Идеал - Айн Рэнд

В своем дневнике того периода мисс Рэнд называет религию основной причиной потери человеком целостности. Худшим среди персонажей, вызывающим наиболее глубокое негодование с ее стороны, является Хикс – евангелист, проповедующий земное страдание в качестве средства достижения небесного блаженства. В великолепно проработанной сцене мы видим, что не пороки его, но его вера, в том числе понимание добродетели, заставляют его требовать измены от Кей Гонды, ее преднамеренной жертвы нижайшей из тварей. Набросив удавку на этику, проповедуя в качестве идеала жертву, религия, вне зависимости от собственных намерений, систематически порождает ханжество: она учит людей тому, что обретение ценностей является низменным («эгоистичным»), но отказ от них благороден. Но «отказ от них» на практике означает измену им.

«Никто из нас, – жалуется один из персонажей, – никогда не выберет ту тусклую и безнадежную жизнь, которую ему приходится вести». И все же, как показывает пьеса, все эти люди предпочитают тот образ жизни, который они ведут. Оказавшись перед идеалом, который они, по собственным словам, желают, они обнаруживают, что не хотят его. Их, так сказать, «идеализм» во многом является формой самообмана, позволяющего им изображать перед собой и остальными людьми, что они стремятся к чему-то высокому. На самом же деле в реальности высоты духа им не нужны.

Кей Гонда, напротив, страстна в своей оценке; подобно Ирене в «Муже, которого я купила», она не способна принять что-либо меньшее своего идеала. Ее экзальтированное восприятие жизни не может смириться с уродством, болью, «мелкими и гаденькими удовольствиями», которые со всех сторон окружают ее, она ощущает отчаянную потребность удостовериться в том, что не одинока в этом отношении. Не может быть никаких сомнений в том, что сама Айн Рэнд разделяла присущее Кей Гонде отношение к жизни, a зачастую и ее одиночество, и что полные отчаяния слова, сказанные Кей в пьесе, относятся к ней самой:

«Я хочу увидеть своими глазами, в подлиннике, во время моей собственной жизни ту красоту, которую я создаю в иллюзии! Я хочу увидеть ее в настоящем! А еще я хочу знать, что где-то, кто-то также хочет этого!

А иначе что пользы в ее лицезрении, в работе, в горении ради невозможного видения? Душа тоже нуждается в поливе.

Иначе она может засохнуть».

В эмоциональном плане Идеал представляет собой уникальное явление в творчестве Айн Рэнд. Это произведение представляет собой полярную противоположность «Хорошей копии», основанной на предположении о бессилии и незначительности зла. Однако Идеал фокусирует свое внимание исключительно на зле или на посредственности (в том смысле, в котором это не было сделано даже в романе Мы живые); это произведение пропитано чувством отстранения Кей Гонды от всего человечества, не лишенным горечи ощущением того, что истинные идеалисты находятся в подавляющем меньшинстве среди в массе своей изменившего высшему населения земного шара, с которыми невозможно никакое общение. В соответствии с такой перспективой герой повествования Джонни Дауэс является совсем не характерным для Айн Рэнд персонажем, представляя собой неудачника, совершенно отстраненного от мира, мужчину, чья добродетель заключается в том, что он не знает, как ныне жить (и часто мечтает умереть). Когда Лео переживает подобное в Советской России, объяснение является чисто политическим и не имеет в себе никаких метафизических мотивов. Однако Джонни ощущает себя подобным образом именно в Соединенных Штатах.

В своих других произведениях Айн Рэнд сама дает ответ на подобное восприятие «злой вселенной», как она сама назвала ее. Например, Доминик Франкон в Источнике удивительным образом похожа на Кей и Джонни в своем идеалистическом отстранении от мира, однако в конечном счете обнаруживает, каким образом можно примирить зло с «благосклонной вселенной». «Ты должна научиться, говорит ей Реварк, не бояться мира. Не ощущать себя в его власти, как ты чувствуешь сейчас. Никогда не чувствовать той боли, которую ты ощущала в этом зале суда». Доминик овладевает этой способностью, которая, однако, не покоряется Кей и Джонни, во всяком случае, целиком. Результат не типичен для Айн Рэнд: повесть эта написана в одобрении первоначальной точки зрения Доминик.

Вне сомнения, напряженность той личной борьбы, которую вела в то время мисс Рэнд, – ее интеллектуальной и профессиональной борьбы с глухой, даже враждебной к ней культурой – позволяет понять заложенный в пьесе подход. Доминик, как сказала мисс Рэнд, – «это я сама в плохом настроении». То же самое можно сказать об этом аспекте Идеала.

Невзирая на довольно угрюмую суть, Идеал невозможно назвать полностью мрачной пьесой. В ней есть и более легкая, даже юмористичная сторона, в том числе остроумная сатира на Чака Финка, «бескорыстного» радикала, и на подобную Элмеру Гантри[10], сестрицу Исси Туми с ее «Станцией техобслуживания Духа». Более того, сам финал пьесы при внешней его трагедийности ничуть не свидетельствует о поражении. Последний поступок Джонни есть действие – и в этом весь смысл, – направленное на защиту идеала от пустых слов и мечтаний. Его идеализм посему неподделен, и предпринятый Кей Гондой квест оканчивается на положительной ноте. В этом отношении даже Идеал можно рассматривать как подтверждение (пусть и в несколько необычной форме) предположения о «благосклонной вселенной».

Билл Макнитт, режиссер.

Клер Пимоллер, сценаристка.

Сол Зальцер, сопродюсер.

Энтони Фарроу, глава киностудии «Фарроу филм студиос».

Фредерика Сэйерс.

Мик Уоттс, представитель по связям с общественностью.

Мисс Терренс, секретарша Кей Гонды.

Джордж С. Перкинс, помощник директора консервной компании «Нарцисс».

Миссис Перкинс, его жена.

Миссис Шлай, ее мать.

Кей Гонда.

Чак Финк, социолог.

Джимми, друг Чака.

Дуайт Лэнгли, художник.

Юнис Хаммонд.

Клод Игнациус Хикс, проповедник.

Сестра Исси Туми, проповедница.

Эзри.

Граф Дитрихфон Эстерхази.

Лало Джонс.

Миссис Моноган.

Джонни Дауэс.

Секретарши, гости Лэнгли, полисмены.

Место действия – Лос-Анджелес, Калифорния.

Время действия – настоящее, от полудня до вечера следующего дня.

Пролог –