Воздухоплаватель. Битва за небо - Юрий Корчевский

Пока гречка с тушеным мясом остывала, выпили водочки, закусили солеными огурцами хозяйского изготовления. Огурчики Андрей оценил – корнишоны хрусткие, специй в меру. Еще бы водка холодной была, но холодильников тогда народ не знал, для общего потребления их не выпускали еще.

– Обещать ничего не буду, попробую. А завтра к моему возвращению побрейся, в порядок себя приведи, будем фото делать.

Неделю прожил Андрей у Шварца. Хозяин документы выправил – паспорт и пилотское свидетельство. Документы настоящие, а фото вклеено Андрея, причем очень искусно. Свои воинские документы, полученные в Мурманске, отдал Шварцу, пригодятся как образцы. Рано утром попрощались.

Деньги у Андрея еще были, следовало сменить образ. Одежонка у него скромная, надо посолиднее. На вещевом рынке, где продавали ношеные вещи, удалось кожаную куртку купить. Надел обновку, посмотрел на себя в пожелтевшее зеркало у продавца. Совсем другой вид, еще бы рубашку, желательно однотонную, а не в клеточку, какая сейчас у него. И рубашку купил темно-синего цвета, прямо в масть, поскольку летчики ВВС и ГВФ имели униформу синего цвета. Кстати, для летчиков ВВС синий цвет сыграл в начале войны плохую услугу. Пилоты «Мессеров», завидев униформу ВВС, гонялись за летчиками, обстреливали из пушек и пулеметов. И потери от такого целенаправленного огня были большие.

После рынка встал вопрос – куда ехать? И раньше размышлял об этом. Лучше на Урал, в Сибирь или на Север. По доброй воле мало кто туда ехал, больше поэтому также решение принял. А квалифицированные кадры нужны везде. Для начала надо в Москву. Во все направления огромной страны поезда идут отсюда. От Твери поездом, с остановками у каждого столба, четыре часа. На восток поезда отправлялись с Казанского и Ярославского вокзалов. Добрался до площади трех вокзалов. О! Здания узнаваемы, но на площади извозчики, народу много, одежда почти вся серо-черных тонов. По привычке едва не сунулся в воинскую кассу. А в обычные очереди огромные. Куда деваться? Занял место в очереди, пока стоял, познакомился с мужчиной, разговорились. Оказался механиком автобазы областной почтовой службы.

– Давай к нам! – сразу стал убеждать механик. – Нам и шоферы нужны и слесари, даже летчики.

– Летчики? На автобазу? – удивился Андрей.

– Зачем на автобазу? В отдаленные районы почту, пенсии самолетами доставляют, авиаотряд есть, целых три аэроплана.

Очень неожиданное предложение. Андрей задумался. А механик, именем Влас, молчание Андрея понял по-своему.

– Ты как за воротничок заложить?

– Бывает по праздникам.

– А то у нас с этим делом строго.

– Ладно, считай, уговорил.

– Отлично! Берем билеты в Свердловск.

Андрею все равно, хоть в Норильск или Кушку, самую южную точку СССР. Пока ехали, механик Влас допытывался, где раньше работал Андрей, в каких городах. Андрей отвечал скупо. Толком себе автобиографию придумать не успел, ляпнешь что-нибудь и забудешь или не стыкуется потом. Не зря поговорка есть – «молчание – золото, а слово – серебро». Пока ехали в вагоне, Андрей едва бока не отлежал. Медленно поезда ходили, он-то привык больше на самолете, там время по-другому идет, быстрее. Делал вид, что дремлет, сам придумывал себе прошлую жизнь – где родился, где служил, кем работал, почему семьи нет. Сам себе вопросы задавал, какие в отделе кадров спросить могут, находил ответы. Вроде занятной игры получалось. И чем труднее вопрос, тем интереснее ответ правильный подобрать.

Все оказалось значительно проще. Механик Влас сам привел его в почтовое управление, везде знакомые. Завел в отдел кадров.

– Принимайте летчика!

Заявление, подпись начальника и тот же Влас уже отвез его на аэродром. На краю поля стояли три «У-2» и один «Р-1», устаревший морально самолет-разведчик, явно списанный из ВВС. Биплан, немного больше по размерам, чем «У-2». На аэродроме был свой начальник, которому Влас представил нового работника.

– Где живешь? – спросил Домрачев, как была фамилия начальника.

– Пока нигде, только сегодня приехал и оформился.

– Тогда можешь жить в вагончике, целую комнату дам. Или в городе жилье снимай, но в пять утра должен быть на аэродроме.

К пяти утра из города не успеть. Автобусы еще не ходят, такси не существует в помине. Пешком идти долго, часа полтора, ибо аэродром, как ему и положено, за городом. Андрей выбрал вагончик. Попрощались с Власом, Домрачев подвел к вагончику, распахнул дверь.

– Твоя половина справа, моя слева, владей!

И протянул ключ. Комната два на два метра, из удобств только электричество, обстановка спартанская – койка, табуретка, стол. Вместо гардероба гвоздики на стене. Как временное жилье вполне сойдет. При аэродроме столовая для персонала. Этим же летным полем пользовались для пассажирских перевозок, несколько самолетов общества «Добролет» стояли дальше, а также учебные самолеты, такие же «У-2», стояли на стоянке еще дальше. Обучением рабочей молодежи занимался Осоавиахим, прообраз ДОСААФ.

Андрей по периметру поле обошел, по взлетной полосе каблуком постучал. Укатанная гравийка все же лучше, чем простой грунт. В случае дождя не размокнет, можно приземлиться. В каптерке тот же Домрачев выдал ему летный шлем, очки и краги. Андрей в столовую сходил. Выбор был скудный, но с голоду не помрешь.

Утром первый вылет. В самолет из грузовика перегрузили три мешка почты во вторую кабину. Карту и маршрут утром выдал Домрачев.

– Тебе эти три райцентра. Перед посадкой кружок над центром села сделай и садись. Посадочную полосу сам увидишь, там колбаса висит.

Колбасой называли полосатый конус из ткани, показывающий направление ветра.

– Сядешь, к тебе подъедут. За получение почты роспись поставят.

Партия за идеологической обработкой граждан следила строго, чтобы газеты приходили вовремя, невзирая на погоду или день недели. Первые несколько дней интересно было. Новые места, новая служба. Через несколько дней обвыкся, уже не глядя на карту летел, по характерным особенностям местности ориентировался. На обратном пути, когда груза не было, закладывал фигуры высшего пилотажа, причем над глухими местами, чтобы свидетелей не было. Конечно, почтовые «У-2» жизнью потрепаны, но исправны. Большого удовольствия от полетов Андрей не получал. После Испании, когда на «И-15» летал на скорости вчетверо большей, чем на «У-2», нынешние полеты показались тягомотными. Это как с машины пересесть на велосипед с моторчиком. Но летную форму «У-2» поддерживал прекрасно, за исключением стрельбы. Но на трудяге «У-2» пулемета на было. Появится он с началом войны во второй кабине. И маленький фанерный самолет, над которым в начале войны смеялись немцы, превратился в грозного ночного бомбардировщика. Благодаря малой скорости бомбометание было очень точным, почти точечным.

Андрей даже вспомнил старый черно-белый фильм «Воздушный извозчик». Тем не менее для наземного персонала летчики – почти небожители, как ныне космонавты. Для летчиков и марши создавались – «…все выше и выше стремим мы полет наших птиц. И в каждом пропеллере дышит спокойствие наших границ!».