Сиэль. Следы на снегу - Алиса Жданова

правитель. — Думаю, нужно забрать у вас эту возможность. До самой смерти вы больше не произнесете ни слова.

Министр тут же свалился на колени, как подкошенный, то ли не в силах стоять, то ли надеясь вымолить прощение. Однако было уже слишком поздно. Решившись угрожать правителю, он подписал себе приговор. И теперь мне предстояло его записать.

— Сиэль! — рявкнул император. — Пиши приказ. Всыпать министру Пассону двести ударов палкой и лишить должности. За непочтение к правителю. Евнуха Чоная казнить на глазах у бывшего министра юстиции. Проследи, чтобы он смотрел. Следующий прокол — и он последует за своим шпионом.

— Да, ваше величество, — полумертвая от ужаса, я спешно записала распоряжение правителя. Строчки были кривее кривого, потому что руки тряслись. Он приказал убить человека? За переданный слух? А второго — лишить всего, и должности, и дара речи… Конечно, ему не стоило шантажировать императора. Но я все равно была в шоке от столь решительных действий.

И еще — если он карает так за одну разболтанную сплетню, то что будет со мной, если правитель узнает, что я все время его обманывала? Со мной и лордом Каэлом?

Едва вызванные стражники увели министра, император, раздраженно откинув полу одеяния, опустился на трон и повернул голову ко мне. И сразу заметил мое плачевное состояние.

— Ты что, считаешь, что я был не прав? — снова распаляясь, прошипел он. Я испуганно замотала головой:

— Нет, ваше императорское величество. Министр… бывший министр Пассон пытался предложить вам… э… подпорченную девицу. Ее ребенок считался бы наследником, по сути, это государственная измена — усадить на трон ребенка другой семьи, кроме императорской. Вы проявили великодушие, всего лишь лишив его должности.

Я даже не кривила душой. Пассон задумал глупую аферу. Вероятно, он не ожидал, что императору известны такие мелочи, как сплетни о его семье. Но как же он собирался обойти проверку наложниц, если его дочь действительно в положении? Входящие во дворец императорские жены должны быть невинными.

— А евнух Чонай? — спросил вдруг император. У меня перед глазами встало перепуганное лицо служащего в бесформенных одеждах евнуха, которого мы с императором связали в его покоях.

— Вдруг… вдруг его заставили? — нерешительно спросила я. Голос явно дрожал. Мне стоило бы просто похвалить императора, одобрить его действия — но я не могла. Как можно казнить человека, не разобравшись?

— Это неважно, — император Арнел, снова сжав зубы, отвернулся от меня. — Если ему угрожали, он мог прийти ко мне. Я не терплю только двух вещей, Сиэль — тупости и предательства. Не вздумай предавать меня, — он вдруг снова вперил в меня темный взгляд. Взгляд, в котором клубилась тьма его дара, дара менталиста.

— Да, ваше величество, — сглотнув, пробормотала я. К счастью, он не стал меня допрашивать, как только что министра Пассона. Дождавшись, пока я запишу его распоряжение на чистом пергаменте, он поставил на нем печать и отправил меня в министерство наказаний. И я удалилась на подкашивающихся ногах, осознавая, что сегодня мне придется присутствовать на казни. Смотреть. И с ужасом представлять, что же император сделает со мной, если узнает правду.

В министерстве наказаний знали свое дело. Они споро забрали приказ, посмотрели на мое белое лицо, выдали мне стакан успокоительного и убежали готовиться. Уже через час я сидела на стуле, стараясь не поворачиваться к деревянному помосту, а во время казни и вовсе зажала уши. Однако мне пришлось смотреть на бывшего министра — он мрачно пялился перед собой и даже не вздрогнул, когда его бывший подельник и шпион распрощался с жизнью.

Наблюдать за наказанием самого министра я, конечно же, не осталась. Мне хватило и того, что по пути из мрачного здания — министерства наказаний — я услышала разговор служащих, которые обсуждали палки для наказаний. Палки, удары от которых долго не заживают, и шрамы от них невозможно свести.

Шрамы… перед заторможенным успокоительным сознанием возникла спина лорда Каэла, в тонких полосках старых отметин.

Его наказали. Шрамы от наказаний государственных преступников не заживают.

Что же он натворил?

34

Пока я шла через сад к находящимся довольно далеко основных дворцовым зданиям, я вдруг поняла, что у меня снова начали трястись руки. Наверное, действие успокоительного, которого мне набулькали в министерстве наказаний, уже проходило. А мне ведь еще идти обратно в кабинет и работать! Я не могу вернуться к императору с белым лицом, на котором просто аршинными буквами написано, что я что-то скрываю, и ходящими ходуном руками!

Приняв решение, я свернула к боковому крылу, в котором располагались наши покои. Главное, не подсесть — некоторые особо нервные придворные дамы пили успокоительное каждый день. А потом ползали по дворцу, как сонные мухи, с ничего не соображающими глазами. Нет, такого мне не надо. Но с пары раз ничего не будет, а прийти в себя мне сейчас необходимо. А не то император что-то заподозрит, допросит меня и…

Перед глазами снова предстал грубый деревянный помост и глухой свист. Сколько я не зажимала уши, но все равно расслышала, как палач замахивался топором. И невнятный, последовавший за этим влажный хруст…

Меня затрясло от ужаса, и я прибавила шагу. Если император узнает, что его личный секретарь, которому он доверял, на самом деле — обманщик, что он со мной сделает? И преступник. Женщинам в империи запрещалось поступать на государственную службу.

«Не смей предавать меня, Сиэль». Эти слова прозвучали, как наяву. Всхлипнув, я буквально влетела в свою комнату и бросилась к комоду. Руки тряслись, и я поняла, что у меня настоящая истерика. Налить лекарство в стакан удалось с большим трудом, да и то, я не смогла отмерить нужную дозу и вбухала чуть ли не половину бутылечка.

Однако тут стакан вдруг коварно выскользнул из рук и разбился с оглушительным звоном. Тупо проследив за разлетевшимися по полу осколками, я снова всхлипнула и повалилась на колени. Разбилось… Все в моей жизни разрушается. Вытерев глаза тыльной стороной ладони, я уже собралась глотнуть снадобье прямо из бутылки, как ее выбили из рук.

— Сиэль?

Звуки доносились, словно из бочки, а лорд Каэл, опустившийся на колени передо мной, выглядел как-то размыто. Словно я смотрела сквозь толщу воды.

— Что случилось? — обхватив меня за плечи, он легонько встряхнул. — Почему ты сидишь тут среди осколков и пьешь всякую гадость? Тебя кто-то обидел? Кто? Сиэль?

Он снова встряхнул меня, потому что я не отвечала и лишь смотрела на него. Не дождавшись ответа, мужчина принялся охлопывать меня, ища повреждения, а в его глазах читалось искреннее