Моя цель - звезды - Альфред Бестер

— Он уже рядом, Гулли, — Джизбелла отрывисто дышала, но голос ее оставался невозмутимым. — Корабль Дагенхэма опустился на другой стороне астероида, но ему уже наверняка передали наши координаты. Он летит к тебе. Держи позицию, Гулли. Десять секунд…

Шершни обогнали фигурку в белом скафандре и взяли ее в сферическое оцепление.

— Фойл, ты слышишь меня? Фойл?

Голос Дагенхэма сперва шел с помехами, но потом прочистился.

— Говорит Дагенхэм. Я на твоей волне. Фойл, сдавайся.

— Джиз! Джиз! Ты от них уйдешь?

— Держи позицию, Гулли… Есть! Точно в дырочку, сынок!

«Уик-энд» сотрясся от сокрушительного удара: сейф двигался хотя и медленно, но весил очень прилично, и теперь он влетел точно в главный люк. В тот же миг фигурка в белом отчаянным маневром пролетела сквозь рой желтых ос и устремилась к «Уик-энду». Преследователи настигали.

— Давай, Джиз, давай! — взмолился Фойл. — Давай, девочка!

Джизбеллу скрыл элерон «Уик-энда». Фойл переключил тумблеры и приготовился к предельному ускорению.

— Фойл, отвечай! Это Дагенхэм.

— Пошел к черту, Дагенхэм! — выкрикнул Фойл. — Джиз, просигналишь, как будешь на борту, и отчаливаем!

— Не могу, Гулли!

— Давай, девочка, давай!

— Не могу попасть на борт. Сейф заблокировал люк. Он застрял на полдороге.

— Джиз, ну же, давай!

— Я тебе говорю, что не могу! — в отчаянии заорала она. — Он заблокировал вход!

Он дико огляделся. По корпусу «Уик-энда» с устрашающей целеустремленностью профессиональных абордажников ползли люди Дагенхэма. Корабль самого Дагенхэма парил над коротким горизонтом астероида — прямо по курсу. У Фойла голова пошла кругом.

— Фойл, ты в ловушке. Ты и твоя девка. Но я предлагаю сделку.

— Гулли, помоги мне, ну сделай же что-нибудь, Гулли!

— «Ворга», — произнес он сдавленным голосом, смежил веки и ударил по пульту. Взревели хвостовые двигатели, «Уик-энд» сотрясся и прыгнул вперед. Абордажники Дагенхэма, Джизбелла, угрозы и мольбы остались позади. Фойла вдавило в пилотское кресло чудовищной десятикратной перегрузкой, и он сразу же потерял сознание. Но перегрузка эта была менее тягостной, менее болезненной, менее предательской, чем горевшая в нем страсть.

Корабль стремительно удалялся, пропадая из виду, а на лице Фойла проступали кроваво-красные стигматы его одержимости.

Старый год умирал, а по планетам неслось моровое поветрие. Война набирала обороты, превращаясь из далекой романтической аферы с пиратскими рейдами и баснословными грабежами в космосе в холокост на вашем дворе. Стало очевидным, что последней из мировых войн положен конец, а первой из войн Солнечной системы — начало.

Воюющие стороны понемногу накапливали людские и материальные ресурсы. Внешние Спутники объявили всеобщую мобилизацию. Внутренние Планеты волей-неволей были вынуждены ответить симметрично. На военные нужды реквизировались и рекрутировались промышленные предприятия, торговые площадки, ученые, инженеры; последовали регуляторные меры и репрессии. Армия и флот каждой из сторон были приведены в полную боевую готовность.

Коммерсанты, пользуясь моментом, обогащались, ибо война эта (как и все остальные) явилась фазой обострения экономической депрессии. Население, однако, бунтовало. Обычным делом — и критически важными проблемами — стали похищения людей и имущества путем джонтирования. Сеть шпионажа и сопутствующей дезинформации раскидывалась все шире. Люди истеричного склада характера превращались в доносчиков и линчевателей. Угрюмые предчувствия парализовали жизнь в каждом доме от Баффиновой Земли до Фолклендских островов. Умирающий год несколько скрасило лишь явление Четырехмильного цирка.

Так в народе прозвали гротескную свиту Джеффри Формайла с Цереры, богатого юного буффона с крупнейшего из астероидов Солнечной системы[18]. Формайл с Цереры был невероятно богат и столь же невероятно эксцентричен. Классический нувориш, каких много во все времена. Свита его являла собою гибрид деревенского цирка и пародии на двор болгарского царька в изгнании. Это хорошо прочувствовали на своих шкурах в Грин-Бэй, штат Висконсин.

Рано утром адвокат с высоким стереотипным цилиндром клана законников на голове и списком желательных мест для размещения палаток явился туда, располагая маленьким состоянием в кармане. Он выбрал луг площадью четыре акра на берегу озера Мичиган и арендовал его за баснословную сумму. За ним явилась группа геодезистов из клана Мэйсонов — Диксонов. Через двадцать минут геодезисты разметили лагерь, и по местности разнесся слух о прибытии Четырехмильного цирка. Со всего Висконсина, Мичигана и Миннесоты потянулись зеваки.

Джонтировали, каждый со сложенной палаткой на спине, двадцать подсобных цирковых рабочих. Воспоследовала громкая увертюра отрывистых приказов, окриков, проклятий, завершившаяся мучительным стоном сжатого воздуха. Двадцать исполинских тентов вознеслись над лугом. Сделаны они были из лакированного латекса и ярко блестели, подсыхая на зимнем солнышке. Зеваки весело загалдели.

Прилетел шестимоторный вертолет и повис над гигантским шапито. Чрево его разверзлось, оттуда низверглись каскады праздничных финтифлюшек, и наружу пошли джонтировать слуги, лакеи, повара и зазывалы. Они сноровисто разукрасили и декорировали палатки. С походных кухонь пошел дым, вкусно пахнущий жареными цыплятами и выпечкой. Частная полиция Формайла уже рассредоточилась на лугу и встала на страже, патрулируя четыре акра и отгоняя докучливых зевак.

Затем начала прибывать свита Формайла: на самолетах, машинах, автобусах, тракторах, мотоциклах и джонтом. Библиотекари везли книги, ученые — лабораторное оборудование. Были тут философы, поэты и атлеты. Доставили — целыми штабелями — мечи и сабли, татами и ринги; на лугу вырыли и наполнили озерной водой пятидесятифутовый бассейн. Два спортсмена, набычившись, затеяли оживленный спор насчет того, каким именно образом лучше использовать новоявленный водоем: дать ему замерзнуть, чтобы устроить турнир по фигурному катанию, или подогреть, чтобы провести состязания по плаванию.