чтобы народ вас сильнее любил? А эти идиотские экономические меры? Кто их придумал? Ты? Или сам писатель уже куролесит? Самодеятельностью занимается?

— Все нормально, — промурлыкал под нос Давила. — Все нормально.

— Что нормально? Запрет хождения доллара? Закрытая граница? Мораторий на внешнеэкономические расчеты? Ты получил свое, да, Давила, антиамериканец чертов? Можешь теперь поиздеваться над долларом! А о народе ты подумал?

— Народ потерпит, — уверенно сказал Давила. — Для его же блага, между прочим. Все это временно. И доллар разрешим, и границы откроем. А ты чего хотел? Открой сейчас границу и счета — так за три дня все деньги из страны вывезут. Останемся с голой задницей.

Впереди шарахнул взрыв. Машина затормозила, завизжав тормозами. Два бронетранспортера моментально выросли по бокам, закрыли окна своими непробиваемыми корпусами. Солдаты начали выскакивать из люков, как четко действующие механизмы. Помчались вперед. Взрывы, треск выстрелов.

— Хорошо работают ребята. — В голосе Давиды присутствовало едва скрываемое торжество. — Пробьемся.

— Куда?

— На нашу базу. Там теперь все наши. В самой Москве пока еще опасно.

— «Пока еще»? Ты надеешься победить в этой войне? В войне со всеми, кто был у власти до тебя?

— Еще раз тебе говорю — это не война! — рявкнул Давила. — Все, кто был у власти и у кого есть башка на плечах, давно присягнули нам в верности! Ни черта ты не знаешь! Спрятался здесь, в своем сраном Верхневолжске, слушаешь брехню по зарубежному радио. Все изменилось за последнюю неделю! Мы уже договорились со всеми. Большинство людей предпочитает мир, а не перестрелку — у нас все-таки цивилизованное общество, не Афганистан какой-нибудь! Я больше тебе скажу, Коля! Мы всем нравимся! Многие клянут себя сейчас, что не разобрались вовремя, какие мы хорошие ребята, и что затеяли всю эту бучу. У нас уже очередь образовалась в спецпункты — сдавать оружие, записываться в отряды народного порядка. Скоро все будет — и свет, и вода, и газ, и пирожные с кремом!

— А это что же? — Николай показал пальцем на стихающий бой впереди.

— Это так, отморозки… Их немного осталось. Уйти им некуда. Всех переловим.

— И перестреляем?

— Ну зачем ты так, Коля? — Жуков укоризненно покачал головой. — Ты что, забыл свою книгу? «Сверхдержаву»? Я же обещал тебе, что мы воплотим эту книгу в жизнь. И я собираюсь сдержать свое обещание. Довольно с нас агрессии. Переловим этих бандитов и перевоспитаем. Будут работать таможенниками и милиционерами. Спокойная сила и терпение…

— Знаешь, в чем проблема? — тихо произнес Краев. — В том, что книжка моя — фантастика. Чистой воды фантастика! И идею эту насчет уничтожения агрессии я придумал, сидя в сортире. У меня был запор, и, видать, от натуги дерьмо в голову поперло. Для предвыборной кампании, конечно, все это подходило идеально. Но в жизни осуществить это нельзя. Может быть, из отдельного человека можно вытравить агрессию и сделать его идеально послушным. Но для общества в целом такое невозможно! Не существует еще такой технологии!

— Как знать, как знать… — загадочно усмехнулся Давила.

— И эта эпидемия… Что там еще за якутская лихорадка? Это что, серьезно?